лучах славы. Гарри заметил, что с каждым пересказом Ронова версия
произошедшего постепенно меняется. Сначала он, судя по всему, говорил
правду, по крайней мере, его история совпадала с историей Гермионы –
Думбльдор в кабинете профессора МакГонаголл погрузил заложников в
зачарованный сон, заверив их предварительно, что они будут в полной
безопасности и проснутся только тогда, когда вновь окажутся над водой.
Однако, уже через неделю от Рона можно было слышать леденящее душу
повествование о похищении, в котором участвовало пятьдесят вооружённых
до зубов русалов – Рон, разумеется, сражался до последнего, и русалы
смогли его связать только после того, как сильно избили.
– Но у меня в рукаве была спрятана волшебная палочка, - уверял
он Падму Патил (теперь, когда Рон сделался знаменитостью, она
проявляла к нему значительно больший интерес и при встречах частенько
останавливалась поболтать). – Если б я захотел, я бы им показал, этим
русалидиотам.
– Что бы ты им показал? Как ты храпишь? – ядовито вмешалась
Гермиона. Её последнее время совсем задразнили, дескать, вот кого
Виктору Круму так не хватает на земле, и она постоянно пребывала во
взвинченном состоянии.
У Рона покраснели уши, и в дальнейшем он снова начал
рассказывать про зачарованный сон.
В марте погода стала суше, но дули пронизывающие ветра, во
время занятий во дворе буквально сдиравшие кожу с лиц и рук. Почту
приносили с опозданием – сов сдувало с курса. Сова, с которой Гарри
послал Сириусу сообщение о дне похода в Хогсмёд, вернулась в пятницу к
завтраку. Перья у птицы топорщились во все стороны. Не успел Гарри
забрать ответ, как она в ужасе улетела, явно испугавшись, что её могут
снова отправить с поручением.
Письмо было практически таким же коротким, как и предыдущее.
Приходи к мостику через изгородь в конце дороги из Хогсмёда (за
магазином Дервиша и Гашиша) в два часа в субботу. Принеси еды, сколько
сможешь.
– Неужели он вернулся в Хогсмёд? – неверяще прошептал Рон.
– Похоже на то, - ответила Гермиона.
– Не могу поверить, что он на это решился, - тревожно сказал
Гарри, - если его поймают...
– До сих пор ведь не поймали, - откликнулся Рон, - к тому же
дементоров там больше нет.
Гарри задумчиво свернул письмо. Если уж быть до конца честным,
ему очень хотелось, чтобы Сириус вернулся. Поэтому, на последний урок
– сдвоенное зельеделие – в подземелье он спускался, чувствуя себя
значительно веселее, чем обычно.
У дверей толклись Малфой, Краббе, Гойл, Панси Паркинсон и её
подружки. Все они, довольно ухмыляясь, что-то рассматривали. Когда
подошли Гарри, Рон и Гермиона, мопсоподобная Панси выглянула из-за
широкой спины Гойла.
– Вот они, вот они! – захихикала она, и кучка слизеринцев
расступилась. Гарри увидел в руках у Панси журнал – "Ведьмополитен".
На обложке двигалось изображение кудрявой, зубасто улыбающейся
ведьмочки, указывающей волшебной палочкой на большой бисквитный торт.
– Здесь, Грэнжер, ты найдёшь кое-что интересненькое! – громко
объявила Панси и швырнула журнал Гермионе. Та, ничего не понимая,
схватила его. В это время дверь подземелья отворилась, и Злей поманил
учеников внутрь.
Гермиона, Гарри и Рон, как всегда, направились к одной из
задних парт. Едва только Злей повернулся спиной к классу, чтобы
записать на доске состав сегодняшнего зелья, как Гермиона принялась
судорожно листать под партой журнал. Наконец, в середине, она нашла,
что искала. Гарри с Роном наклонились поближе. Цветная фотография
Гарри иллюстрировала короткую статью, озаглавленную "Тайная сердечная
рана Гарри Поттера":
Мальчик, возможно, совершенно не похожий на других – и всё же
мальчик, подверженный естественным переживаниям юности, писала Рита
Вритер. Со времени трагической потери родителей лишённый любви и
ласки, четырнадцатилетний Гарри Поттер думал, что нашёл утешение в
постоянных отношениях со своей девушкой, муглорождённой Гермионой
Грэнжер. Бедняжка не знал, что вскоре ему предстоит новый удар – как
будто бы в его жизни мало тяжёлых потерь.
Мисс Грэнжер, простая, но амбициозная особа, судя по всему,
обладает непреодолимой тягой к общению со знаменитостями, тягой,
удовлетворить которую одному Гарри Поттеру не под силу. С момента
прибытия в "Хогварц" Ищейки болгарской квидишной команды Виктора
Крума, героя последнего мирового чемпионата, мисс Грэнжер играла
чувствами обоих юношей. Крум, не скрывающий того, что наголову разбит
чарами лицемерки Грэнжер, уже пригласил её приехать к нему в Болгарию
на летние каникулы, уверяя, что "не испытывал ничего подобного ни к
одной другой девушке".
Однако, интерес обоих мальчиков, возможно, вызван вовсе не
природными (весьма сомнительными) достоинствами мисс Грэнжер.
"Она ужасная, правда, ужасная" - уверяет Панси Паркинсон,
симпатичная и весёлая девчушка-четвероклассница, - "но она довольно-
таки умная и, должно быть, хорошо умеет готовить любовное зелье.
Думаю, именно так она их и завлекает".
Разумеется, в "Хогварце" приготовление любовного зелья
запрещено, и, без сомнеения, Альбусу Думбльдору следовало бы
прислушаться к этим сведениям. А тем временем, людям, желающим добра
Гарри Поттеру, остаётся лишь надеяться, что в следующий раз он подарит
своё сердце более достойной кандидатке.
– Говорил я тебе! – шёпотом вскричал Рон, обращаясь к Гермионе,
тупо уставившейся в журнал. – Говорил, что не надо раздражать Риту
Вритер! Вот она из тебя и сделала какую-то... ночную бабочку!
Гермиона перестала таращиться на статью и громко фыркнула.
– Ночную бабочку? – повторила она, давясь от хохота и
округлившимися глазами глядя на Рона.
– Моя мама их так называет, - пробормотал он, и его уши снова
покраснели.
– Если это всё, что может Рита, то она определённо теряет
хватку, - Гермиона, продолжая смеяться, бросила "Ведьмополитен" на
незанятый стул рядом с собой. – Какая феноменальная чушь.
Бросив взгляд на слизеринцев, пристально следящих за ней и за
Гарри, Гермиона саркастически улыбнулась и помахала им рукой, после
чего, вместе с Гарри и Роном, принялась доставать компоненты,
необходимые для умострильного зелья.
– Но кое-что действительно странно, - пробормотала Гермиона
минут через десять, и её пестик завис над чашкой со скарабеями. –
Откуда Рита узнала?...
– Узнала что? – тут же спросил Рон. – Ты, случайно, не готовила
любовного зелья?
– Не говори глупостей, - отрезала Гермиона, вновь принимаясь
растирать скарабеев. – Нет, просто... как она узнала, что Виктор
приглашал меня к себе на каникулы?
Сказав это, Гермиона густо покраснела. Она тщательно избегала
смотреть Рону в глаза.
– Что? – Рон с грохотом уронил пестик.
– Он попросил об этом, как только вытащил меня из озера, -
смущённо пробормотала Гермиона, - как только избавился от акульей
головы. Мадам Помфри дала нам обоим одеяла, и тогда он отвёл меня в
сторону от судей, чтобы они не услышали, и сказал, что если у меня
пока нет планов на лето, может быть, мне будет интересно прие...
– А ты что? – перебил Рон. Он подобрал пестик и с силой
вкручивал его в стол, на расстоянии добрых шести дюймов от чашки, не
сводя глаз с Гермионы.
– И он действительно сказал, что не испытывал ничего подобного
ни к кому другому, - теперь уж Гермиона покраснела так, что Гарри
физически ощущал идущий от неё жар, - но как Рита Вритер могла это
услышать? Её там не было... или была? Может быть, у неё в самом деле
есть плащ-невидимка, может быть, она проникла на территорию, чтобы
посмотреть второе состязание...
– А ты что сказала? – повторил Рон и так вдавил пестик в
поверхность стола, что от него осталась вмятина.
– Ну, я тогда так беспокоилась за тебя и за Гарри, что...
– Какой бы увлекательной не была ваша личная жизнь, мисс
Грэнжер, - раздался за их спинами ледяной голос, - я вынужден
попросить вас не обсуждать её у меня на уроке. Минус десять баллов с
"Гриффиндора".
Оказывается, пока они разговаривали, Злей незаметно
проскользнул к их столу. Все повернулись и уставились на них, а Малфой
воспользовался мгновением, чтобы напомнить Гарри о том, что "ПОТТЕР –
ВОНЮЧКА".
– Ах вот что... мы ещё и журнальчики под столом почитываем! –
Злей схватил "Ведьмополитен". – Ещё десять баллов с "Гриффиндора"...
ах, ну конечно... – Чёрные глаза Злея сверкнули, упав на статью Риты
Вритер, - когда же ещё Поттеру собирать вырезки...
Подземелье сотряс хохот слизеринцев. Губы Злея изогнулись в
неприятной улыбке. К возмущению Гарри, учитель принялся читать статью
вслух.
– Тайная сердечная рана Гарри Поттера... боже, боже, что ещё с
тобой стряслось, Поттер? Мальчик, возможно, совершенно не похожий на
других...
Гарри ощущал, как горит у него лицо. В конце каждого
предложения Злей делал паузу, чтобы слизеринцы могли всласть
посмеяться. В исполнении Злея статья звучала в десять раз ужаснее.
– людям, желающим добра Гарри Поттеру, остаётся лишь надеяться,
что в следующий раз он подарит своё сердце более достойной кандидатке.
Как трогательно, - осклабился Злей, закрывая журнал под
непрекращающиеся взрывы хохота. – Что ж, тогда мне, пожалуй, лучше
рассадить вас, чтобы вы думали об уроке, а не о ваших запутанных
любовных отношениях. Уэсли, вы останетесь здесь. Мисс Грэнжер, сюда,
рядом с мисс Паркинсон. Поттер – за парту перед моим столом.
Побыстрее. Ну же.
Кипя от гнева, Гарри пошвырял в котёл компоненты для зелья и
рюкзак и потащил всё это в начало кабинета к пустой парте. Злей прошёл
следом, опустился за свой стол и стал следить, как Гарри разгружает
котёл. Намеренно не обращая внимания на учителя, Гарри продолжил
растирать скарабеев, на месте каждого из них представляя противную
рожу Злея.
– От внимания прессы, Поттер, твоё непомерно раздутое
самомнение, того и гляди, лопнет, - тихо промолвил Злей, как только
класс успокоился.
Гарри не ответил. Он понимал, что это провокация, Злей и раньше
так поступал. Очевидно, он ищет повод вычесть у "Гриффиндора" ещё как
минимум пятьдесят баллов.
– Ты, может быть, уверен, что весь колдовской мир от тебя в
полном восторге, - продолжал Злей почти беззвучно, так, что никто
кроме Гарри его не слышал (а Гарри усердно растирал жуков, хотя они и
так уже превратились в пыль), - а вот мне безразлично, как часто твоя
физиономия появляется в газетах. Ты, Поттер, для меня не более чем
гадкий мальчишка, считающий, что правила придуманы не для него.
Гарри высыпал порошок в котёл и начал резать имбирный корень.
Руки его дрожали от злости, но он упорно не поднимал глаз, словно не
слыша обидных слов Злея.
– Поэтому я тебя предупреждаю, Поттер, - не унимался Злей.
Голос его стал ещё тише и ещё страшнее, - знаменитость ты или нет –
если я тебя поймаю, когда ты в следующий раз соберёшься взламывать мой
кабинет...
– Да не подходил я к вашему кабинету! – взорвался Гарри, забыв
о своей притворной глухоте.
– Не лги, - прошипел Злей, и его бездонные чёрные глаза
вбурились в Гаррины. – Шкурка бумсленга. Жаброводоросли. И то, и
другое – из моего личного хранилища, и я прекрасно знаю, кто их взял.
Гарри не отводил взгляда, изо всех сил стараясь не моргать и не
выглядеть виноватым. Вообще-то, он не крал ни того, ни другого. Шкурку
бумсленга, ещё во втором классе, украла Гермиона – это было нужно для
приготовления Всеэссенции – и, хотя Злей всю дорогу подозревал Гарри,
он так и не смог ничего доказать. А жаброводоросли украл Добби.
– Не знаю, о чём вы говорите, - с равнодушным выражением соврал
Гарри.
– Ты не был в спальне в ту ночь, когда взломали мой кабинет! –
всё так же шёпотом вскричал Злей. – Я это знаю, Поттер! Может быть,
Шизоглаз Хмури и вступил в твой фэн-клуб, но я не намерен мириться с
