- И не думала рыдать! - возмутилась я. - Хотела как раз сказать, что
висят ноги без ступней.
- Держите! - выкрикнула Вика, размахивая упаковкой шуршащей бумаги. -
Да что у вас такой вид? Что случилось-то?
Андрюшка молча обнял жену.
- Я тебя люблю.
- Может, тебе температуру померить? - насторожилась Вика. - Похоже,
заболевать начинаешь! Давайте не стойте, собирайте лук...
Мы сели на корточки и принялись за работу, слушая безостановочные
указания Викули:
- Ровней, не так туго, не мните лук.
Потом Кеша подвесил связку, и все отправились в столовую пить кофе.
Торт, который подали к чаю, описать невозможно. Три этажа бисквита,
прослоенного вареньем, взбитыми сливками и тертым орехом. Верх шедевра
украшали фрукты, уложенные в затейливый орнамент.
- И в какой кондитерской берут такое чудо? - воскликнула я, проглотив
огромный кусище.
- Обижаешь, начальник, - засмеялась Вика и положила мне на тарелку еще
добрый ломоть, - такого не купить!
- Ты хочешь сказать, что сама испекла торт? - поразилась я, быстро
расправляясь со второй порцией.
- Ничего хитрого, - пожала плечами искусная кулинарка, - сначала
печешь коржи, каждый по отдельности, потом делаешь начинку. Хочешь, рецепт
дам?
- Нет, - быстро ответила я, - спасибо, не надо, лучше уж у тебя
полакомлюсь.
- Лентяйка, - хмыкнула Вика, - всего-то три часа уйдет на готовку.
Я молча потянулась еще за одним куском. Вот поэтому я и не люблю
скакать вокруг плиты с кастрюлями. Топчешься весь божий день, а съедается
приготовленное за десять минут, и никакого эффекта. Слопали вкусный обед,
через пару часов снова голодные.
- Я вам сейчас чай налью в потрясающие чашки, - засуетилась Вика, -
купила сегодня утром.
- Да? - удивился Андрюшка. - Ты мне ничего не говорила!
- Сюрприз, - протянула Вика, - тебе понравится, вот! - Жестом
фокусника она открыла дверцы буфета.
Сервиз был сделан из серебра с позолотой. Изящные чашечки, масленка -
все с орнаментом.
- Похоже, он не новый, - сказала Зайка.
- Антиквариат, - гордо заявила хозяйка, - восемнадцатый век, а может,
еще раньше сделали.
- Где ты его только достала! - покачал головой Андрюшка. - Очень
изящная работа, глаз радует, дай-ка!
И он принялся вертеть в руках молочник.
- Узор на всех чашках разный! - воскликнула Маня. - Смотрите, у меня
охота, у Зайки рыбная ловля, а у тебя, мусик, что?
- У меня дамы с кавалерами пляшут, - сообщила я.
- Наверное, чашечки от разных сервизов, - не успокаивалась Маня.
- Нет, - улыбнулась Вика, - раньше так часто делали. Этот сервиз
называется "Отдых в деревне". Видите, на сахарнице карета с лошадьми, а на
масленке домик с садом? И орнамент по краям, везде, на всех предметах
листочки.
- Дорогая вещичка, - с видом знатока заявил Кеша.
- Мне почти даром досталась, - радостно ответила Вика, - всего за
триста долларов.
- Да не может быть! - подскочила Зайка. - Тут одного серебра
килограмма два, а еще работа.
- Мне просто повезло, - пояснила Вика, - знаете, как я люблю посуду, в
особенности старинную! Но ты, Зая, права, цены на аукционах просто ломовые,
я пару раз ходила, только без толку, всегда находился кто-то побогаче. А в
магазинах одна дрянь выставлена, антиквары - хитрецы, что получше - на
торги отправляют или постоянным покупателям звонят... Так вот, поехала
сегодня утром на наш рынок, тут недалеко, возле МКАД, мы там творог берем у
крестьян, сметану, масло. Хожу по рядам, вижу - бабулька стоит, с чашкой.
Вика, в самом деле страстная любительница посуды, заинтересовалась,
подошла поближе и ахнула. Бабулька держала в руках изящную вещичку из
серебра, явно раритетную и очень дорогую.
- Сколько хотите за безделушку? - прикинувшись равнодушной,
поинтересовалась Викуша.
- А сколько дашь! - прокашлял божий одуванчик. - Полтысячи не жалко?
Викуша чуть было не сказала, что пятьсот баксов все-таки дороговато за
одну чашечку, отдайте, мол, за триста.
Но тут до нее дошло, что бабуля хочет пять сотен в рублях.
- Дорого тебе? - по-своему поняла молчание потенциальной
покупательницы старушка. - Так и быть, за четыреста уступлю. Ты не
сомневайся, видишь пробу? Хочешь, возьми блюдечко и сходи вон туда, в
ювелирный магазин, они подтвердят: серебро это, без обману. Это наша
семейная реликвия, да нищета заела, вот и продаю.
Викуша с радостью протянула бабульке деньги. Та, аккуратно спрятав
ассигнации, спросила:
- А может, весь сервиз захочешь?
- Какой? - спросила Вика.
- Так чашка из набора, - пояснила старушка, - дома еще пять стоят.
Обрадованная неожиданной удачей < Вика сунула пенсионерку к себе в
машину, отвезла ее по указанному адресу в деревню и увидела в буфете
красоту писаную. Плохо понимавшая ценность сервиза старуха запросила за
него триста баксов, и Вика с превеликой радостью их отдала.
- Ну что, попробуем чай из этих чашек? - потирала руки Вика. - В
первый раз я такой сервиз видела недавно в антикварном, но он стоит десять
тысяч баксов, вот и не купила. А тут такая феерическая удача. Эх, жаль,
совочка для сахара нет, потерялся, похоже.
- И чего хорошего в старой посуде, - скривилась Маня, - не понимаю я
этого! Лучше новую купить, зачем пить из плошек, которыми пользовались
посторонние люди? Фу, по-моему, это негигиенично.
- Я их тщательно вымыла, - рассердилась Вика.
- Все равно, - уперлась Маня.
Чтобы загладить бестактность девочки, я быстро сказала:
- Викуля, налей мне чайку или кофейку.
- Кофе не в эти чашки, - бормотнула Вика.
- Почему? - удивилась Зая.
- А бабушка предупредила: они только под чай, от кофе портятся.
И она загремела в буфете посудой, на свет появились фарфоровые изящные
чашечки.
- Кофе сюда налью, - сообщила Вика, - так, кому что?
- Мне, естественно, чай, - плотоядно потер руки Андрюшка, - терпеть не
могу кофе.
- И мне чаю, - хором ответили мы с Зайкой.
- Хочу кофе, - быстро сказала Маня.
Я подавила улыбку. Маруська никогда не употребляет этот напиток, он ей
активно не нравится, просто она не хочет прикасаться к антиквариату.
- Я тоже, пожалуй, кофейку, - протянул Кеша.
Мне стало совсем смешно. Брезгливый до болезненности, Аркашка избрал
туже тактику, что и Манюня.
Дегтярев же отказался и от того, и от другого.
- Позже, - сказал полковник, - я так объелся, что в меня ничего не
вольется.
Домой мы поехали около полуночи. Кавалькада машин вырулила на шоссе.
Кеша, посадив около себя Маню, как всегда, нажал на газ и унесся далеко
вперед. Александр Михайлович, обладатель черного "Запорожца", безнадежно
отстал, он не слишком уверенно чувствует себя за баранкой. Зайка молча
рулила по Ново-Рижской трассе.
Я сидела около нее, зевая и борясь со сном.
Вдруг Зая притормозила.
- Ты чего? - очнулась я.
- Меня тошнит, - пробормотала она и рванулась из машины.
В ту же секунду я почувствовала резь в желудке, потом к горлу
подступило что-то мутное, тяжелое. Пришлось бежать за Зайкой.
Минут через десять мы кое-как пришли в себя, умылись, поливая друг
другу на руки воду из бутылки, утерлись бумажными носовыми платками и
вернулись в машину.
- Интересное дело, - пробормотала Ольга, - с чего это нас прихватило?
- Не знаю, - прошептала я, чувствуя, как к горлу снова подкатывает
что-то отвратительное.
Зайка глянула на меня, я на нее, и в ту же секунду мы снова понеслись
к канаве. Если честно, давно мне не было столь плохо. Голова кружилась,
ноги дрожали, по спине тек холодный пот, в желудке ворочался раскаленный еж
с торчащими в разные стороны иглами.
- Боже, - простонала Зайка, рухнув на сиденье, - умираю!
У меня было то же ощущение. В сумочке ожил мобильный.
- Мусик, - заорала Маня, - вы где?
- Еще на Новой Риге, - прошептала я, - на тридцать пятом километре.
- Что случилось, вы сломались?
- Да, - еле слышно ответила я и навалилась на Зайку.
Она откинулась в кресле и попыталась натянуть на себя плед, которым мы
укрываем в машине Банди.
- Холодно мне, холодно, - лепетала она, - прямо трясет всю.
Меня тоже начал колотить озноб, и я решила включить печку, но вместо
рычажка обогревателя ткнула пальцем в радио. "Это любовь, - понеслось из
динамика, - что без денег делает тебя богатым, это любовь, о которой в
книжках ты читал когда-то".
- Выключи, - прохрипела Зайка, - умоляю.
Но я не смогла пошевелить рукой, пальцы весили по сто кило каждый.
- Дай пакет, - еле слышно попросила Зайка, - из бардачка вынь.
- Не могу.
- Меня тошнит, скорей, дай.
- Не могу.
- Сейчас салон испачкаю.
- Ерунда.
Зайка попыталась наклониться и не сумела. Я в полном отчаянии поняла,
что не могу ей помочь, меня словно парализовало. Перед глазами затряслась
мелкая черная сетка, в ушах тоненько-тоненько запели комары. Последнее, что
я увидела, перед тем как потерять сознание, было лицо Александра
Михайловича с широко раскрытым ртом.
Полковник рванул дверцы машины, Зая стала падать к его ногам, и тут
свет померк.
Глава 3
Очнулась я в больнице, в Институте Склифосовского, в двухместной
палате. На второй койке лежала синяя Зайка, рядом с ней стояла капельница.
Впрочем, от моей руки тоже тянулась резиновая трубка к штативу с бутылкой.
- Эй, - достаточно бодро сказала Ольга, - ты как?
- Пока не пойму, - ответила я, - голова кружится.
- А у меня уже нет, - сообщила она.
- Что с нами приключилось?
- Мы отравились, - ответила она, - скорей всего, тортом. Наверное,
взбитые сливки были несвежими.
- Господи, - простонала я, - мне дико плохо! Разве так бывает при
отравлении?
- Еще скажи спасибо, что Александр Михайлович мигом вызвал "Скорую", -
вздохнула Ольга, - пролежи мы там часок-другой, могли бы и умереть!
Я испугалась:
- Да ну!
- Запросто, - "успокоила" меня Зайка, - нам просто повезло, что
Дегтярев ездит со скоростью сорок километров в час, он увидел нашу машину и
мигом сориентировался.
- Муся, - завопила Маня, врываясь в палату, - ты такая страшная!
Зайка фыркнула и отвернулась к стенке.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила я.
Маруська радостно ответила:
- Нормально!
- Но ты же тоже ела торт!
- И ничего, - бодро констатировала Манюня, - ни я, ни Кеша, ни
Дегтярев не заболели.
Ну в отношении мужчин ничего удивительного, ни тот, ни другой не любят
сладкое и едва прикоснулись к кремово-бисквитному безумию. Но Машка! Она на
моих глазах без всяких угрызений совести и стонов по поводу калорийности
продукта схавала треть тортика.
- Зараза к заразе не пристает, - ожила Зайка, - тебя, Маня, ничто не
берет!
- Так бывает, - принялась отбиваться девочка, - нам тут доктор
объяснил, случается порой: оба ели творог, так один умер, а второй даже не
чихнул, просто краешек испорченный был. Мне достался кусок со свежими
сливками, а вам с тухлыми. Скажите спасибо, что живы остались, вот...
И она осеклась.
- Что "вот"? - насторожилась я, чувствуя, как к спине снова
подкрадывается озноб. - Ты о чем?
- Ерунда, - слишком быстро и весело затарахтела Манюня, - просто я
имела в виду, хорошо, что вы не умерли...
- Маня, - велела Зайка, - а ну говори, что стряслось.
- Ничего!
- Не ври.
