Стало быть, в основном так происходят перемены в государственных
устройствах, потому что такие переходы кратчайшие и самые простые.
Подобия и как бы образцы данных [государственных устройств] можно
усмотреть также в семьях, ибо отношение (koinonia) отца к сыновьям имеет
облик (skhema) царской власти: отец ведь заботится о детях. Недаром и Гомер
зовет Зевса отцом; действительно, царская власть желает быть властью
отеческой (patriarkhe). А у персов [власть] отца тиранническая, потому что
они обращаются с сыновьями как с раба- , ми; тираннической является и
[власть] господина над рабами, ибо при этой власти делается то, что нужно
господину. Но данное отношение представляется правильным, а [тиранния отцов]
у персов -- ошибочной, ибо различна власть над разными [по роду] [зэ].
[Сообщество] мужа и жены представляется аристократией, [т. е. властью
лучших], ибо муж имеет власть сообразно достоинству и в том, в чем мужу
следует, а что подобает жене, он ей и предоставляет. Но если муж
распоряжается [в доме] всем, он превращает [их сообщество] в олигархию, ибо
делает это вопреки достоинству и не как лучший [по сравнению с женой].
Случается иногда, что жены, будучи богатыми наследницами, имеют власть над
мужьямя[40]; тем самым это власть не по добродетели, но благодаря богатству
и влиянию (dynamis), точно так, как при олигархиях. А на тимократию похожи
[отношения] братьев: они ведь равны, за исключением разницы в возрасте;
именно поэтому, если они намного отличаются по возрасту, между ними уже
невозможна братская дружба. "Демократия" же бывает в домах без господина
(там ведь все равны), и там, где начальствующий немощен и каждому можно
[делать, что ему вздумается].
13 (XI) [41]. В каждом из государственных устройств ю дружба
проявляется в той же мере, что и правосудие]. Дружеское расположение царя к
тем, над кем он царь, [выказывается] в преизбытке его благодея ний;
действительно, подданным он делает добро, если только, как добродетельный
царь, он, словно пастух, {пекущийся] об овцах, внимателен к ним -- [к тому],
чтобы у них все было хорошо. Недаром Гомер назвал Агамемнона "пастырем
народов"[42]. Такова и отеческая [власть], но она отличается размером
благодеяний, ибо [отец] -- виновник самого существования, что уже почитается
величайшим благом, а кроме того, еще и воспитания, и образования. Даже
предкам за это воздается, и отношение между отцом и сыном, предками и
потомками, царем и подданными есть по природе [отношение] власти [и
подчинения] (to аrkhikon). Эти дружбы основаны на превосходстве, вот почему
почитают родителей. Наконец, и право у одних и других не одинаковое, а
сообразное достоинству, так ведь и в дружбе.
Дружба мужа с женой такая же, как и в аристократическом [государстве]:
она сообразна добродетели, и лучшему [принадлежит] большее благо, и каждому,
что ему подобает; так и с правом.
Дружба братьев напоминает дружбу товарищей, потому что они равны и
[примерно] одного возраста, а такие люди, как правило, имеют схожие страсти
и схожие нравы. Похожа на эту дружбу и дружба при тимократии, потому что
граждане тяготеют к тому, чтобы быть равными и добрыми [гражданами], и вот
они начальствуют по очереди и на равных основаниях, и дружба у них этому
соответствует.
При извращениях [государственных устройств] как правосудие], так и
дружба возможны в очень малой мере, и менее всего при наихудшем извращении,
ведь при тираннии дружба невозможна совсем или мало [возможна].
Действительно, если у властвующего и подчиненного нет ничего общего, нет и
дружбы, потому что и правосудия нет, как, например, в отношениях мастера к
его орудию, души к телу, господина к рабу. В самом деле, о всех этих вещах
заботится тот, кто их использует, по ни дружбы, ни права не может быть по
отношению к неодушевленным предметам. Невозможна дружба и с конем или быком
или с рабом в качестве раба. Ведь [тут] ничего общего быть не может, потому
что раб -- одушевленное орудие, а орудие -- неодушевленный раб, так что как
с рабом дружба с ним невозможна, но как с человеком возможна. Кажется ведь,
что существует некое право у всякого человека в отношении ко всякому
человеку, способному вступать во взаимоотношения на основе закона и договора
(koinonesai nomoy kai synthekes), а значит, и дружба возможна в той мере, в
какой раб -- человек[43].
В ничтожных размерах, таким образом, дружба и правосудие возможны даже
при тиранниях, а в демократических государствах в большей степени, ибо у
равных много общего.
14 (XII).
Как мы уже сказали, всякая дружба существует при наличии
взаимоотношений, [т, е. в обществе], а дружбу родственников и товарищей
можно выделить особо. [Дружественные отношения] сограждан, членов филы,
спутников в плавании и тому подобные, видимо, больше походят на [отношения]
между членами определенных сообществ (koinonikai), ибо они явно основаны на
каком-то соглашении (honiologia). В этот ряд, вероятно, можно поставить и
[отношения] между гостем и гостеприимцем.
Что касается дружбы родственников, то и она,, по-видимому, имеет много
разновидностей, но любая обусловлена отеческой, ибо, с одной стороны,
родители любят детей как часть самих себя, а, с другой -- дети любят
родителей, будучи частью от них. Знание родителей, что дети от них, глубже,
чем знание рожденных, что они от родителей, и "тот-от-кого" сильнее привязан
к своему порождению, чем рожденный к своему создателю. Действительно, то,
что исходит из чего-либо, -- родное для того, откуда исходит (например, зуб,
волос или что бы то ни было -- для их обладателя), но для того, что исходит,
"то-из-чего" оно исходит ничего не значит или, во всяком случае, значит
меньше. [Есть разница] и с точки зрения срока, а именно: родители любят свои
порождения сразу же, а дети родителей -- по прошествии известного времени,
когда они начнут соображать или чувствовать. Отсюда также ясно, почему
матери сильнее питают дружбу к детям, [нежели отцы] [44].
Итак, если родители к детям питают дружбу как к самим себе (ведь
отделенные от них их порождения -- это как бы другие они сами), то дети
питают дружбу к родителям как их естественные порождения, в братья любят
друг друга оттого, что они по природе от одних и тех же родителей, так как
одинаковость с точки зрения [происхождения] создает одинаковость в их
отношениях друг с другом; отсюда и выражения:"одна кровь" и "[один] корень"
и тому подобные. Братья, таким образом, представляют собою одно, даже будучи
раздельными [существами].
Для их дружбы также много значит совместное воспитание и близость по
возрасту, ибо "сверстник к сверстнику"[45] и при близком знакомстве бывают
товарищами, именно поэтому дружба братьев подобна дружбе товарищей. Что
касается двоюродных братьев и прочих родственников, то их привязанность
основана также на этом, потому что они происходят от одних [предков], причем
одни более родные, а другие менее, в зависимости от близости или дальности
родства с прародителем.
Дружественность детей к родителям и людей к богам существует как
дружественность к благу и превосходству. В самом деле, родителям дети
обязаны величайшими благодеяниями, так как в родителях причина самого их
существования в воспитания, а затем и образования. Такая дружба заключает в
себе настолько больше и удовольствия, и пользы, нежели дружба с чужими,
насколько в жизни родных больше общего. В братской дружбе присутствует
именно то, что в товарищеской, причем между добрыми братьями и вообще в
дружбе похожих этого больше в той мере, в какой [братья] ближе [товарищей] и
возможность любить друг друга имеют с рождения, и в той мере, в какой более
схожи правами происходящие от одних родителей и получившие одинаковое
воспитание и образование; да в проверка временем у них самая длительная и
самая надежная. У остальных родственников проявления дружбы также
соответствуют [степени родства].
Мужу и жене дружба, по-видимому, дана от природы, ибо от природы
человек склонен образовывать, скорее, пары, а не государства -- настолько
же, насколько семья первичнее и необходимее государства[46], а рождение
детей -- более общее [назначение] живых существ [в сравнении с назначением
человека]. Но если у других [животных] взаимоотношения [я сообщество]
существуют лишь постольку, поскольку [они вместе рождают детей], то люди
живут вместе не только ради рождения детей, но и ради других [надобностей]
жизни. Действительно, дела с самого начала распределены [между супругами]
так, что у мужа одни дела, а у жены другие; таким образом муж и жена
поддерживают друг друга, внося свою [долю участия] в общее [дело]. Этим
объясняется, видимо, то, что в данной дружбе присутствует как польза, так и
удовольствие. Она будет и [дружбой] по добродетели, если и муж, и жена --
добрые люди, ведь тогда у каждого из них [своя] добродетель и оба будут
такому радоваться. А дети, как считается, тесно связывают [супругов],
потому-то бездетные скорее разводятся: дети -- это общее обоим благо, а
общее [благо] объединяет.
Вопрос, как следует жить мужу с женой и вообще другу с другом,
по-видимому, ничем не отличается от вопроса, как [им жить] правосудно,
потому что неодинаково правосудие в отношениях друга к другу и в отношениях
с чужим, или товарищем, или соучеником.
15 (XIII).
Поскольку существуют три [вида] дружбы, как было сказано в начале [47],
и при каждой [разновидности] друзьями бывают как на основе уравнивания, так
и на основе превосходства (ведь и одинаково добродетельные бывают друзьями,
и лучший с худшим, то же справедливо и для [друзей], доставляющих [друг
другу] удовольствие, или [друзей] из соображений пользы, [потому что и] они
могут быть и равными с точки зрения [взаимной] поддержки, и разными),
постольку ровни сообразно своей уравненности должны быть равны (toys isoys
...katisoteta dei... isadzein) и в чувстве дружбы, и во всем остальном, а
неровни должны воздавать [друзьям] пропорционально превосходству [друзей].
Вполне понятно, что жалобы и упреки возникают исключительно или по
преимуществу при дружбе ради пользы. А будучи друзьями во имя добродетели,
охотно делают добро (еу dran) друг другу (потому что это присуще и
добродетели, и дружбе[48]); у тех же, кто наперебой [оказывает друг другу
благодеяния], не бывает ни жалоб, ни ссор, ибо никто не сердится на
человека, питающего дружбу и делающего добро, напротив, в меру своей
учтивости (kharieis) отплачивают ему, делая добро в свою очередь. А кто
[делает добро] с избытком, достигая при этом цели своих стремлений, не
станет, конечно, жаловаться на друга, ведь стремится каждый к благу. Редки
жалобы у друзей ради удовольствия; в самом деле, оба, коль скоро они
наслаждаются совместным времяпрепровождением, одновременно получают то, к
чему стремятся, и, жалуясь на того, кому он не нравится, человек показался
бы смешным: есть же возможность не проводить дни совместно.
Зато дружба из соображений пользы чревата жалобами; обращаясь друг к
другу за поддержкой, всегда нуждаются в большем, причем уверены, что имеют
меньше, чем прилично, и упрекают за то, что получают не столько, сколько
нужно, хотя они этого достойны[49]; но делающие добро не способны оказывать
поддержку в той мере, в какой нуждаются те, кто ее принимает.
Кажется, подобно тому как правосудие бывает двух видов -- одно
