Аристотель.
Никомахова этика (Книги 8-9))
OCR: Сергей Коваленко
* КНИГА ВОСЬМАЯ *
1(1).
Вслед за этим, видимо, идет разбор дружественности (philia), ведь это
разновидность добродетели, или, [во всяком случае, нечто] причастное
добродетели (met aretes), а кроме того, это самое необходимое для жизни.
Действительно, никто не выберет жизнь без друзей (philoi), даже в обмен на
все прочие блага. В самом деле, даже у богачей и у тех, кто имеет должности
начальников и власть государя, чрезвычайно велика потребность в друзьях.
Какая же польза от такого благосостояния (eyeteria), если отнята возможность
благодетельствовать (eyergesia), а благодеяние оказывают преимущественно
друзьям, и это особенно похвально? А как сберечь и сохранять [свое
благосостояние] без друзей, ибо, чем оно больше, тем и ненадежней? Да и в
бедности и в прочих несчастьях только друзья кажутся прибежищем. Друзья
нужны молодым, чтобы избегать ошибок, и старикам, чтобы ухаживали за ними и
при недостатках от немощи помогали им поступать [хорошо]; а в расцвете лет
они нужны для прекрасных поступков "двум совокупно идущим" [2], ибо вместе
люди способнее и к пониманию и к действию.
Пo-видимому, в родителе дружественность к порожденному заложена от
природы, так же как в порожденном -- к родителю, причем не только у людей,
но и у птиц, и у большинства животных, и у существ одного происхождения --
друг к другу, а особенно у людей, недаром мы хвалим человеколюбивых
(philanthropoi). Как близок и дружествен (hos oikeiou kai philon) человеку
всякий человек, можно увидеть во время скитаний[3]. Дружественность,
по-видимому, скрепляет и государства[4], и законодатели усердней заботятся о
дружественности, чем о правосудности, ибо единомыслие -- это, кажется, нечто
подобное дружественности, к единомыслию же и стремятся больше всего
законодатели и от разногласий (stasis), как от вражды, охраняют
[государство]. И когда [граждане] дружественны, они не нуждаются в
правосудности, в то" время как, будучи правосудными, они все же нуждаются
еще и в дружественности; из правосудных же [отношений] наиболее правосудное
считается дружеским (philikon).
[Дружба -- это] не только нечто необходимое, но и нечто нравственно
прекрасное, мы ведь воздаем хвалу дружелюбным, а иметь много друзей
почитается чем-то прекрасным. К тому же [некоторые] считают, что
добродетельные мужи и дружественные -- это одно и то же [5].
2.
О дружбе немало бывает споров . Одни полагают ее каким-то сходством и
похожих людей -- друзьями, и отсюда поговорки: "Рыбак рыбака..." и "Ворон к
ворону..." и тому подобные. Другие утверждают противоположное: "Все гончары"
-- [соперники друг lругу][6] Для этого же самого подыскивают [объяснения]
более высокого порядка и более естественнонаучные, так Еврипид говорит:
"Земля иссохшая вожделеет к дождю, и величественное небо, полное дождя,
вожделеет пасть па землю"; и Гераклит: "Супротивное сходится", и "Из
различий прекраснейшая гармония", и "Все рождается от раздора"; этому
[мнению] среди прочих противостоит и Эмпедоклово, а именно: "Подобное
стремится к подобному"[7].
Итак, мы оставим в стороне те затруднительные вопросы, которые
относятся к природоведению (это ведь не подходит для настоящего
исследования), а все то, что касается человека и затрагивает нравы и
страсти, это мы внимательно исследуем, например: у всех ли бывает дружба,
или испорченным невозможно быть друзьями, а также один ли существует вид
дружбы или больше. Те, кто думают, что один, по той причине, что дружба
допускает большую и меньшую степень, уверились в этом без достаточного
основания, ибо большую и меньшую степень имеет и различное по виду. Об этом
и прежде было сказано[8].
(II).
Когда мы будем знать, что вызывает дружескую приязнь (phileton),
вероятно, прояснятся и эти [вопросы]. Ведь считается, что не все вызывает
дружбу (phileisthai), но только ее собственный предмет (to phileton), а это
благо, или то, что доставляет удовольствие, или полезное (agathon e hedy e
khresimon). Правда, может показаться, что полезно то, благодаря чему
возникает известное благо или удовольствие, так что предметами дружеской
приязни окажутся лишь благо вообще (tagathon) и удовольствие -- в качестве
целей. А в таком случае, к чему питают дружбу (philoysi): к благу вообще или
к благу для самих себя (to haytois agathon)? Ведь иногда эти вещи не
согласуются. Соответственно и с удовольствием. Принято считать, что всякий
питает дружбу к благу для самого себя, и, хотя благо есть предмет дружеской
приязни в безотносительном смысле, для каждого [благом является] благо для
него, а дружбу каждый питает не к сущему для него благом, но к кажущемуся.
Разницы тут никакой нет: предметом дружеской приязни будет то, что кажется
[приятным] [8].
Есть три [основания], по которым питают дружескую приязнь, но о
дружеском чувстве (philesis) к неодушевленным предметам не говорят как о
"дружбе", потому что здесь невозможно ни ответное дружеское чувство, ни
желание блага для другого (наверное, смешно желать блага вину, но если и
[говорить о таком пожелании], то это желание быть ему в сохранности, чтобы
иметь его самому); между тем говорят: другу надо желать благ вообще ради
него самого. Желающих вообще благ именно таким образом называют
расположенными (eynoi), если то же самое желание не возникает и у другой
стороны, потому что при взаимном расположении (eynoia) возникает дружба.
Может быть, уточнить: "при не тайном [расположении]"? Многие ведь бывают
расположены к тем, кого не видели, полагая, что те добрые люди или полезные
[для других]; и то же самое может испытать один из таких людей к данному
человеку. Тогда эти люди кажутся расположенными друг к другу, но как назвать
их друзьями, если для них тайна, как к ним самим относятся? Следовательно,
[чтобы быть друзьями], нужно иметь расположение друг к другу и желать друг
другу благ вообще, причем так, чтобы это не оставалось в тайне, и по
какому-то одному из названных выше [оснований].
3(111).
Эти [основания для возникновения дружбы] отличны друг от друга по роду,
а значит, отличаются и дружеские чувства и сами дружбы.
Существуют, стало быть, три вида дружбы -- по числу предметов дружеской
приязни; в каждом случае имеется ответное дружеское чувство (antiphilesis),
ne тайное; а люди, питающие друг к другу дружбу, желают друг другу благ
вообще постольку, поскольку питают дружбу. Поэтому, кто питают друг к другу
дружбу за полезность, питают ее не к самим по себе друзьям, а постольку,
поскольку получают друг от друга известное благо. Так и те, кто питают
дружбу за удовольствие; например, они восхищаются остроумными не как
таковыми, а потому, что они доставляют друзьям удовольствие.
Итак, кто питает дружбу за полезность, те любят за блага для них самих,
и кто за удовольствие -- за удовольствие, доставляемое им самим, и не за то,
что собой представляет человек, к которому питают дружбу, а за то, что он
полезный или доставляет удовольствие. Таким образом, это дружба постольку
поскольку, ибо не тем, что он именно таков, каков есть, вызывает дружбу к
себе тот, к кому ее питают, по в одном случае тем, что он доставляет
какое-нибудь благо, и в другом -- из-за удовольствия.
Конечно, такие дружбы легко расторгаются, так как стороны не постоянны
[в расположении друг к другу]. Действительно, когда они больше не находят
друг в друге ни удовольствия, ни пользы, они перестают и питать дружбу.
Между том полезность не является постоянной, но всякий раз состоит в другом.
Таким образом, по уничтожении былой основы дружбы расторгается и дружба как
существующая с оглядкой на [удовольствие и пользу].
Считается, что такая дружба бывает в основном между стариками (люди
такого возраста ищут, конечно, не удовольствий, а помощи); а среди людей во
цвете лет и среди молодежи -- у тех, кто ищет выгоды. Такие друзья, кстати
сказать, вовсе не обязательно ведут жизнь сообща, ведь иногда они даже
доставляют друг другу неудовольствие, и, разумеется, они не нуждаются в
соответствующем общении, кроме тех случаев, когда оказывают поддержку, ведь
эти друзья доставляют удовольствие [ровно] настолько, сколько имеют надежд
на [получение] блага [друг от друга]* К этим дружбам относят и [отношения]
гостеприимства.
А между юношами дружба, как принято считать, существует ради
удовольствия, ибо юноши живут, повинуясь страсти (kata pathos), и прежде
всего ищут удовольствий для себя и в настоящий миг. С изменением возраста и
удовольствия делаются иными. Вот почему юноши вдруг и становятся друзьями, и
перестают ими быть, ведь дружбы изменяются вместе с тем, что доставляет
удовольствие, а у такого удовольствия перемена не заставит себя ждать, Кроме
того, юноши влюбчивы (erotikoi), а ведь любовная дружба в основном
подвластна страсти и [движима] удовольствием. Недаром [юноши легко начинают]
питать дружбу и скоро прекращают, переменяясь часто за один день. Но они
желают проводить дни вместе и жить сообща, ибо так они получают то, что для
них и соответствует дружбе.
4.
Совершенная же дружба бывает между людьми добродетельными и по
добродетели друг другу подобными, ибо они одинаково желают друг для друга
собственно блага постольку, поскольку добродетельны, а добродетельны они
сами по себе ". А те, кто желают друзьям блага ради них, друзья по
преимуществу. Действительно, они относятся так друг к другу благодаря самим
себе[12] и не в силу посторонних обстоятельств, потому и дружба их остается
постоянной, покуда они добродетельны, добродетель же -- это нечто
постоянное. И каждый из друзей добродетелен как безотносительно, так и в
отношении к своему другу, ибо добродетельные как безотносительно
добродетельны, так и. друг для друга помощники. В соответствии с этим они
доставляют удовольствие, ибо добродетельные доставляют его и
безотносительно, и друг другу, ведь каждому в удовольствие поступки,
внутренне ему присущие (oikeiai) и подобные этим, а у добродетельных и
поступки одинаковые или похожие. Вполне попятно, что такая дружба постоянна,
ведь в ней все, что должно быть у друзей, соединяется вместе. Действительно,
всякая дружба существует или ради блага, или ради удовольствия, [причем и то
и другое] -- или в безотносительном смысле, или для того, кто питает дружбу,
т. е. благодаря известному сходству[13].
А в совершенной дружбе имеется все, о чем было сказано, благодаря самим
по себе [друзьям]; в ней ведь друзья подобны друг другу и остальное -- благо
и удовольствие в безотносительном смысле -- присутствует в ней[14]. Это
главным образом и вызывает дружбу: так что "дружат" прежде всего такие люди,
и дружба у них наилучшая.
Похоже, что такие дружбы редки, потому что и людей таких немного. А
кроме того, нужны еще время и близкое знакомство (synetheia), ибо, как
говорит пословица, нельзя узнать друг друга, прежде чем съешь вместе [с
другом] тот знаменитый "[пуд] соли"[15], и потому людям не признать друг
друга и не быть друзьями, прежде чем каждый предстанет перед другим как
достойный дружбы и доверия. А те, кто в отношениях между собою вдруг
начинают вести себя дружески (ta philika poioyntes), желают быть друзьями,
но не являются ими, разве что они [взаимно] достойны дружеской приязни и
знают об этом; действительно, хотя желание дружбы возникает быстро, дружба
