Во всех этих дружбах, основанных на превосходстве, дружеское чувство
должно быть пропорционально, а именно: к лучшему больше питают дружбу, чем
он [к другим], и к тому, кто больше оказывает подашь, тоже и соответственно
ко всякому другому из лучших, ибо, когда дружеское чувство соответствует
достоинству, тогда получается в каком-то смысле уравненность, что а
считается присущим дружбе.
9.
[Справедливое] равенство (to ison), по-видимому, имеет не один и тот же
смысл в том, что касается правосудия (ta dikaia) и в дружбе: для правосудия
равенство -- это прежде всего [справедливость], учитывающая достоинство (kaf
axian), а уже во вторую очередь учитывается количество (kata poson), в
дружбе же, наоборот, в первую очередь -- [равенство] по количеству, а во
вторую -- по достоинству. Это делается ясным, когда люди значительно отстоят
[друг от друга] по добродетели, порочности, достатку или чему-то еще. Ведь
[тогда] они уже не друзья; напротив, они не считают [себя или другого]
достойными дружбы. Особенно очевидно это [на примере] с богами, ибо у них
наибольшее превосходство с точки зрения всех благ. Ясно это и на [примере]
царей, потому что стоящие много ниже[26] не считают себя достойными быть им
друзьями, а люди, ничего не значащие, [не считают себя достойными дружбы] с
наилучшими или мудрейшими. Конечно, в таких вещах невозможно определить
точную границу, до которой друзья [остаются друзьями]; ведь, с одной
стороны, [даже] если отнять многое, [дружба может] все еще оставаться
[дружбой], но при слишком большом отстояиии одного от другого, например
человека от божества, дружба уже невозможна.
Отсюда в возникает еще один сложный вопрос: действительно ли друзья
желают друзьям величайших благ, например быть богами; ведь тогда они не
будут для них ни друзьями, ни, стало быть, благами, а друзья -- это блага
[?] Однако если удачно было сказано, что друг желает для друга собственно
блага ради него самого, то, вероятно, последний должен оставаться именно
таким, каков он есть, ибо ему будут желать величайших благ как человеку. Но,
может быть, не всех [благ], ибо каждый желает собственно блага прежде всего
себе.[27]
(VIII).
Принято считать, что из честолюбия большинство скорее желает, чтобы к
ним выказывали дружбу, чем самим ее выказывать, и потому большинство --
друзья подхалимов, так как подхалим -- это друг, над которым обладают
превосходством, или человек, который прикидывается, что он таков и что он
питает дружбу больше, чем питают к нему. Считается между тем, что принимать
дружбу (to phileisthai), -- это почти то же самое, что принимать почести (to
timasthai), а к этому большинство людей, конечно, стремится. Однако
большинство, похоже, предпочитает почет не ради него самого, а за то, что с
ним связано[28]. Действительно, большинство наслаждается почетом у
могущественных из-за надежд (т. е. они думают получить то, что им
понадобится, так что наслаждаются почетом как знаком, предвещающим
благодеяния (eypathcia)). Те же, кто стремится к почету у добрых и знающих,
имеют целью укрепиться в собственном о себе мнении, а значит, и наслаждение
они получают, доверяя суду тех, кто говорит, что они добродетельны.
Но когда к человеку питают дружбу, это доставляет ему наслаждение само
по себе, и потому, вероятно, считается, что принимать такое [отношение к
себе] лучше, чем принимать почести, и дружба сама по себе достойна избрания.
С другой стороны, кажется, что дружба состоит, скорее, в том, чтобы
чувствовать ее самому (to philein), а не в том, чтобы ее чувствовали к тебе
(to phileisthai). Это подтверждается тем, что для матерей чувствовать дружбу
[к детям] -- наслаждение. В самом деле, некоторые отдают собственных [детей]
на воспитание и чувствуют к ним дружбу, зная, [что это их дети], по не ищут
ответной дружбы (когда [еще] невозможна взаимность), и похоже, им довольно
видеть, что [с детьми] все хорошо, и они испытывают дружескую приязнь, даже
если по неведению [дети] не уделяют матери ничего из того, что ей подобает.
10.
Итак, поскольку дружба состоит, скорее, в том, чтобы питать дружеские
чувства, а тех, кто любит друзей, хвалят, то, похоже, добродетель друзей в
том, чтобы питать дружбу; значит, кто питает дружбу в соответствии с
достоинством, те друзья постоянные и дружба [их постоянна].
Друзьями в этом смысле бывают в первую очередь неровни (anisoi), их
ведь можно уравнивать, а уравненность и сходство -- это и есть дружность, и
особенно [если] сходство по добродетели. Ведь будучи постоянны сами по себе,
добродетельные постоянны и ^в отношении к другим; и они не нуждаются в
дурном и не делают дурного в услугу, напротив, они, так сказать,
препятствуют дурному, ибо таково свойство добродетельных -- самим не
совершать проступков и не позволять друзьям.
А у испорченных нет ничего прочного, ведь они не остаются подобными
самим себе; однако, получая наслаждение от испорченности друг друга, и они
ненадолго становятся друзьями.
Что же касается друзей, приносящих пользу и доставляющих удовольствие,
то они дольше остаются друзьями, а именно, покуда оказывают друг другу
помощь и доставляют удовольствия. Дружба ради пользы возникает прежде всего,
видимо, из противоположностей, например у бедного с богатым, у неуча с
ученым, ибо, имея в чем-то нужду, человек тянется к этому, а взамен дарит
другое. Сюда можно, пожалуй, с натяжкой отнести влюбленного с возлюбленным и
красавца с уродом. И влюбленные недаром иногда кажутся смешными, требуя
такой же дружбы, какую сами питают к другому. Конечно, если они равно
способны вызывать дружескую приязнь (homoios philetoi), им, вероятно,
следует этого требовать, но, если ничего подобного они не вызывают, это
смехотворно. А возможно, противоположное тянется к противоположному не
самому по себе, но опосредованно, так как [в действительности] стремятся к
середине. [Середина] -- это ведь благо; например, для сухого [благо] не
стать влажным, а достичь середины, и для горячего тоже, и соответственно для
остального. Оставим, однако, это в стороне, ибо [для настоящего
исследования] это довольно-таки посторонние [вопросы].[29]
11 (IX).
Очевидно, как было сказано и в начале, дружба относится к тем же вещам
и бывает между теми же людьми, что и право[судие], ибо своего рода
правосудие] и дружба имеют место при всех вообще общественных
взаимоотношениях, [т. е. в сообществах] [30]. Во всяком случае, к спутникам
в плавании и к соратникам по войску обращаются как к друзьям, равно как и
при других видах взаимоотношений, ибо, насколько люди объединены
взаимоотношениями [в сообществе], настолько и дружбой, потому что и правом
тоже [настолько]. Да и пословица "У друзей [все] общее"[31] правильна, ибо
дружба [предполагает отношения] общности. У братьев и товарищей общим может
быть все, а у других -- [только вполне] определенные вещи -- у одних больше,
у других меньше, ибо и дружбы бывают и более и менее тесными. Различны и
[виды] права, потому что неодинаковые права у родителей по отношению к детям
и в отношениях братьев друг к другу, а также права товарищей и сограждан;
это справедливо и для других [видов] дружбы. Различными будут и
неправосудные вещи в каждом из названных случаев, и [неправосудность] тем
больше, чем ближе друзья; так, лишить имущества друга ужаснее, чем
согражданина, а брату не оказать помощи ужаснее, чем чужому, избить же отца
ужаснее, чем любого другого. Праву также свойственно возрастать по мере
[роста] дружбы, коль скоро [дружба и право] относятся к одним и тем же людям
и распространяются на равные [области].
Между тем все сообщества -- это как бы члены (morioi) государственного
сообщества: они промышляют что-то нужное, добывая что-нибудь из необходимого
для жизни. А ведь государственные взаимоотношения с самого начала сложились,
очевидно, ради [взаимной] пользы и постоянно ей служат; и законодатели
стараются достичь ее и утверждают: что всем на пользу, то и есть право. А
это значит, что другие взаимоотношения, [в сообществах], преследуют цель
частной полезности; так, моряки имеют целью [пользу] в смысле зарабатывания
денег за плавание и что-нибудь такое; соратники на войне стремятся к
[пользе] с точки зрения войны: в одних случаях -- [захватить] имущество, в
других -- [завоевать] победу, в третьих -- [взять] город; соответственно
обстоит дело и у членов филы или дема[32]. (А иные [сообщества], видимо,
возникают ради удовольствия, например тиасы и [сообщества] эранистов; их
цель -- жертвенные пиры и пребывание вместе[33]) (все эти [сообщества],
по-видимому, подчиняются государственному, ибо государственные
взаимоотношения ставят себе целью но сиюминутную пользу, а пользу для всей
жизни в целом), они совершают торжественные жертвоприношения и собираются
для этого вместе, оказывая почести богам и предоставляя самим себе отдых,
сопровождаемый удовольствием. Как можно заметить, древние торжественные
жертвоприношения и собрания бывали после сбора плодов, словно первины в
честь богов; действительно, именно в эту пору имели больше всего досуга.
Итак, все взаимоотношения оказываются частями (morioi) взаимоотношений
в государстве, [т. е. частями государственного сообщества]. А этим частям so
соответствуют [разновидности] дружбы.
12 (X).
Существуют три вида (eide) государственного устройства в равное число
извращений (parekbaseis) [34], представляющих собою как бы растление (phthoЅ
rai) первых. Эти виды государственного устройства -- царская власть,
аристократия и третий, основанный на разрядах (аро timematon); именно этому
виду, кажется, подходит название "тимократия", однанако большинство привыкло
называть его [просто] "государственное устройство" (politeia) [35]. Лучшее
из них -- царская власть, худшее -- тимократия. Извращение царской власти --
тиранния: будучи обе единоначалиями (monarkhiai), они весьма различны, так
как тиранн имеет в виду свою собственную .пользу, а царь -- пользу
подданных[36]. Ведь не царь тот, кто не самодостаточен и не обладает
превосходством с точки зрения, всех благ; а будучи таким, он ни в чем но
нуждается и, стало быть, будет ставить себе целью поддержку и помощь не для
себя самого, а для подданных, потому что в противном случае он был бы своего
рода "царем по жребию"[37]. Тиранния в этом отношении противоположна царской
власти, так как тиранн преследует собственное благо. И по тираннии заметней,
что это самое худое [среди извращений], так как самое плохое противоположно
самому лучшему.
Царская власть переходит в тираннию, ибо тиранния -- это дурное
качество единоначалия, и плохой царь становится тиранном. Аристократия
[переходит] в олигархию из-за порочности начальников (arkhai), которые делят
[все] в государстве вопреки достоинству, причем все или большую часть благ
[берут] себе, а должности начальников всегда [распределяют] между одними и
теми же людьми, выше всего ставя богатство. Поэтому начальники малочисленные
и плохие (inokhtheroi), вместо того чтобы быть самыми порядочными
(epieikestatoi). Тимократия [переходит] в демократию, ибо эти виды
государственного устройства имеют общую грань: тимократия тоже желает быть
[властью] большого числа людей, и при ней все относящиеся к одному разряду
равны. Демократия -- наименее плохое [среди извращений], ибо она
незначительно извращает идею (eidos) государственного устройства.[38]
