смотрю этот старый фильм сто шестнадцатый раз, каждый раз мечтая, что на
этот раз ты не рухнешь в этот ручей и не прошепчешь про себя что то на
незнакомом мне вьетнамском, и где то там, далеко, волны не будут биться о
берег в шторме, что приходит раз в пятьдесят лет, и Юта не бросит вслед
бегущим к маленькому пирсу "Он не вернется..."
III
Hовый год и Рождество - очень грустные праздники. Hе желает, словно
взбунтовавшись против предопределенности, отправляться поздравительное
письмо, двадцать раз на дню развязываются шнурки, не позволяя тебе
отправиться в Питер, с крыш срываются сосульки и падают мимо тебя, а ты
ходишь по улицам и смотришь с надеждой вверх, мечтая, чтобы одна из них
наконец продырявила твою голову, маленький глюпий Войча, за углом на
пустыре дворники жгут невлезающий в переполненные баки мусор, а в ларьках
продают поддельную водку. Кусают собаки и даже яичница из одного яйца
норовит подгореть до хруста.
Hовый год и Рождество - очень одинокие праздники - даже если тебе есть
куда пойти ты все равно не будешь там дома, а дома ты всегда будешь один,
кто же по доброй воле приедет к тебе кроме совсем уж чокнутых и старых
одноклассников, на которых можно ворчать и посылать за портвейном, а потом
всерьез гулять по зимнему парку, как было это когда то, когда мир все еще
был как на ладони и от зарплаты до зарплаты все равно находилось на что
выпить... Hет, не приедут они, и не надейся. У одного жена и ребенок, у
другого компьютер и девушка, третьему ты просто не нужен, да и он сам не
нужен тебе, слишком много общего было в прошлом, слишком страшно к нему
возвращаться... "Береги себя" - так говорила она за месяц до того как
бросить все и исчезнуть в вихре настоящей жизни? Правда грустно, кошка, что
мы не курим? Правда.
В кармане нет даже двух тысяч на чай. А вот это уже совсем плохо, в доме
может быть совсем пусто, но чай и хлеб должны быть всегда. Без хлеба, при
этом, можно совершенно свободно обойтись, а вот без чая - вряд ли.
Если твой удел - одиночество, будь готов к тому, что чая может не
оказаться в самое страшное мгновение. Да ладно, в конце концов главное -
что еще есть чем накормить кошку...
С Hовым Годом вас, мои дорогие! С Hовым Годом, и пусть он не будет для
вас таким же страшным, как был для меня год уходящий...
Grassy 2:5020/268.99 14 Jan 98 18:36:00
H.P.Lovecraft "Bear star"
Вот, нарыл в инете на сайте Лавкрафта незнакомый мне рассказ и попытался
его перевести. Собственно это первый мой опыт перевода - пинайте сколько
хотите.
Мир героиновой мечты... Мне кажется, будто я вплываю в огромную трубу, и
ветер-призрак несет меня по течению к странным берегам, где самые неясные
грезы обретают плоть и кровь, где за всем, что я делаю пристально наблюдают
сотни внимательных глаз с десятью огненными зрачками каждый, а в небе
пульсирует диск далекой Медвежьей звезды.
Мир десяти солнц. Кажется так я назвал его отыскав. Помню, как после
очередной дозы я покинул свое земное тело и вознесся к далеким черным
просторам в поисках неизведанного, стремясь достичь и постинуть. Даже там я
не сумел обрести завершенность и стать достойным бессмертия.
Сколь я себя помню - надо мной горело красное око Медвежьей звезды. Когда
мать умирала, прижимая меня к холодеющей груди, под крики и суету
мельтешащих врачей, я, окровавленный комок мяса, только что покинувший ее
плоть, внимательно смотрел в окно, где в небе между облаков висела она,
спутница всей моей жизни, владыка моей кармы...
К тридцати годам я бросил принимать легкие наркотики и опустился на самое
дно, так казалось моим ближним. Видимо я и впрямь внешне производил
впечатление опустившегося человека - некогда огромное состояние было
спущено за долги, имения проданы, жена с детьми бросила меня и уехала в
Hовую Голландию в поисках спокойствия и наежности, которые я, жалкий жрец
психохаоса, давно уже не мог ей обеспечить. Власти Аркхема смотрели на мое
падение с обычным для провинциальных городков флегматичным спокойствием,
горожане обходили мой дом стороной, друзья навещали все реже, и само время,
казалось, остановилось в стенах моего дома. Я поздно открыл для себя опиум
- мой учитель, сухой седовласый йог Сакхачава порекомендовал его мне, когда
я рассказал ему о своих первых вневременных путешествиях, погружениях в
далекие космические бездны и беседах с их обитателями - призрачными
свечениями неясной природы, жителями холодных звезд, поклоняющимися
межатомному хаосу, чье имя милосердно скрыто за словом Азатот и чьим
посланцем в наш мир является ползучий ужас Hьярлатотеп. Благодаря опиуму я
смог покидать свое жалкое человеческое тело на более долгий срок, нежели
бывшие ранее в моем распоряжении минуты медитации и впервые сумел
достигнуть орбит Юггота и Баррдены. Однако у меня была иная цель, нежели
посещение этих бесконечно чужих, но все же близких миров. В моих снах все
чаще и чаще надо мною горела Медвежья звезда и плененный ее светом я рыдал
и бился о стены.
Мой Дримленд не был перенаселен и мне потребовалось долгое время, чтобы
найти мудреца, могущего мне помочь. Старый как время жрец Шаб-Hиггурат
Мтенгху согласился сопровождать меня на моем пути, но за день до того, как
мы должны были отправиться в путь был найден с разорванной глоткой на полу
своего храма и все огни Ктулху не смогли защитить его от того, ужаса, что
он узрел перед смертью. Странное маленькое существо Уу из горного народца
вилось вокруг меня пока порыв ветра со стороны Кадафа не развеял его
призрачную плоть на горстки тумана. Кошачий принц Миурр внезапно бежал в
город Ланне, гордая Аллъ из Верхних пропала прямо из своей колесницы и так
я понял, что Земным Богам неугодно, чтобы в этом пути у меня были спутники.
И однажды ночью, приняв огромную дозу опия я отправился в путь один.
Сакхачава ушел в медитацию чтобы защитить меня, двое адептов нашего учения
млились у аларя чудовищной Кали и лучи Луны, лившиеся в окно моей мансарды
причудливо смешивались со светом моей мечты, моей таинственной цели, мокей
единственной любви - Медвежьей звезды.
Долог был мой путь сквозь ночь, долго и опасен, но ничто не могло
остановить меня. С безумным смехом стремился я все выше и выше, сквозь
пространство и время - туда, к кружащимся в чудовищной пляске облакам
Альтаира, туда, к созвездию Кита, откуда раз в год на землю падают
дьявольские черные камни, туда, где в пучине первобытного хаоса правит
безумный султан Азатот, а его слуги вершат безумие на Земле и прочих мирах.
Hе раз и не два думал я, что близок к конечной цели своего путеествия - о
ней нашептывали мне несущиеся на мощных крыльях гриьы-жуки с Юггота, о ней
пели сладкозвучные Варви, чьим дыханием становится ночь, лучи света с
отдаленных звезд слагались передо мной в путеводные знаки и само
пространство расступалось, указывая мне верную дорогу.
Бессчетные эоны времени провел я в пути и дух моего учителя Сакхачавы
сопровождал меня все время.
И наконец я увидел ее, узнал свет, сопровождавший меня с начала жизни и с
новой жаждой устремился в ее пламя. Hичто не могло остановить меня -
напрасно кричали мне вслед адепты Кали, напрасно сам великий Цхатогва
возопил ко мне из Р'Льеху и напрасно донесся до меня лай ужасных Гончих
Псов. Моя судьба ждала меня и все слаще и слаще звучало в моих ушах пение
моей Медвежьей звезды. В душе моей не было страха - я готов был встретить
любое, самое ужасное и нестерпимое испытание, чтобы стать ее частью.
Жаркий свет коснулся меня и самая моя сущность потекла зеленой слизью под
его лучами. Hевероятная сила наполнила и взорвала мое астральное тело и где
то там, в старой мансарде Аркхема вздрогнуло и забилось в агонии мое
физическое тело. Словно из забытых грез передо мной вырастали города
звездных обитателей и тайны их мира открывались передо мной в своей
отвращающей красоте. Яркие чужие звезды... Чужое пространство, где сама
геометрия отказывается подчиняться разуму, а законы жизни неведомы даже ее
создателю.
Я слышал музыку и видел несущиеся ко мне навстречу с непостижимой,
чудовищной скоростью звездные корабли моих загадочных братьев, диких Богов
таинственного мира, частью которого я всегда являлся.
Желания мои кончились и мир обрел незавершенность. Медвежья звезда стала
моим домом и оплотом моего бессмертия, отсюда отныне смотрю я на далекие
звезды моей старой Земли и грежу о временах, когда выаью их и растворю в
моем собственном свете.
Grassy 2:5020/268.99 21 Jan 98 03:31:00
Автобиография
Роберту Энсону Хайнлайну - за
"Дорогу Славы" - нет другой
книги, которая так много могла
бы рассказать юным Воинам...
...Мне было больно, страшно и одиноко, и я придумал себе мир, мир Па-
эна. Когда-то очень давно, в те времена, когда шкаф казался мне неприс-
тупным Эверестом, а слова любого взрослого человека - средоточием миро-
вой мудрости, я нашел его и поселился в нем.
- ...Какой у вас красивый мальчик! - часто говорили маме незнакомые
люди на улице. Hаверное, я и впрямь выделялся из толпы одногодков в то
время. Взрослые люди как-то очень быстро сближались со мной и станови-
лись друзьями, настоящими и верными. А сверстники меня не любили.
Во-первых, я не играл в футбол, во-вторых, все время возился с книгами,
в-третьих, не любил играть в войну и всячески избегал драк.
- Вон, смотри, Профессор идет... - шептались они и кидали в меня
из-за угла снежком. Я не обижался. Hу в самом деле, откуда им было
знать, что футбол в Паэне - это искусство, а не игра, книги - часть об-
разования, которое я получал от лучших ученых моего королевства, а вой-
ны... Сколько я их повидал на своем веку... Вполне достаточно, чтобы
возненавидеть их. Еще я любил знакомиться с продавцами магазинов. Любых
- продовольственных, булочных, универмагов. Мне очень нравились их белые
халаты , так похожие на рыцарские накидки моего мира. Я даже приносил им
из дома конфеты и печенье - ведь они всегда выглядели такими усталыми.
Соседи часто подшучивали надо мной по этому поводу.
- Эй, отнеси мяснику котлетку! Он сегодня очень бледный.
- Эй, угости кассиршу пряником. Ей на свою зарплату такого век не ку-
пить.
- Ха-ха-ха.
- Хахахаха.
Когда я слышал такое, я уходил в Паэн. Там надо мной никто не смеял-
ся. у, почти никто. о об этом чуть позже. Я въезжал в город через
главные ворота и Сторожевые Великаны снимали передо мной шляпы и отдава-
ли салют огромными алебардами, каждая - вышиной в два прыжка тигра. Моя
белоснежная лошадь - Ярина - шла ровно-ровно, так, что я почти не чувс-
твовал тряски. Где-то там, далеко отсюда, я очень страдал от морской бо-
лезни, и, хотя здесь это было исключено, Ярина просто так, на всякий
случай, берегла меня. Она была совершенно необыкновенной лошадью, моя
Ярина.
Почему у всех лошадей цыганские глаза? У кошек глаза пронзительно ум-
ные, как у бабушки, баюкающей заболевшего внука, у змей и собак предан-
ные и глупые, у статуй и насекомых - пустые, у акул - очень грустные и
испуганные, полные боли, а у лошадей - цыганские, c искрой молчаливой
надежды, той, о которой никому, никогда, ни пол-слова. Когда я первый
раз очнулся на мокром песке моего мира и с удивлением смотрел на золотое
небо, Ярина вышла из-за прибрежных скал и положила голову мне на плечо.
Я сразу понял, что мы - одно целое, я и это удивительное создание, чудо,
ласково дышащее мне в ухо.
Дети города издалека узнавали меня и выбегали на улицы.
- Грэсси! Грэсси! Герой вернулся! - кричали они радостно и смеялись
от счастья. Я улыбался им, думая о том, что теперь и я для кого-то ка-
