Но в данном случае меня интересует использование Иоахимом букв
греческого алфавита для диаграммирования троичности. Иоахим имел видение
Троицы в виде псалтыри с десятью струнами. На его диаграмме она изображена в
виде треугольника с усеченной верхней вершиной. Треугольник этот был
видением "альфы". В центре треугольника, там, где у музыкальных инструментов
располагается акустическое отверстие, Иоахим поместил круг, -- в его
интерпретации, заглавную "омегу". Внутри круга -- надпись IEUE -- Иоахимов
вариант тетраграмматона -- YHVH. Усеченная верхняя вершина "альфы"
обозначала Святого Отца, нижняя левая вершина -- Сына, а правая -- Святого
Духа. "Омега" выражала единство Троицы, а "альфа" троич-
Иоахим Флорский. Фигура "а-w-о"
Троица существования 261
ность ипостасей10. Иоахим обыгрывал форму треугольника, расходящегося
двумя лучами из вершины, и форму круга, соединявшего
триединство в целое.
В контексте хармсовской диаграммы Мабра наибольший интерес представляет
диаграмма Иоахима, известная как фигура А-w-О11. Здесь А
рассекается малой "омегой" -- "со". Смысл этой диаграммы в обозначении
связей Св. Духа, олицетворяемого вершиной "омеги", и возникающего из Святого
Отца и Сына, обозначаемых двумя полумесяцами расходящегося круга малой
"омеги". "Омега" в данном случае -- это расщепляющийся круг, из которого
возникает единство -- штрих, разделяющий два полумесяца. Соединение "альфы"
и "омеги" у Иоахима означает процесс манифестации множества из единства и
одновременное собирание множества в единство.
Буквы Иоахима, восходящие к апокалипсическому самоопределению Христа
как "альфы" и "омеги", одновременно вбирают в себя всю полноту алфавита,
разворачивающегося от "альфы" до "омеги", то есть всю полноту Писания.
Нетрудно заметить, что схема Мабра воспроизводит иахимитскую диаграмму,
обогащая ее образом сердца как абсолютного центра. Рассечение сердца у
Хармса оказывается и рассечением, производящим буквы, алфавит, письмо и
Писание. Рассекающий штрих производит все богатство алфавитных знаков,
открывает центр на манифестацию множественности в дискурсе.
Иоахим иллюстрирует включенность письма в диаграмму троичности
манипуляциями над тетраграмматоном. У крещеного испанского еврея Петра
Альфонси (Petms Alphonsi) он позаимствовал идею тринитарного чтения четырех
букв, обозначающих имя Божье. Петр Альфонси в книге "Secreta secretorum"
попытался доказать, что Троица скрыта в еврейском тетраграмматоне, который
он разделил следующим образом: JH, HV, VH, объявив каждое сочетание именем
одной из ипостасей Троицы. Три круга Иоахима -- это лишь диаграмматическое
представление о тринитарном делении Божьего имени. В каждый из кругов он
вписал имена ипостасей по Петру Альфонси12. Поэтому у Иоахима цифра (три)
манифестирует себя в рассечении слова, в алфавитизации "тела слова".
То, что разрез, проходящий через сердце на диаграмме Мабра, отделяет
создаваемую им цифру три от некоего подобия треугольника, существенно еще и
потому, что треугольник еще со времен пифагорейцев считался видимой
манифестацией тройки. Число три возникает в своем символическом обозначении
-- 3 -- и в своей геометрической ипостаси как форма. То есть как
письменный знак и его видимое воплощение.
Три в таком случае -- как бы эйдос некой формы, в которой это число
манифестируется. Аристотель в "Метафизике" подверг крити-
________________
10 McGinn Bernard. The Calabrian Abbot. Joachim of Fiore in the
History of Western Thought. New York: Macmillan, 1985. P. 162-163.
11 Ibid. P. 170.
12 Hirsch-Reich В. Joachim von Fiore und das Judentum // Joachim
of Fiore in Christian Thought. V. 2 / Ed. by Demo C. West. New York: Burt
Franklin, 1975. P. 475-481.
262 Глава 9
ке пифагорейские представления о том, что число является эйдосом, к
которому могут быть сведены такие сложные формы, как, например, человеческое
тело:
...если число, как утверждают некоторые, доходит лишь до десяти, то
эйдосы, во-первых, быстро будут исчерпаны; например, если тройка есть
сам-по-себе человек, то каким числом будет сама-по-себе лошадь? Ведь только
до десяти каждое число есть само-по-себе сущее. <...> Точно так же если
меньшее число есть часть большего и состоит из сопоставимых друг с другом
единиц, содержащихся в том же числе, то если сама-по-себе четверка есть идея
чего-то, например, лошади или белого цвета, человек будет часть лошади, в
случае если человек -- двойка13.
Человек не может быть тройкой хотя бы потому, что тело его не может
быть сведено к треугольнику -- простейшей, замкнутой геометрической форме,
выражаемой числом три. Определением числового соответствия форме
человеческого тела занимался пифагореец Эврит (Euritus). Аристотель
упоминает Эврита в "Метафизике"14.
Псевдо-Александр Афродис с своем комментарии к этому месту "Метафизики"
так описал опыты Эврита:
Допустим, ради примера, что определение человека -- число 250, а
определение растения -- 360. Приняв это, он брал двести пятьдесят камушков,
окрашенных в разные цвета: зеленые, черные, красные и т.д. Затем он мазал
стену известкой и рисовал контур человека и растения, а потом втыкал эти
камушки: одни на линии лица, другие -- на линии рук, где какие, и получал
изображение человека, выложенное камушками, равными по числу тому количеству
единиц, которое он полагал определением человека15.
По мнению современных комментаторов, в глазах Эврита количество точек,
необходимых для построения формы человеческого тела (возможно, в трех
измерениях), уникально для каждого тела. Так, из 250 точек (или обозначающих
их камушков) можно построить единственную форму, соответствующую этому
числу, а именно форму человеческого тела16. Камушки Эврита похожи на точки в
carmina figurata Рабана Мавра, они обозначают "места", "границы" и,
по выражению А. Ф. Лосева, "иллюстрируют главное учение пифагорейства, что
число есть некий вид вещи"17.
_______________
13 Аристотель. Мет., 1084а, 12--2 5//Аристотель. Соч.: В 4 т. Т.
1, М.: Мысль, 1975. С. 341.
14 "...Эврит устанавливал, какое у какой вещи число (например, это вот
-- число человека, а это число лошади; и так же, как те, кто приводит числа
к форме треугольника и четырехугольника, он изображал при помощи камешков
формы <животных> и растений)..." (Аристотель. Мет., 1092b, 8
//Аристотель. Соч. Т. 1. С. 364).
15 Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1 / Сост. и пер. А. В.
Лебедев. М.: Наука, 1989. С. 446.
16 Kirk G. S., Raven J. E. The Presocratic Philosophers.
Cambridge: At the University Press, 1962. P. 315.
17 Лосев А. Ф. Античный космос и современная наука//Лосев А. Ф.
Бытие--имя--космос. М.: Мысль, 1993. С. 87. В лосевском анализе Эврита
интересно приравнивание пифагорейского понятия числа канторовскому понятию
числа (Там же. С. 86--87). О Георге Канторе в связи с Хармсом см. следующую
главу.
Троица существования 263
Таким образом, число, включенное в тело, соотнесенное с ним, -- это
шифр его формы. В диаграмме Рабана Мавра треугольная форма сердца проявляет
себя и в числе три. Число, включенное в тело, возникает не в результате
деления (которому нет предела), но в результате рассечения, обнаруживающего
математическое выражение сущности формы. Оно, используя терминологию
Владимира Соловьева, относится всецело к "идеальному" телу как единству.
3
Хармс дал собственное объяснение особого смысла числа три, которое он
определил как "троицу существования". Обсуждение смысла троицы дано им в
"трактате" "О времени, о пространстве, о существовании". Хармс исходит из
того, что мир, состоящий из чего-то единого, не мог бы существовать, потому
что в нем не было бы частей и он не подчинялся бы принципу различия:
3. Существующий мир должен быть неоднородным и иметь части.
4. Всякие две части различны, потому что всегда одна часть будет
эта, а другая та (Логос, 102).
Но и это первоначальное различие, являющееся предпосылкой существования
мира, требует, в свою очередь, иных различий. Чтобы существовало это,
должно быть не это, а чтобы существовало то, должно быть не
то. Хармс называет не то и не это -- "препятствие". "Препятствие"
-- чисто умозрительное полагание различия, необходимое для существования
частей. Хармс записывает:
9. Итак: основу существования составляют три элемента: это,
препятствие и то.
10. Изобразим несуществование нулем или единицей. Тогда существование
мы должны изобразить цифрой три.
11. Или: деля единую пустоту на две части, мы получаем троицу
существования (Логос, 102).
Хармс проецирует "троицу существования" на самые первичные формы мира
-- пространство и время. Он считает, например, что всякое пространство
конституируется тремя элементами --там, тут и там. Тут
разделяет там и там:
44. Тут является "препятствием" существующего пространства. А
как мы говорили выше, препятствием существующего пространства служит время.
45. Таким образом: тут пространства -- это время (Логос, 104).
Но и время само разделяется той же троицей на прошлое, будущее и
настоящее. При этом настоящее ассоциируется Хармсом с пространством и
объявляется несуществующим. Троичное деление времени поэтому строится как
прошлое и будущее, между которыми располагается исчезающее настоящее --
собственно линия разреза, оказывающаяся пространственной мнимостью.
264 Глава 9
Эти процедуры деления на три иллюстрируются, например, в стихотворении
"Третья цисфинитная логика бесконечного существования" (1930), где
разделяются "вот и вут час" (2, 45). Сходный поэтический "трактат" о
разделении единого -- стихотворение "Нетеперь" (1930) (2, 46-47).
"Троица существования" -- это, конечно, некий абстрактный принцип
разделения, это преображенная обэриутами тринитарность, помноженная на
гегелевскую диалектическую схему. Важна она для обэриутов потому, что
позволяла найти способ перехода от абстракции числового принципа к "телу"
как пространственной форме:
46. Тут пространства и "настоящее" времени являются точками
пересечения времени и пространства.
47. Рассматривая пространство и время, как основные элементы
существования Вселенной, мы говорим: Вселенную образуют пространство и время
и еще нечто, что не является ни временем, ни пространством.
48. То "нечто", что не является ни временем, ни пространством, есть
"препятствие", образующее существование Вселенной.
49. Это "нечто" изобразует [sic] препятствие между временем и
пространством.
50. Поэтому это "нечто" лежит в точке пересечения времени и
пространства (Логос, 104).
"Нечто" Хармса -- это как раз продукт рассечения и центральности. Это
точка перехода пространства во время. Характерно, что Хармс иллюстрирует
механизм функционирования "троицы существования" примером звучащего слова:
31. Когда мы произносим это слово, произнесенные буквы этого слова
становятся прошедшим, а непроизнесенные буквы лежат еще в будущем. Значит
только тот звук, который произносится сейчас, является "настоящим".
32. Но ведь и процесс произнесения этого звука обладает некоторой
протяженностью. Следовательно какая-то часть этого процесса "настоящее",
тогда как другие части либо прошедшее, либо будущее. Но то же самое можно
сказать и об этой части процесса, которая казалось нам "настоящей".
33. Размышляя так, мы видим, что "настоящего" нет(Логос, 103).
