принимает сторону человека среднего роста, и Петров, спасая свою жизнь,
погоняет коня и скрывается за поворотом. Толпа волнуется и, за неимением
другой жертвы, хватает человека среднего роста и отрывает ему голову.
Оторванная голова катится по мостовой и застревает в люке для водостока.
Толпа, удовлетворив свои страсти, -- расходится (ПВН, 376).
Хармс строит свой текст таким образом, чтобы сохранить читателя в
неведении по поводу двух моментов. Сначала Петров говорит о том, что будет,
если вместо общественного сада построить небоскреб. Но Хармс не сообщает нам
содержание его речи. Что же будет? С чем соглашается толпа? Как ее согласие
отражается на дальнейшем развитии "случая"? Затем возникает загадочная
записная книжечка, куда Петров что-то записывает. Что?
Между тем эти загадки -- секреты полишинеля, ответы на которые имеются
в тексте. Если построить вместо общественного сада небоскреб, то будет не
Россия, а Америка. Толпа соглашается с Петровым, который заносит что-то в
записную книжечку. В результате этой записи происходит то, о чем Петров
говорил, а именно превращение России в Америку. Ведь суд Линча --
исключительно американская
реалия.
Весь сюжет "случая" с судом Линча, вероятней всего, -- развертывание
неизвестной читателю речи Петрова и его же загадочной запи-
Рассеченное сердце 225
си в книжечке. Если это так, то "Суд Линча" оказывается сродни
"Макарову и Петерсену", где происходящее также воспроизводит написанное в
книге "МАЛГИЛ". В детском и более откровенном варианте эта ситуация
повторена в "Сказке", опубликованной в журнале "Чиж" в 1935 г. В "Сказке"
рассказ Хармса и есть тот самый рассказ, который сочиняет его герой Ваня о
самом себе.
Разница с "Судом Линча", однако, заключается в том, что Хармс всячески
избегает тут эксплицировать эту "геральдическую конструкцию"1 .Она построена
на системе умолчаний, провалов, пустот. Петров что-то говорит и
что-то записывает. Такая фигура умолчания имеет свои резоны.
Речь и запись Петрова имеют магический характер, они тут же реализуются
в сюжете. Но в отличие от книги "МАЛГИЛ", их текст скрыт. Он непроизносим
(как в случае с записной книжечкой) или невоспроизводим (как в случае с
речью). Важное указание на содержание речи и записи имеется в заголовке, в
названии "случая" -- "Суд Линча". Только из названия мы узнаем, что все, что
описано в рассказе,-- не простая российская расправа, а именно
американский "суд Линча". Это указание принципиально потому, что
позволяет увязать происходящее с речью о небоскребе. Но единственное и
принципиальное указание содержится не в сюжете, а в отделенном от него
названии.
Магия здесь опирается на непроизносимый и невоспроизводимый тексты, на
речь, которая не записана, и запись, которая нечитаема.
Эта ситуация, конечно, соотносится с самой идеей первичности,
невоспроизводимости "абсолютного истока", с идеей существования невидимого и
неназываемого "предмета". Такой предмет, как мы знаем, создает смысл,
унифицирует его, и вместе с тем сам он -- "неуловим".
2
Непроизносимая запись к тому же отсылает к такому роду графем, которые
непроизносимы. Графемы такого рода, как известно, вызывали постоянный
интерес Хармса. С этой точки зрения можно еще раз взглянуть на уже
упоминавшуюся хармсовскую технику использования старого правописания,
особенно букв "Ф" и "Ъ". И "фита" и "ять" неразличимы от "ф" и
"е" в произношении. Они имеют смысл только в области письма. Можно даже
сказать, что они не имеют звукового эквивалента. В "Гвидоне" (1930) Хармс
описывает явление буквы "ять" как некое событие прибытия, прихода:
М о н а х В а с и л и й: В калитку входит буква ять,
принять ее?
Н а с т о я т е л ь: Да, да, принять.
(ПВН, 216)
_______________
1 О "геральдической конструкции", то есть о такой структуре, в которой
один текст как бы повторяет в "уменьшенном" виде другой текст, в который он
включен, см.: Ямпольский Михаил. Память Тиресия. М.: Культура, 1993.
С. 68--81.
226 Глава 8
Буква может явиться через калитку, дверь, окно, которые, как уже
указывалось, связаны в системе Хармса с понятием монограммы. Монограмма
имеет особое значение, потому что она сплетает буквы таким образом, что
нарушает последовательный ассоциативный порядок речевой цепочки. Монограмма
не может быть произнесена, ее смысл -- это синхронный смысл всех
спрессованных в монограмму слов. Введенский в "Некотором количестве
разговоров" пишет:
П е р в ы й (выглядывая в окно, имеющее вид буквы А). Нигде я не вижу
надписи, связанной с каким бы то ни было понятием (Введенский, 1, 211).
Взгляд через буквенное, монограммное окно отрывает письменный текст от
любого типа понятий. "Ять" является в калитку как совершенно самостоятельная
графема, смысл которой сконцентрирован в ее форме, в ее написании. В одном
из рассказов Хармса фигурирует Яков Иванович итон, о котором автор сообщает:
Тут подошел он к двери на которой висела бумажка, а на бумажке было
написано жирными, печатными буквами: "Яков Иванович итон". Буквы были
нарисованы черной тушью, очень тщательно, но расположены были криво. И слово
итон начиналось не с буквы Ф, а с иты, которая была похожа на колесо с одной
перекладиной (МНК, 137).
Яков Иванович входит в квартиру и проходит к двери своей комнаты, на
которой также висит записка с его именем. В комнате он садится за стол с
писчебумажными принадлежностями и сидит за ним "часа три", ничего не
делая... Ситуация "неписания", хорошо известная нам по множеству хармсовских
текстов.
В прошлой главе я упоминал текст о немом ораторе, который
демонстрировал "дощечки с фразами, написанными большими буквами". Эти
дощечки придавали письму подчеркнуто предметный характер. Тщательность
правописания, бумажка, прикрепленная к двери, подчеркивают самодовлеющее
значение письма. "Фита" -- не простая буква. Исторически она вариант
греческой "тэты" ftheta), первой буквы слова theos -- Бог2.
"Фита", напоминающая колесо, -- это буква трансформирующаяся в "предмет".
Эта метаморфоза может быть отчасти ответственна за блокировку речи.
Любопытно, что надпись сделана Яковом Ивановичем жирно и старательно,
но буквы расположены "криво". Непрерывность, "текучесть" письма нарушена, и
форма "фиты" возникает от перекашивания буквы Ф, в которой вертикальная
перекладина поворачивается, наклоняется, покуда буква не превращается в
"фиту". "Фита" образуется, так сказать, в силу "подворачивания" языка, о
котором говорилось в предыдущей главе.
А. А. Александров опубликовал любопытный документ -- рукописный лист
Хармса со своего рода каллиграфическими упражнениями
_____________________
2 Bernoulli Rudolf. Spiritual Development as Reflected in
Alchemy and Related Disciplines // Spiritual Disciplines/Ed, by Joseph
Campbell. Princeton: Princeton University Press, 1960. P. 316.
Рассеченное сердце 227
(ПВН, 504). Публикатор озаглавил это лист "Элементы азбуки" и датировал
его двадцатыми годами. В свете исследования Александра Никитаева, давшего
расшифровку тайнописи, придуманной Хармсом, становится понятным, что
большинство значков на листе -- это действительно знаки "тайного" алфавита
Хармса3. Но сам характер этого алфавита любопытен. Он совершенно не
приспособлен для скорописи и похож на какие-то обломки букв, угловатые
штрихи, не предназначенные для соединения в значащие цепочки.
Даниил Хармс. Элементы азбуки
Здесь, например, имеется квадрат -- основной элемент "окна", трудно
вписываемый в линейную развертку письма. Тут дважды повторено и само окно,
но без левой вертикали, так сказать, окно, недостроенное слева (согласно
Никитаеву -- это буква Т). Тут есть дважды повторенный и довольно отчетливый
значок, напоминающий арабскую цифру три (В в расшифровке Никитаева). Есть
многократно повторенный значок, напоминающий заглавное L латинского алфавита
или римскую цифру сто (обозначение буквы А). Здесь есть явные намеки на
иероглифику, например, волнистая линия -- протоиероглиф, обозначающий воду
(Л).
Среди этих и многих иных значков есть графемы, которые могут быть
идентифицированы как математические символы: -- эквивалентно (буква М), --
является членом множества (Ы).
Все эти фрагменты алфавита выглядят как обломки, которые едва ли
поддаются "сборке" в непрерывную линеарность письма. Буквы и их части
оказываются именно руинами письма, так же и в смысле их
"предметности".
Есть среди этих графем и такая -- кружок, внутри которого нарисован
крестик (значок позитрона) и к которому примыкает уходящий вниз штрих (О).
Речь идет о шаре с крестом, который возникает в загадочном контексте в
начале заумного стихотворения 1930 года "Ан-Дор":
____________________
3 Никитаев Александр. Тайнопись Даниила Хармса: Опыт расшифровки
// Даугава. 1989. No 8. С. 95-99.
228 Глава 8
Мяч летел с тремя крестами
быстро люди се местами
поменялись и галдя
устремились дабы мяч
под калитку не проник...
(ПВН, 78)
Три креста на мяче могут интерпретироваться по-разному, конечно. Сам
Хармс в стихотворении-диалоге 1933 года дает некоторое пояснение. Шар тут
называется "научной моделью вселенной", смысл которого в том, что шар -- это
фигура, содержащая "в своей природе бесконечность" (ПВН, 145). Один из
голосов диалога, принадлежащий женщине, отвечает:
-- Мне кажется --
я просто дура.
Мне шар напоминает мяч.
Но что такое шар?
Шар деревянный,
просто дерева обрубок.
В нем смысла меньше, чем в полене.
(ПВН, 145)
Слово "обрубок", конечно, плохо подходит к шару, зато может без насилия
относиться к кресту. Круг, пересеченный несколькими крестами, -- одна из
традиционных анаграмм Христа, восходящая к древнему языческому знаку солнца.
Но в том же стихотворении возникает и еще один образ круга с крестом --
отлетевшей пуговицы. Образ мяча с крестами сознательно сохраняет
подчеркнутую амбивалентность. Амбивалентность создается мерцанием этого
образа между абстрактным символизмом анаграммы и предельной конкретностью
предмета (мяч, пуговица). Любопытно, между прочим, и то, что мяч с крестами
стремится "проникнуть под калитку"4, явиться подобно тому, как является в
калитке буква "ять".
Существенно, что буква "ять" проходит в монастырь, где должна
подвергнуться очищению. Хармс записал (в "Записную книжку No 25") по поводу
фрагмента с явлением "ять", что он достиг в нем чистоты, и добавил:
Надо пройти путь очищения (Perseveratio, Katarsis). Надо начать
буквально с азбуки, т. е. с букв (2, 212).
Очищение в данном случае может пониматься как восхождение от
предметности к абстракции, а также как "изоляция", то есть как очищение от
ассоциаций и темпоральных цепочек.
_______________
4 Нина Перлина расшифровала название стихотворения как искаженное
немецкое An Tor -- "в воротах" и связала его с упоминанием калитки
(Perlina Nina. Daniil Kharms's Poetic System: Text, Context,
Intertext // Daniil Kharms and the Poetics of the Absurd / Ed. by Neil
Corn-well. New York: St. Martin's Press, 1991. P. 186.
Рассеченное сердце 229
3
В диалоге Гностика и Атруна, написанном в 1931 году, Хармс вкладывает в
уста Гностика прихотливое описание криптограммы, шифрующей имя Христа:
...но мои глаза будут глядеть на юношей,
