обуви на истерзанной броне вызывал чувство беспокойства и настороженности.
По знаку взводного все замерли, прижавшись к дувалам. Его опять поразила
тишина. Нет, не тишина. А единственный звук, наполнивший сожженный солнцем
воздух. За дувалом с непонятной периодичность раздавался стук. Словно кто-то
тихо стучал камешком о камешек. Звук был настолько тихим, что казался
сначала просто случайным. Судя по напряженным лицам ребят и по тому, как они
переглядывались, он понял, что стук слышат все. Возле убитой БээМПэ, в
примыкающей стене, был проделан пролом. В него была видна густая зелень
сада, наполненного желанной прохладой и влагой. Тишина и полное отсутствие
движения воздуха действовали угнетающе. Рация, висевшая на груди Валерия,
шипела и хрипела на дежурном приеме. Взводный подошел к нему и начал доклад
ротному по рации. Он стоял и слушал их сбивчивый обмен мнениями. Ребята, кто
как, стояли прислонившись к дувалу. Замыкающий -- рослый туркмен с пулеметом
-- стоял и смотрел в противоположную сторону. "Не думай об этом, делай это!"
-- эта фраза была лучшим лекарством от страха, подаренным Валерию в учебке
дембелем-сержантом. Он старался не думать о том, что вызывало гнетущее его
чувство тревоги, но -- что делать -- он тоже не знал. Кто из них первым
услышал этот свист он так и не понял.
Неожиданно, словно из под земли, у них за спиной появились два молодых
духа. Их первым увидел замыкающий, когда остальные дружно повернулись в
сторону пролома возле БМП на негромкий, но четкий свист. Пулеметчик что-то
прокричал, все обернулись и увидели, как два молодых духа, обкуренных в
"дым", подбадривая себя криками, одновременно целятся по ним из "мух".
Замыкающий группу пулеметчик дает по духам длинную очередь. Валерий видит,
как, словно в замедленном кино, пули из ПК огненной струей рвут тело одного
из духов. Тот, падая под свинцовой струей, успевает выстрелить из "мухи",
но не точно. Выстрел летит мимо пулеметчика, рикошетит от дувала и
разрывается между ребятами, пытающимися кто стрелять в ответ, кто спрятаться
возле мертвой БМП, кто прижаться к дувалу. Второй дух стреляет из "мухи"
прицельно и взрыв гаранаты одноразового гранатомета разрывает пулеметчика
буквально на "пельмени". Почти одновременная смерть троих прекращает
неожиданно начавшуюся стрельбу. Все на мгновение замирает, раненные
осколками парни кричат, в поднятой разрывами "мух" пыли лежат два мертвых
духа в неестественных позах. Между ними и группой лежат останки их товарища,
взявшего на себя весь груз страшной смерти. Мир не перевернулся. Солнце
продолжает светить, в этом бесцветном от жары воздухе витает пыль,
превращаясь в осязаемый всеми запах смерти. Рация начинает кричать голосом
ротного, задавая вопросы о услышанных разрывах и стрельбе. Валерий смотрит
по сторонам. Трое из группы серьезно ранены осколками выстрела из
гранатомета. У одного порван правый бок, двоих зацепило в спину. Всех троих
пытаются привести в себя. Прошло буквально несколько секунд. Никто не успел
окончательно прийти в себя. Валерий в замешательстве склонился на остатками
тела Мухамеда. Кто знал, что этот парень так плохо кончит. И тут опять
раздается свист, громко и вызывающе. Все, что он увидел потом, осталось в
его памяти на всю жизнь, превращая ее в ночной кошмар.
На голове этого человека, с густой черной шевелюрой, не было чалмы. На
нем была зеленная футболка, поверх которой был одет бронежилет, опоясанный
пулеметной лентой через плечо. На его ногах были белые кроссовки. Этот
человек стоял в проеме и казалось, что сейчас он кивком головы пригласит
всех в райскую прохладу сада. Но этого не произошло. Все было иначе.
Взводный и еще кто-то из ребят успели первыми открыть стрельбу. Дувал вокруг
этого красавца накрылся облаком пыли от пуль, рвущих стену, но не
задевающих стрелка из пулемета. Он стоял в проломе и поливал стреляющих в
него людей плотным пулеметным огнем. Он дарил смерть, сам каким-то чудом
избегая ее. За его спиной кто-то упал, но он продолжал стрелять и его
пулемет охотно выполнял его желания, посылая пули почти в упор. Почти каждая
из них достигала своей цели, роняя и опрокидывая в пыль молодые, сильные
тела. Время словно замерло, давая смерти возможность с полна собрать свой
урожай. Спасения не было в запаздалых разрывах гранат, разбрасывающих
осколки по узкому, заполненному смертью проулку. Валерий тоже стрелял, он
видел как ответным огнем автоматов были сброшены с брони БМП выползающие,
словно тараканы на кровавый пир, духи. И только пулемет в проломе продолжал
стрелять и стрелять. Ничто не могло восстановить справедливости в этой дуэли
всех против одного. Вот уже и его черед. Валерий почувствовал сразу
несколько тугих горячих ударов в грудь и руку. От ударов его опрокинуло на
спину и он упал, раскинув руки и выронив автомат. Жжение в груди переходило
в нестерпимую боль, отнимая силы и прогоняя сознание. Словно в тумане он
видел как последним упал взводный, подкошенный очередью. В одно мгновение,
длившееся словно вечность, все было кончено. Солнце, пыль, кровь, мертвые
тела и брошенное бесполезное оружие. Валерий лежал на спине. Пуля, пущенная
пулеметчиком в его грудь, попала в корпус рации и, срикошетив, зацепила
левую щеку, обильно испачкав лицо кровью. Глаза, слипшиеся от запекающейся
крови, с трудом удалось открыть. Рядом с его лицом он увидел белые кроссовки
пулеметчика. Тот стоял рядом и что-то сам себе говорил на непонятном языке.
Вдруг он гортанно что-то прокричал в сторону пролома. Ему ответили. Еще
мгновение кроссовки постояли на месте и затем начали дикий свой танец.
Вращаясь вокруг своей оси, пулеметчик, что-то громко и резко выкрикивая,
продолжал расстреливать уже лежащие на земле тела. Он стрелял вращаясь,
увеличивая скорость вращения, а горячие гильзы сыпались на тело Валерия и он
не мог больше терпеть. Казалось, что его крик вырвет его из этого кошмара...
От резкого и сильного толчка Валерий проснулся. В купе тускло горел
дежурный свет. За окном слышался ритмичный стук колес. Старик, склонившись
на ним, пытался разглядеть лицо Валерия и понять причину его ночного
кошмара. "Я кричал во сне?"- спросил старика Валерий. "Да, ты кричал, сынок.
Что, старые раны?" - старик пытался заглянуть в глаза Валерия. "Нет,"-
ответил Валерий и подумал про себя: "Это прошлое, старик, но ты все равно
так ничего и не понял..."
(с) Павел АНДРЕЕВ, 1998
Павел Андреев. Самый легкий день был вчера!
c Copyright Павел Андреев, 1998
Автор ждет Ваших отзывов и комментариев,
присылайте их по адресу vova@dux.ru
Оригиналы материалов этой страницы расположены
на сайте "Афганская война 1979-1989 в разделе "Рассказы участников"
http://www.afghanwar.spb.ru/stories/index.htm
Над его головой был белый куполообразный потолок. Голова гудела,
создавая какую-то непонятную вибрацию в теле, которая импульсами уходила в
ноги, возвращаясь нестерпимой болью. Он судорожно приподнялся на локтях.
Очередной приступ боли кинул его голову на подушку, но даже это не смогло
заглушить тот поток чувств, который нахлынул от увиденного.
Его поразило не столько отсутствие ног, сколько издевательски четко
набитые канты на солдатском одеяле, заправленном на его кровати. Укладывая
его обрезанное, порванное осколками тело, одеяло откинули ровно на столько,
на сколько требовалось, чтобы прикрыть тело раненого. Ниже его колен одеяло
лежало нетронутым, сохранив набитые послушной солдатской рукой канты.
Нетронутость одеяла вызывающе демонстрировала безразличие к происшедшему --
он теперь занимал ровно наполовину из того, что ему было положено. Граница
этой действительности проходила по его кровоточащим культям.
Он еще недоконца осознал занимаемое им положение и продолжал
воспринимать мир через призму старых, не разрушенных новой действительностью
ощущений. Болели несуществующие ампутированные ноги. Дырки в руке и животе
не волновали его. В его контуженной голове периодически всплывала одна
единственная мысль -- "Живой, зачем живой?" Пытаясь объективно оценить все
происшедшее с ним, он старался найти выход из положения, в котором оказался.
Его жизнь разделилась на две части -- до того и после того. Эти две
части его жизни, словно куски разбитой мозаики, создавали в голове хаос
цветного калейдоскопа из событий и людей. В его жизни не было ничего
похожего, опираясь на что, он мог бы определить для себя новый порядок
вещей.Он интуитивно чувствовал, что необходимые ему знания и навыки
находятся внутри него самого, но взрыв проклятой мины перевернул все верх
дном.
Единственным ресурсом, которым он располагал, из которого он черпал все
свою уверенность, было время. Он почти физически ощущал, что он находится в
самом центре образовавшейся при взрыве воронки, в которую его затягивает
стремительно проносящийся через него поток времени. Стремительное движение
жизни пронзало его тело, мозг, не увлекая его за собой. Он реально
осознавал, что жизнь, словно вода в стремительном горном потоке, обтекает --
не в силах разрушить -- преграду непоколебимой монолитности его сознания,
корнями уходящую в его прошлое. Он ощущал себя уже упавшей песчинкой в
песочных часах своей судьбы. Плотность событий последних месяцев говорила о
том, что предписанное ему событие должно произойти -- и оно произошло.
Теперь он полностью, как та упавшая песчинка, принадлежал прошлому, находясь
в ожидании, когда судьба снова перевернет его песочные часы. Не выработав
новых категорий, он мыслил старыми, опираясь на бесценный опыт выживания,
который подсказывал простые истины, от практичности которых он не мог
отказаться. Он медленно извлекал эти факты из прошлого, выстраивая их них
фундамент, основу пирамиды своего нового сознания.
Однократность, непоправимость, невозвратимость всего совершающегося с
ним было той формой, в которой судьба является человеку. Он понимал, что
всякий факт есть случайность, непредвидимая и заранее неустановимая. Но,
анализируя случившееся, он также осознавал, что ход и дух будущего, как для
отдельного человека, так и для целой группы, неслучайны, что, благодаря
свободному решению действующих лиц, это развитие может, правда, либо
завершиться великолепным концом, либо подвергнуться опасности захиреть и
погибнуть, но не может быть изменено в своем смысле и направлении.
Факт есть нечто однократное, это то, что было или будет в
действительности. Истина есть нечто, что вовсе не нуждается в действительном
осуществлении для того, чтобы существовать в качестве возможности. Судьба
имеет отношение к фактам, связь причины и действия есть истина. Это было ему
известно, именно поэтому жизнь связана с одними только фактами, только из
фактов состоит и только на факты направляется.
Чтобы узнать -- необходимо время.
Чтобы стать -- необходимо именно это время.
..."Будешь жить по Уставу -- завоюешь честь и славу!". Плакат висел на
стене, напротив его койки. Он засыпал и просыпался, читая этот лозунг.
Было очередное ночное построение. Отжимания, качание пресса,
гладиаторские бои и, как несбыточная мечта, отбой. Окончательно ошалев от
усталости, уже не мечтая о возможности выспаться, он стоял и смотрел перед
собой на проклятый плакат с лозунгом.
"О чем задумался, череп?", -- вопрос сержанта вернул его в казарму.
"Будешь жить по Уставу -- завоюешь честь и славу!", -- прокричал он в ответ.
Сержант смотрел в его глаза, качаясь с пятки на носок. "Делать то, что тебя
