Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Леонид Андреев Весь текст 124.38 Kb

Иуда Искариот

Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
услыхал тихий голос  возвратившегося Христа.  И все стихло  в доме и  вокруг
него.   Пропел  петух,  обиженно  и  громко,  как   днем,  закричал   где-то
проснувшийся  осел и  неохотно, с  перерывами  умолк. А  Иуда все  не спал и
слушал, притаившись.  Луна осветила половину  его  лица  и, как  в замерзшем
озере, отразилась странно в огромном открытом глазу.
     Вдруг  он  что-то   вспомнил  и   поспешно  закашлял,  потирая  ладонью
волосатую, здоровую грудь: быть может, кто-нибудь еще не спит и слушает, что
думает Иуда.

II

     Постепенно к Иуде привыкли и перестали  замечать его  безобразие. Иисус
поручил ему денежный ящик, и вместе с этим  на него легли  все хозяйственные
заботы: он покупал необходимую пищу и одежду, раздавал милостыню, а во время
странствований приискивал  место для остановки и ночлега. Все  это  он делал
очень  искусно, так что  в скором времени  заслужил  расположение  некоторых
учеников, видевших его старания. Лгал Иуда постоянно, но и к этому привыкли,
так как  не  видели  за ложью  дурных поступков,  а  разговору  Иуды  и  его
рассказам она придавала особенный интерес и делала жизнь похожею на смешную,
а иногда и страшную сказку.
     По  рассказам  Иуды выходило  так, будто он знает всех людей, и  каждый
человек,  которого  он  знает,  совершил в  своей  жизни какой-нибудь дурной
поступок  или  даже  преступление.  Хорошими  же  людьми,  по  его   мнению,
называются те, которые  умеют скрывать  свои дела  и мысли, но  если  такого
человека обнять, приласкать и выспросить хорошенько, то из него потечет, как
гной  из  проколотой  раны,  всякая неправда,  мерзость и  ложь.  Он  охотно
сознавался,  что иногда лжет и сам, но уверял с клятвою, что другие лгут еще
больше,  и  если  есть  в  мире  кто-нибудь  обманутый, так  это  он.  Иуда.
Случалось, что некоторые люди по многу раз обманывали его и так и этак. Так,
некий хранитель  сокровищ у богатого  вельможи сознался  ему однажды, что уж
десять лет непрестанно хочет украсть вверенное ему  имущество, но не  может,
так  как  боится вельможи и своей совести. И Иуда поверил ему,-- а он  вдруг
украл  и  обманул  Иуду.  Но и  тут Иуда  ему поверил,-- а он  вдруг  вернул
украденное  вельможе  и  опять  обманул  Иуду. И  все  обманывают его,  даже
животные: когда он ласкает собаку, она кусает его за пальцы, а когда он бьет
ее палкой  -- она лижет ему  ноги и смотрит в глаза,  как дочь. Он убил  эту
собаку, глубоко зарыл ее и  даже заложил большим камнем, но кто знает? Может
быть, оттого, что он ее убил, она стала еще более  живою и теперь не лежит в
яме, а весело бегает с другими собаками.
     Все  весело  смеялись на рассказ Иуды, и сам он приятно улыбался,  щуря
свой живой  и насмешливый глаз, и тут  же, с тою же  улыбкой сознавался, что
немного  солгал:  собаки  этой  он не убивал.  Но он найдет ее  непременно и
непременно убьет,  потому что не желает быть обманутым. И от  этих слов Иуды
смеялись еще больше.
     Но  иногда  в   своих  рассказах  он  переходил  границы  вероятного  и
правдоподобного и  приписывал людям  такие наклонности,  каких не имеет даже
животное, обвинял в таких преступлениях, каких не было и никогда не  бывает.
И  так как он называл при  этом  имена  самых почтенных людей, то  некоторые
возмущались клеветою, другие же шутливо спрашивали:
     -- Ну, а твои отец и мать. Иуда, не были ли они хорошие люди?
     Иуда  прищуривал  глаз,  улыбался  и  разводил  руками.  И   вместе   с
покачиванием головы качался его  застывший, широко открытый глаз и молчаливо
смотрел.
     -- А  кто  был  мой отец?  Может  быть,  тот  человек, который бил меня
розгой, а  может  быть, и дьявол,  и козел, и петух.  Разве может Иуда знать
всех,  с кем  делила  ложе  его мать?  У Иуды много  отцов, про  которого вы
говорите?
     Но тут  возмущались все, так  как сильно почитали родителей, и  Матфей,
весьма начитанный в Писании, строго говорил словами Соломона:
     --  Кто злословит  отца своего  и мать свою,  того  светильник погаснет
среди глубокой тьмы.
     Иоанн же Зеведеев надменно бросал:
     -- Ну, а мы? Что о нас дурного скажешь ты, Иуда из Кариота?
     Но  тот с  притворным испугом  замахал руками,  сгорбился и заныл,  как
нищий, тщетно выпрашивающий подаяния у прохожего:
     --  Ах,  искушают  бедного  Иуду!  Смеются над  Иудой,  обмануть  хотят
бедного, доверчивого Иуду!
     И  пока  в шутовских  гримасах корчилась одна  сторона его лица, другая
качалась серьезно  и  строго, и  широко смотрел никогда не смыкающийся глаз.
Больше  всех  и громче всех хохотал над шутками Искариота  Петр  Симонов. Но
однажды случилось так, что он вдруг нахмурился,  сделался молчалив и печален
и поспешно отвел Иуду в сторону, таща его за рукав.
     --  А  Иисус?  Что  ты  думаешь об Иисусе? --  наклонившись, спросил он
громким шепотом.-- Только не шути, прошу тебя.
     Иуда злобно взглянул на него:
     -- А ты что думаешь?
     Петр испуганно и радостно прошептал:
     -- Я думаю, что он -- сын бога живого.
     --  Зачем же  ты спрашиваешь?  Что может тебе сказать Иуда,  у которого
отец козел!
     -- Но ты его любишь? Ты как будто никого не любишь, Иуда.
     С той же странной злобою Искариот бросил отрывисто и резко:
     -- Люблю.
     После   этого  разговора  Петр  дня  два  громко  называл   Иуду  своим
другом-осьминогом,  а  тот  неповоротливо  и  все  так  же  злобно  старался
ускользнуть  от него куда-нибудь  в темный  угол и там сидел угрюмо, светлея
своим белым несмыкающимся глазом.
     Вполне серьезно слушал Иуду один  только  Фома:  он  не  понимал шуток,
притворства  и  лжи,   игры   словами  и  мыслями  и  во  всем   доискивался
основательного и положительного.  И все рассказы Искариота о дурных  людях и
поступках он часто перебивал короткими деловыми замечаниями:
     -- Это нужно доказать. Ты сам это слышал? А кто еще был при этом, кроме
тебя? Как его зовут?
     Иуда  раздражался и  визгливо кричал, что он  все  это сам видел  и сам
слышал, но упрямый Фома продолжал допрашивать  неотвязчиво и спокойно,  пока
Иуда не сознавался, что солгал, или не сочинял новой правдоподобной лжи, над
которою  тот  надолго задумывался.  И, найдя ошибку,  немедленно  приходил и
равнодушно уличал лжеца. Вообще Иуда возбуждал в нем сильное  любопытство, и
это  создало  между  ними   что-то  вроде  дружбы,  полной  крика,  смеха  и
ругательств  --  с одной  стороны,  и спокойных, настойчивых вопросов  --  с
другой.  Временами Иуда чувствовал нестерпимое отвращение к своему странному
другу  и,  пронизывая его  острым  взглядом,  говорил  раздраженно, почти  с
мольбою:
     -- Но чего ты хочешь? Я все сказал тебе, все.
     --  Я хочу,  чтобы ты доказал, как  может быть козел твоим отцом? --  с
равнодушной настойчивостью допрашивал Фома и ждал ответа.
     Случилось,  что после одного из  таких  вопросов Иуда вдруг  замолчал и
удивленно с ног  до головы ощупал его глазом: увидел  длинный, прямой  стан,
серое лицо, прямые прозрачно-светлые глаза,  две  толстые складки, идущие от
носа  и  пропадающие в жесткой, ровно  подстриженной  бороде, и  убедительно
сказал:
     -- Какой ты глупый, Фома! Ты что видишь во сне:
     дерево, стену, осла?
     И Фома  как-то странно смутился  и ничего не  возразил. А ночью,  когда
Иуда уже заволакивал для сна свой живой и  беспокойный глаз, он вдруг громко
сказал с своего ложа -- они оба спали теперь вместе на кровле:
     -- Ты не прав, Иуда. Я вижу очень дурные сны.  Как  ты думаешь: за свои
сны также должен отвечать человек?
     -- А разве сны видит кто-нибудь другой, а не он сам? Фома тихо вздохнул
и  задумался.  А Иуда  презрительно  улыбнулся, плотно закрыл свой воровской
глаз  и  спокойно отдался своим мятежным  снам,  чудовищным грезам, безумным
видениям, на части раздиравшим его бугроватый череп.
     Когда, во время странствований Иисуса  по Иудее, путники приближались к
какому-нибудь селению, Искариот рассказывал дурное о жителях его и предвещал
беду. Но почти всегда случалось так, что люди, о которых говорил он дурно, с
радостью  встречали Христа и его друзей,  окружали их вниманием и любовью  и
становились  верующими, а денежный ящик  Иуды делался так полон,  что трудно
было его нести.  И тогда  над его  ошибкой  смеялись,  а он покорно разводил
руками и говорил:
     -- Так! Так! Иуда думал, что они плохие, а они хорошие:
     и поверили быстро, и дали денег. Опять, значит, обманули Иуду, бедного,
доверчивого Иуду из Кариота!
     Но как-то раз, уже далеко отойдя от  селения, встретившего  их радушно,
Фома и Иуда горячо заспорили и, чтобы решить спор, вернулись обратно. Только
на другой  день догнали они Иисуса с учениками, и Фома  имел вид смущенный и
грустный,  а Иуда глядел  так гордо,  как  будто ожидал,  что вот сейчас все
начнут его поздравлять  и благодарить. Подойдя  к  учителю, Фома  решительно
заявил:
     --  Иуда прав, господи. Это  были злые и глупые люди, и на камень упало
семя твоих слов.
     И рассказал, что произошло в селении. Уж  после ухода из него Иисуса  и
его  учеников  одна  старая  женщина  начала   кричать,  что  у  нее  украли
молоденького беленького  козленка, и обвинила в  покраже ушедших.  Вначале с
нею спорили, а когда она упрямо доказывала, что больше некому  было украсть,
как  Иисусу, то  многие  поверили и даже хотели  пуститься в погоню. И  хотя
вскоре  нашли козленка  запутавшимся в кустах, но все-таки решили, что Иисус
обманщик и, может быть, даже вор.
     -- Так вот как! -- вскричал Петр, раздувая ноздри.-- Господи, хочешь, я
вернусь к этим глупцам, и...
     Но молчавший все время Иисус сурово взглянул на него, и Петр замолчал и
скрылся  сзади,  за  спинами других.  И уже никто  больше не  заговаривал  о
происшедшем,  как  будто ничего  не случилось  совсем и  как  будто не  прав
оказался Иуда. Напрасно со  всех сторон показывал он  себя, стараясь сделать
скромным  свое раздвоенное, хищное, с крючковатым носом  лицо,-- на  него не
глядели, а если кто и  взглядывал, то очень  недружелюбно, даже с презрением
как будто.
     И с этого  же дня как-то странно изменилось к нему отношение Иисуса.  И
прежде почему-то было так, что Иуда  никогда не говорил  прямо с  Иисусом, и
тот  никогда прямо  не обращался  к нему, но  зато часто взглядывал на  него
ласковыми глазами, улыбался на некоторые  его шутки, и если  долго не видел,
то  спрашивал: а где же Иуда? А теперь  глядел на него,  точно не видя, хотя
по-прежнему,-- и даже упорнее, чем прежде,-- искал его  глазами всякий  раз,
как начинал говорить к ученикам или к народу, но или садился к нему спиною и
через голову бросал  слова свои на  Иуду, или  делал вид, что совсем его  не
замечает. И что бы он  ни говорил, хотя бы  сегодня одно,  а  завтра  совсем
другое, хотя бы даже то самое, что думает и Иуда,-- казалось, однако, что он
всегда говорит против Иуды.  И для всех он был нежным и прекрасным  цветком,
благоухающей розою ливанскою, а для Иуды оставлял одни только острые шипы --
как  будто нет сердца  у Иуды, как будто глаз и  носа нет у него и не лучше,
чем все, понимает он красоту нежных и беспорочных лепестков.
     -- Фома!  Ты  любишь желтую ливанскую  розу, у которой  смуглое лицо  и
глаза,  как у серны?  -- спросил он своего друга однажды,  и  тот равнодушно
ответил:
     --  Розу?  Да, мне приятен  ее запах. Но я не слыхал, чтобы у роз  были
смуглые лица и глаза, как у серны.
     -- Как? Ты не знаешь и того, что у многорукого  кактуса,  который вчера
разорвал твою новую одежду, один только красный цветок и один только глаз?
     Но и этого не знал Фома, хотя вчера кактус действительно вцепился в его
одежду и  разорвал ее  на жалкие клочки. Он ничего не знал, этот  Фома, хотя
обо всем расспрашивал,  и смотрел  так  прямо  своими  прозрачными и  ясными
глазами,  сквозь  которые, как сквозь  финикийское стекло, было видно  стену
позади его и привязанного к ней понурого осла.
Предыдущая страница Следующая страница
1  2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (2)

Реклама