выяснить, с чего начать. Когда студенты вышли из класса и ввалилась новая
толпа, он вспомнил, что даже не дал им домашнее задание. Ну и начало!
В комнате был полный беспорядок. На полу валялись комки бумаги,
стулья разбросаны, мусор на партах и всюду куски разноцветного провода.
Теперь все нужно повторить с новым классом.
Каким-то образом ему это удалось. Тем же вечером он получил записку
от директора, в ней предлагалось ему самому решать проблемы своего класса, а
не оскорблять студентов и вовлекать в конфликт дирекцию. Как выяснилось,
Бунтон просто пошел домой и рассказал там историю о том, как его
несправедливо выгнал с урока временный учитель. Его мать в ярости
позвонила директору и настаивала на том, чтобы преподаватель был наказан.
Иво с ужасом прочитал записку. Никому не было дела до того, правда
это или нет. Оказывается, любой студент может выдвигать против
преподавателя какие угодно обвинения, и ему поверят. В конце концов, он
дошел до предела. Попытался встретиться с директором во время своего
ежедневного свободного часа, но тот был слишком занят. Тогда он сел на
учительский диван и написал рапорт, в котором изложил ситуацию. Это
отняло время, которое он планировал потратить на просмотр материалов
завтрашнего урока, но, он надеялся, все будет улажено.
-- Ха! -- сказала Афра.
Иво встрепенулся и вернулся к действительности: это была жизнь
Гротона, а не его.
-- В тот день я смертельно устал,-- продолжал Гротон.-- Насколько я
могу судить, пришлось убрать достаточно мусора и неправильно произнести
достаточно имен, чтобы хватило на целый год, но я никого ничему не научил.
И, вдобавок ко всему, я получил три телефонных звонка от сердитых
родителей, которые ругали меня за дурное обращение с их работящими
ангелятами. Последний звонок был в час ночи и, наверное, я только тогда
понял, что значит быть учителем.
-- Следующий день был еще хуже. Прошел слух, что меня могут
отозвать. Казалось, что каждый знал о моих неприятностях с дирекцией, и
студенты решили меня сломать. Они без разрешения разговаривали, спали на
уроках, рассматривали комиксы; я не мог сосредоточить их внимание даже на
время. Я видел, что некоторые были заинтересованы в предмете и думали о
будущем, но те, кто вовсе ничего не знал, отказывались даже слушать. Они
рисовали девушек и гоночные автомобили на учебниках, и на доске всегда было
написано неприличное слово. Всякий раз я его молча стирал, хотя мне
советовали прочитать нотацию, но на следующий день оно появлялось снова.
Когда я начинал говорить, раздавался непонятный звук -- пищание губной
гармошки или что-то в этом роде,-- который прекращался, когда я замолкал. Я
не мог его игнорировать, так как только он раздавался, весь класс начинал
шуметь, а обнаружить источник я не мог. И я и они прекрасно знали, что
случится, если я пошлю нарушителя дисциплины к директору. Со мной
проведут беседу, не со студентами, на тему "Как важно держать ситуацию под
контролем". Это была моя обязанность.
-- Ад,-- сказал Гротон,-- Это полный класс непослушных подростков и
малодушная администрация. Это была каторга, но я не уходил. Тогда я и
заинтересовался ходом переговоров между правительством штата и FEA.
-- FEA? -- спросил Иво.
-- Ассоциация преподавателей Флориды. Это была организация
учителей, может, она еще существует. Я действительно начал уважать их
позицию. Я еще никогда так не работал, а кругом была ложь и
несправедливость. Газеты были полны заголовками: "Замечательные
добровольцы становятся на место сбежавших учителей!", "Никому не нужны
наши невинные дети!", "Губернатор не дает комментариев" и так далее. Но
теперь уж я знал, где правда. Эти дети были невиннее разве что журналистов! Я
был скэбом -- штрейкбрехером, и думал, что должны быть какие-то другие
формы протеста, но ведь у учителей были свои убедительные аргументы.
Добавочные деньги поначалу казались благом. Мой доход увеличился на сорок
процентов. Но эти деньги того не стоили! Прежде всего, моя жизнь уже не
принадлежала мне; я проверял работы каждую ночь и пытался что-то
предпринять, если находил одинаковые ошибки -- явный признак списывания,
но не было доказательств. К тому же, еще нужно было подготовить урок на
следующий день. Я не мог уснуть. Передо мной стояли эти хитрые юные лица,
которые только ждали оговорки или того, чтобы я отвернулся, чтобы плюнуть
на оконное стекло. Тут до меня дошло -- их прежний учитель переносил все это
за сорок процентов моей зарплаты! -- Гротон на секунду задумался.
-- Но самый сильный шок был в конце. Забастовка провалилась через
пару недель, и большинство учителей вернулись на свои старые места. Я пошел
на постоянную работу и вздохнул с облегчением. Казалось, гора упала с плеч.
Но я еще раз навестил эту школу. Я хотел встретиться с человеком, которого я
замещал. Я хотел извиниться за свое невежественное вмешательство и сказать,
что он лучше, чем я. Это была мне наука, и я испытывал к нему огромное
уважение и хотел, чтобы он знал, какую титаническую работу он делает в
таких условиях. Я просматривал его книги и записи, и могу сказать, что он был
очень хорошим инженером, он был на уровне, несмотря на то, что учебники и
программы устарели. Но его там не было. Его классы расформировали.
Администрация отказалась принять его вновь. Оказалось, что он был в
руководстве FEA и одним из организаторов забастовки. Администрация
отомстила ему и его соратникам, хотя все они были одними из лучших учителей
в системе. Заурядных оставили, ведь те не "подстрекали" и не требовали
улучшения системы образования. Я узнал, что так поступили во всем штате, а
это значило, что система образования никогда уже прежней не будет. Они
грубо вышвырнули наиболее преданных делу людей, наиболее небезразличных,
вместо того, чтобы признать справедливость их требований.
-- Почему они не увеличили зарплату? -- спросил Иво.-- Купили бы
новые учебники и так далее. Так же сделали многие другие штаты.
-- В то время у штата был большой дефицит бюджета. Если бы подняли
зарплату учителям, пришлось бы поднять ее и другим низкооплачиваемым
профессиям: полицейским, социальной сфере, даже временным рабочим. А это
означает увеличение налогов...
-- А-а...
-- Или закрытие лазеек в налогообложении,-- добавил Брад.-- А это
сильно ударило бы по специфическим интересам власть имущих.
Перед мысленным взором Иво появились хоботоиды, разоряющие
планету Санга. "Вот так оно и происходит",-- подумал он. Общественная
апатия приводит к власти нечистоплотных индивидуумов с их специфическими
интересами, а это и есть путь к гибели.
Знал ли Брад, что беседа примет такой оборот? Хотел ли он сказать
этим, что придется встретить врага на последнем рубеже, космическом?
Сенатор Борланд, представляющий реакционные силы...
Гротон улыбнулся:
-- Извините, я не хотел заводить об этом разговор. Обычно...
-- Ты мне никогда не рассказывал об этом, дорогой,-- сказала Беатрикс.
-- Никому не нравиться распространяться о своих ошибках. Поэтому я
пытался забыть, чем на самом деле было мое "преподавание". Меня и сейчас
бросает в дрожь, когда я вспоминаю эти адские две недели -- они были как два
месяца. Прошло много времени, прежде чем я пришел в себя. Прежде, чем я смог
забыть, что значит ответственность без власти, что такое деградация нашей
молодежи, что такое тщетные усилия и несправедливость руководства.
"А сам ты ничего не сделал",-- подумал Иво. Как же может
человечество что-то изменить, если даже те, кого шокирует творящаяся
вакханалия, отступают.
-- Теперь я уже кое в чем разбираюсь,-- сказал Гротон.-- У меня есть
Беатрикс. И я держусь подальше от всякой "борьбы". Может, я просто утратил
ненужный идеализм.
Брад взял Иво на встречу. Афра была занята, и он старался не думать о
ней. Сенатор Борланд был на удивление похож на душевнобольного
профессора Джонсона, которого Афра представила Иво в изоляторе. Но
первые же минуты общения изменили первоначальное впечатление -- Борланд
был моложе и энергичнее, чем мог бы быть ученый. Иво попытался не думать о
нем предвзято, как о враге. Борланд, наверное, не занимался закрытием школ и
увольнениями бастующих учителей. Было странно видеть, что такому
молодому человеку, как Брад, доверили вести переговоры с этим типом. Но
Брад -- это Брад.
Сенатор приехал со своим личным секретарем -- шумным молодым
человеком, которого можно было описать одним словом -- хлыщ. Хлыщ
говорил о Борланде в третьем лице, будто тот отсутствовал, в то время как
Борланд внимательно осматривался и, казалось, не обращал внимания на
разговор.
-- Вы! -- крикнул начальственно хлыщ, увидев Брада.-- Вы американец,
да? Сенатор желает с вами поговорить.
Брад медленно подошел. Он с трудом сдерживал ярость: пожалуй, к
нему, единственному на станции, нельзя было обращаться таким тоном.
Хлыщ заглянул в блокнот:
-- Вы Брад Карпентер, так? Вундеркинд из Кеннеди Теха, так? Сенатор
желает знать, чем вы тут занимаетесь.
-- Астрономией,-- ответил Брад.
Среди собравшихся сотрудников станции прошла волна оживления, а
один человек с советским гербом на лацкане усмехнулся, демонстрируя
презрение к капиталистической иерархии. Лица западноевропейцев были
неподвижны, но кто-то все же кашлянул. Борланд, конечно же, не имел над
ними власти, но существовали какие-то правила приличия.
-- Звездочеты, значит. Ну-ну,-- подытожил хлыщ.-- Сенатор собирается
положить конец этой ненужной и бесконтрольной трате средств. Вы имеете
представление о том, сколько денег, заработанных тяжелым трудом
налогоплательщиков, вы тут растранжирили за последний год?
-- Имею,-- ответил Брад.
-- Сенатор собирается прекратить это безобразие. Это составило...--
сколько?
-- Нисколько.
-- То есть?
-- Мы не транжирим деньги. Вы, по-видимому, полагаете, что
результатами исследований должна быть реальная продукция. Это не так. Дело
не в исследованиях, неверны сами ваши посылки.
Борланд повернулся к Браду. Он прикоснулся к плечу секретаря, и тот
замолчал.
-- Давайте это выясним. Допустим, что вы доказали ваше утверждение.
И чего же особенного в вашем телескопе, что он жрет многие миллиарды
долларов? Расскажите мне все, как на экскурсии.
-- Прибор не является телескопом.
-- Сенатор вас не спрашивает, чем он не является!
Было очевидно, что все собравшиеся, даже те, кто не понимает по-
английски, ожидают увидеть, как Брад прихлопнет этого слепня. Тонкий юмор
Брада был не единственной его чертой, которую ценили его друзья. Но этого не
последовало. Брад начал скучную лекцию, предназначавшуюся для
высокопоставленных визитеров. Через некоторое время стало ясно -- Брад
собирается прихлопнуть не слепня, а быка.
-- Согласно теории гравитации Ньютона, каждое тело притягивается
другим телом с силой, прямо пропорциональной массе и обратно
пропорциональной квадрату расстояния. Сейчас принято считать, что
гравитация -- следствие искривления пространства материей. Это...
-- Ближе к делу,-- прервал хлыщ.-- Сенатора не интересует ваш...
Сенатор опять тронул его за плечо, словно снял иглу с пластинки.
-- Так вот,-- продолжал Брад, пройдя к одной из досок и начал стирать
диаграммы, нарисованные игроками в спраут,-- пространство можно заменить
упругой пленкой, а объекты Вселенной -- предметами с пропорциональной
массой, помещаемыми на эту пленку. Более тяжелые предметы сильнее
прогибают пленку естественно...
Он нарисовал вогнутую кривую с кружком в центре и добавил кружок
поменьше. Иво попытался разложить рисунок на комбинацию ходов в спраут,
но это ему не удалось, даже с его талантом.
-- Приблизительно так Солнце, искривляя пространство, притягивает
Землю, если отвлечься от двумерности рисунка. Как видите, малые объекты
стремятся скатиться к большим, если они не вращаются, и центробежная сила
не уравновешивает притяжение. Земля, в свою очередь, тоже искривляет
