или цивилизацией хобов. Второй уровень означает использование всей
энергии, излучаемой звездой. III уровень -- галактикой. До недавнего времени
эта классификация была чисто теоретической. Вероятно, эта передача
предназначена всем цивилизациям, обладающим макроскопом.
-- Это же сознательный контакт между мирами! Потрясающий прорыв.
Не так ли?
-- Да, конечно,-- мрачно согласился Брад. На экране бестолково
суетились пробы.-- Именно сейчас нам как никогда нужен совет от высшего
разума. Теперь ты понимаешь, почему остальные применения макроскопа не
так важны. Зачем обшаривать космос, если мы уже получили послание от
цивилизации, на много столетий опередившей нас.
Иво уставился в экран.
-- У хобов были макроскопы, и их программе было тогда не меньше
пяти тысяч лет. Почему они не использовали его? Может, они по другую
сторону, и сигнал их еще не достиг?
-- Они его приняли. Мы полагаем, что его приняли и гуманоиды. Здесь-
то и кроется часть проблемы.
-- Ты говорил мне, что они забросили макроскоп. Это меня и удивляет --
все равно, что научиться читать, а затем сжечь книги. Они же могли извлечь
пользу из программы, как мы собираемся сделать. А может наоборот -- нам
конец, если мы начнем слушать советы высшей цивилизации?
-- Нет, здесь, на станции, мы пришли к выводу, что ради бесплатного
образования стоит рискнуть. Человечество всегда так действовало. Но, прежде
всего, мы должны продолжать развивать науку самостоятельно.
-- Что же останавливает?
-- Греческий "элемент".
-- То есть?
-- Бойся данайцев, дары приносящих.
-- Ты сказал, что лишние знания нам не повредят, а плату за обучение
через четырнадцать тысяч лет никто требовать не станет.
-- Боюсь, придется заплатить высокую цену. Они могут уничтожить нас.
-- Брад, я наверное дурак, но...
-- Точнее, наши лучшие умы. Уже есть жертвы. Это настоящий кризис.
Иво наконец отвернулся от экрана.
-- То же случилось с пробами?
-- Да, они так и не решили проблему.
-- Значит, луч смерти, убивающий через сорок тысяч лет. Это уже что-то
из комиксов.
-- Может быть. Система защиты не пропускает опасные для жизни виды
излучения -- за всем следит компьютер, но она не может защитить наш мозг от
опасной информации.
-- Ну, не думаю. Было время, когда считали, что контроль над
сознанием...
-- Ты не прав, Иво. Препараты, позволяющие контролировать
сознание, на самом деле существуют, и уже много лет. Но в этом случае
макроскоп превратил гениев в полных кретинов. Они получили какую-то
информацию, разрушившую их мозг.
-- А ты уверен, что это не психическое расстройство? Перегрузка,
нервный срыв...
-- Мы уверены. Ну, как тебе это объяснить, на энцефалограммах...
-- Слушай, ты мне все здорово растолковал про эту вашу чудо-ракету,
Джозефа, затем про макроскоп. Все должно быть на уровне налоговой
декларации, иначе я не пойму.
-- Хорошо, оставим энцефалограммы в покое. Просто поверь на слово,
хоть мы и не делали вскрытий, мы знаем, что внеземной сигнал вызвал
деградацию мозга, в том числе и физические изменения. Причем, повторяю,
никакого внешнего воздействия, только информация. Одно известно точно:
существуют вещи, о которых развитому мозгу лучше не думать.
-- Истинный механизм не известен? Просто эта информация вызывает
дебилизм?
-- Можно сказать, что так. Она состоит из этапов. Нужно идти шаг за
шагом, как на уроках по математике. Сначала счет на пальцах, затем
арифметика, общая математика, алгебра, высшая математика, формальная
логика и так далее, по порядку. Иначе ты утратишь нить. Нужно усвоить
материал самого первого уровня, прежде чем допустят на следующий,-- это что-
то вроде теста на интеллект. Все устроено так, что ты не можешь перескочить
введение, программа всегда начинает с него, когда бы ты ни приступил. Это
строгий экзамен, чтобы его пройти, нужно иметь интеллектуальный
коэффициент не меньше ста сорока, хотя мы не знаем, какого коэффициента
можно достичь по окончание программы обучения. Наши техники посмотрели
и сказали, что ничего не понимают в этой модернистской чепухе. Руководители
наоборот, были зачарованы программой и прошли весь курс за один присест.
Как раз после этого они и отключились.
-- И помочь нельзя?
-- Неизвестно. Мозг умного человека не обязательно имеет больше
клеток, чем мозг дебила, так же как цирковой тяжелоатлет имеет не больше
мускулов, чем любой человек весом больше девяноста семи футов. Дело в
качестве клеток. Клетки мозга гения связаны между собой большим
количеством синапсов. Эта космическая информация вызывает разрыв многих
синапсов -- это происходит на уровне, недоступном стереотаксической
хирургии.
Ожидая, что Иво опять не понравится технический язык, он
остановился, затем опять продолжил:
-- Как всегда, именно дорогие часы вероятнее всего ломаются, если их
уронить на бетонный пол.
-- А дешевые часы начнут тикать. Я посмотрю и через пять минут начну
зевать, а ты...
-- Не думаю, что тебе стоит на это смотреть, Иво.
-- В любом случае, по-моему, это полный тупик. Если ты дурак, ты не
пройдешь; если ты умный, так станешь дураком.
-- Да. Но вопрос в том, что за этим стоит. Мы должны знать. Сейчас,
когда мы почувствовали воздействие программы, мы не можем это так просто
оставить. Если элементарная информация, отфильтрованная нашими
компьютерами и представленная в визуальной форме, способна на такое, то
можно только представить, какие нас еще могут ожидать сюрпризы. Мы не
уверены, что вся опасность заключена в передаче. Где-то еще есть страшная
западня, в нее-то наверное и попали пробы.
-- Индуцированный идиотизм?
-- Предположим, что кто-то выполнил программу, но в психике
произошли изменения -- ему кажется, что нужно уничтожить весь мир. На
станции есть люди, которые могут это сделать, если захотят. Возьмем хотя бы
Ковонова -- он в чем-то умней меня и более опытен. С помощью макроскопа он
может выведать все военные секреты, состав командования,-- или, например,
создаст невиданное оружие.
-- Я начинаю понимать, зачем вам нужен Шен.
Брад снял шлем, взглянул на Иво и кивнул:
-- Так ты сможешь...
-- Извини, нет.
-- Ты еще не убедился? Я тебе могу показать еще материалы. Мы
должны получить доступ к информации, которую передает эта цивилизация II
уровня. Мы опасаемся, что само человечество не сможет снизить уровень
рождаемости или уменьшить население каким-либо другим цивилизованным
путем; что оно никогда не начнет разумно использовать свои истощающиеся
ресурсы. Проблема скорее социологическая, чем психологическая, и решения
пока что нет. Мы должны получить материалы и технологии нового уровня,
прежде чем начнем в прямом смысле пожирать друг друга. Земля себя не спасет.
То, что ты видел в макроскоп, не нуждается в комментариях.
Иво все упорствовал:
-- Хорошо, хорошо. Допустим на минуту, что я согласился. Но я все еще
не уверен, что цель оправдывает средства.
-- Не знаю, что тебе еще сказать, Иво. Шен единственный, кого я знаю,
кто имеет шанс разрешить задачу. Мы даже не осмеливаемся работать в этом
диапазоне, пока все не прояснится, а если хоть часть излучения
распространится на периферические диапазоны...
-- Я не сказал, что никогда не смогу помочь. Только сейчас у меня
недостаточно информации. Во-первых, я хочу посмотреть на жертвы. Во-
вторых, этот мозгодробительный сериал. А там видно будет.
-- На жертвы -- да. На программу -- нет.
-- Я знаю, что делаю, Брад. Как насчет того, чтобы позволить мне
самому все решать?
Брад вздохнул и ответил, скрывая обиду за насмешкой:
-- Ты всегда такой, Иво. Упрямейший из смертных, кого я знал. Если бы
ты не был моей единственной ниточкой к Шену...
Это было не оскорбление. Они оба знали, чем вызвано это упрямство.
Глава вторая
Афра Саммерфилд ждала их у шлюза станции. Она обратилась к Браду,
как только он снял шлем.
-- Ковонов хочет тебя видеть, срочно.
Брад резко повернулся к Иво:
-- Этот русский никогда не болтает просто так. Случилось
непредвиденное, скорее всего замешана политика и связано с Америкой, иначе
бы он не стал меня звать. Не возражаешь, если я оставлю тебя на попечение
Афры? -- Он уже снял скафандр и последние слова произнес на бегу.
Кто такой Ковонов, что из-за него столько суеты?
Иво посмотрел на Афру и нашел ее столь же потрясающей, как и
прежде. Она была в голубом комбинезоне, голубая же ленточка стягивала на
затылке волосы, все было подобрано под цвет глаз.
Чудеса макроскопа заставили его на час забыть об Афре, но сейчас он
думал только о ней.
-- Не спеши,-- заботливо крикнул он Браду, но тот был уже в лифте.
Афра улыбнулась, и ямочки на ее щеках вызвали целую бурю в его
мыслях.
Раньше Иво не верил в любовь с первого взгляда,-- теперь об этом даже
смешно вспоминать. Не думал он, что когда-то будет зариться на чужое, но
Афра его ошеломила. Брад, видимо, был сильно уверен в себе, и ему было
наплевать на то, как она действует на других мужчин.
-- Давайте-ка лучше пройдем в общую комнату,-- сказала она.-- Когда
он освободиться, в первую очередь будет искать нас там.
Он был согласен идти с ней куда угодно и зачем угодно.
Неопределенность будущего человечества отступила на второй план перед
Афрой. Хотя бы ненадолго он был в ее обществе, и ее внимание принадлежало
ему, пусть даже их встреча случайна. Было просто приятно идти рядом со столь
красивой девушкой, и он надеялся, что идти придется долго.
-- Вы поможете нам, Иво? -- спросила она. Была какая-то интимность в
том, что она обратилась к нему по имени, и по нему прокатилась волна
необъяснимой радости. Он почувствовал себя подростком.
-- Что Брад сказал вам обо мне? -- ответил он вопросом на вопрос.
Запах ее духов был, как аромат полураскрытого бутона розы.
Они подошли к лифту -- кабина уже вернулась после поспешного
бегства Брада.
-- Не много, должна сказать. Только то, что вы подружились во время
одного проекта и что вы ему нужны, чтобы связаться с другим другом из
другого проекта -- Шейном.
Теперь он осознал, насколько тесно в кабинке лифта. Ей пришлось
стоять близко к нему, так что ее правая грудь упиралась в его руку. Это всего
лишь ткань касается ткани,-- пытался он убедить себя, но так и не смог.
-- Его зовут Шен, через букву "о" с умлаутом -- Schon. По-немецки это
значит...
-- Ну конечно! -- воскликнула она возбужденно. Ее вздох и выдох тоже
возбуждающе подействовали на него, но совсем по другой причине.
-- Мне никогда не приходило в голову, а по-немецки я говорю с детства.
"А она ведь еще девочка",-- подумал Иво.
Нужно было продолжать беседу.
-- Вы говорите на других языках?
Юнец? Дитя!
-- О, да, конечно. В основном индо-европейской группы -- русский,
испанский, французский, персидский,-- сейчас работаю над арабским и
китайским, конкретно -- над китайским письмом, так как оно включает в себя
многие формы устной речи. В китайском иероглифы несут большую смысловую
нагрузку и не связаны с произношением, так что тут есть свои проблемы. Я
чувствую себя полной невеждой, когда Брад начинает меня дразнить на
баскском или на анлоквинском диалекте. Надеюсь, что вы не из этих
феноменальных полиглотов...
-- В школе я провалился латыни.
Она рассмеялась.
Иво попытался отделить физическое влечение, которое он испытывал,
от интеллектуального содержания беседы, опасаясь фрейдистской оговорки.
-- Нет, правда. Schon -- единственное иностранное слово, которое я
знаю.
Она посмотрела на него с удивлением и участием.
-- Это что, ментальная блокировка? То есть, вы хорошо разбираетесь в
одном, а в другом...
Кабина остановилась, и Афра ненадолго избавила его от близости
своего тела. Они сели в тележку. На сей раз отвлекало ее бедро, плотно
прижатое к его собственному. Знает ли она, что сейчас творится с его нервными
окончаниями, с его синапсами?
