почему он так поступает с нами, почему он сохранил нас пятерых для своих
опытов.
Мы научили его чувствовать. Мы сделали это нечаянно, и все-таки... Он
попал в ловушку. Он был машиной. Мы предоставили ему возможность думать,
но не указали, что делать с результатами мыслительных процессов. В гневе,
в бешенстве он убил почти всех из нас, но высвободиться из ловушки не мог.
Не мог бродить, как мы, удивляться чему-то или кому-то принадлежать. Он
мог только быть. Итак, он искал отмщения, искал со всей врожденной
ненавистью машины к слабым, мягкотелым существам, которые ее построили.
Весь во власти своего сумасшествия, он решил отсрочить казнь последних
пяти для персонального вечного наказания, которое все равно никогда не
смягчит его гнева, которое просто будет будоражить его память, развлекать
и поддерживать в нем ненависть к человеку. Бессмертному, загнанному в
тупик, беззащитному перед пытками, которые он мог изобрести для нас
благодаря возможности безгранично творить чудеса.
Он никогда не оставит нас в покое. Мы - рабы его желудка. Мы -
единственное для него занятие на все оставшееся время. Мы останемся с ним
навсегда внутри катакомб его тела, в мире его бездушного мозга.
Он - Земля, а мы - плоды этой Земли, и хотя он проглотил нас, ему
никогда не суждено попробовать нас на вкус.
Мы не можем умереть. Мы уже пытались, пытались покончить жизнь
самоубийством, кто-то один из нас, или двое... Но ЯМ остановил нас.
Возможно, мы сами хотели, чтобы нас остановили. Не спрашивайте, почему. Я
никогда не пробовал этого сделать. Не исключено, что когда-нибудь нам
удастся ускользнуть из этой жизни. Да, мы бессмертны, но все-таки
подвластны смерти...
Я почувствовал, как ЯМ покинул мой мозг и подарил мне гадливое
чувство возвращения в свое собственное сознание, оставив мне на прощание
колонну неонового света, намертво вросшую в мягкое серое мозговое
вещество.
Он отступил, нашептывая: "Черт с тобой". Потом весело добавил: "Он
ведь всегда с тобой?"
Причиной появления урагана действительно оказалась гигантская птица,
рассерженно хлопавшая необъятными крыльями.
Наше путешествие длилось уже около месяца, и ЯМ очищал для нас
проходы только в направлении Северного Полюса. Там он создал нам на
погибель ужасное существо. Из какого материала он слепил это чудовище? Где
он похитил его образ? Позаимствовал из наших ночных кошмаров? Или из
хранимых им знаний обо всем, что когда-то населяло эту планету, теперь
поступившую в его безраздельное пользование? Это был орел из норвежских
легенд, питающийся падалью. Птица Рух. Существо, порождающее ветер.
Воплощение Хуракана.
Гигантское существо. Необъятное, фантастическое, чудовищное,
грандиозное, непомерно высокое, непобедимое... Мы стояли у подножия
кургана, а над вершиной возвышалась она - птица, повелевающая ветрами.
Дыхание ее было неровным, шея изогнулась аркой, верхняя часть которой
уходила во тьму (где-то там над нею находился Северный Полюс). Шея
поддерживала голову размером с замок Тюдоров, клюв - как пасть крокодила,
самого чудовищного крокодила, какого только можно себе представить. Края
бугристой кожи собрались в складки вокруг глаз, злых, холодных (будто
смотришь в расщелину ледника), снежно голубых, водянистых глаз. Птица
вздохнула еще раз и приподняла крылья, будто пожала плечами. Затем она
устроилась поудобнее и заснула.
Эти когти, клыки, ногти, лезвия...
Она заснула.
ЯМ предстал перед нами в виде пылающего куста и сказал, что мы можем
убить "фрегата", если голодны. Мы ели давным-давно, но Горристер в ответ
только пожал плечами. Бенни затрясся и пустил слюну. Элен остановила его.
- Тэд, я голодна, - сказала она.
Я улыбнулся. Я старался ободрить их своим невозмутимым видом, но это
было такой же показухой, как и бравада Нимдока, когда он потребовал:
- Дай нам оружие!
Пылающий куст исчез, и на холодном пластинчатом полу появились два
грубых лука, стрелы и водяной пистолет. Я поднял один лук. Бесполезно.
Нимдок судорожно сглотнул. Мы повернулись и пошли. Нас ждала долгая
дорога назад. Мы и вообразить не могли, как долго "фрегат" создавал ветер.
Большую часть времени мы были без сознания. И ничего не ели. Почти месяц
потребовался, чтобы добраться до птицы. Месяц без пищи. Никто не знает,
как долог будет наш путь до ледяных пещер, где находятся обещанные
консервы.
Никому из нас и в голову не пришло задуматься над этим. Смерть от
голода нам не грозила. Нам могли предложить в пищу отбросы или нечистоты,
не одно, так другое, или вообще ничего. Каким-то образом ЯМ должен
поддерживать жизнь в наших телах, больных, агонизирующих телах...
Птица осталась позади, и нас совсем не интересовало, сколько она
будет дремать; когда ЯМу надоест, он ее уничтожит. Но мясо! Сколько
свежего мяса...
Когда мы брели по бесконечным компьютерным залам, которые вели в
никуда, со всех сторон раздавался смех, смех какой-то толстой женщины.
Это смеялась не Элен. Элен нельзя назвать толстой, да я и не слышал
ее смеха вот уже сто девять лет. Я действительно не слышал... Мы брели...
Я был голоден...
Мы продвигались медленно. Когда один из нас терял сознание, остальные
ждали, пока он придет в себя. Однажды ЯМ решил устроить землетрясение,
предварительно прибив подошвы наших ботинок к полу гвоздями. Нимдок и Элен
провалились в трещину, которая разверзлась под ними, а потом молнией
побежала по плитам пола. Они провалились туда и сгинули. Когда
землетрясение затихло, мы пошли дальше: Бенни, Горристер и я. Элен и
Нимдока ЯМ вернул нам глубокой ночью, вдруг превратившейся в день, ибо их
сопровождало небесное воинство и ангельский хор, певший "Снизойди к нам,
Моисей". Архангелы покружились над нами и сбросили два покалеченных тела.
Мерзость. Мы продолжали идти вперед, будто ничего не случилось, и чуть
позже Элен и Нимдок нагнали нас. Они были как новенькие. Элен, правда,
стала немного прихрамывать. ЯМ решил оставить ей хромоту.
Путешествие за консервами в ледяные пещеры оказалось долгим. Элен все
время говорила о вишневом компоте и фруктовом гавайском ассорти. Я
старался не думать об этом. Голод, как и ЯМ, стал неотъемлемой частью
меня, он жил у меня во чреве, а все мы жили во чреве у ЯМа, а ЯМ жил во
чреве Земли, и ЯМ хотел, чтобы мы осознали это сходство. Никакими словами
нельзя было описать боль, которую мы испытывали от месячной голодовки. Но
ЯМ поддерживал жизнь в наших телах. У меня в желудке, как в котле, кипит,
пенится, брызжет вверх кислота, и брызги иглами впиваются в грудную
клетку. Боль... Последняя стадия: язва, рак, парез. Непрекращающаяся
боль...
И мы прошли по пещере крыс.
И мы прошли по стезе бурлящего пара.
И мы прошли по стране слепых.
И мы прошли по трясине горя.
И мы прошли по юдоли слез.
И мы, наконец, подошли к ледяным пещерам. Беспредельные пространства,
тысячи миль льда, отсвечивающего серебром и лазурью, - как ослепительное
сияние новой звезды, многократно отраженное в зеркалах. Свисали с потолка
тысячи сталактитов, блещущие, как застывшее алмазное желе, застывшее
теперь уже навечно в своем спокойном, величественном совершенстве.
Мы заметили груду консервных банок, и двинулись. Мы падали в снег,
поднимались и бежали дальше, а Бенни оттолкнул нас и первым набросился на
жестянки, гладил, скреб их ногтями, даже пробовал грызть. Но открыть их не
смог. ЯМ не дал нам ничего, чем можно открыть консервы.
Бенни схватил большую банку очищенных гуав и стал колотить ею о
ледяной выступ. Лед крошился и летел во все стороны, а на банке оставались
лишь неглубокие вмятины. Мы вдруг услышали откуда-то сверху смех той
толстой леди, эхом прокатившийся по обледенелой тундре. Бенни совсем
обезумел от ярости. Он стал раскидывать консервы в разные стороны, а мы
копались в снегу и кололи лед, в надежде найти хоть что-нибудь,
что-нибудь, что прекратит наши муки, разочарование. Выхода не было.
Тогда у Бенни изо рта потекла слюна, и он набросился на Горристера...
В этот момент я ощутил в себе ужасающее спокойствие. Одни в
бескрайних полях, в тисках голода. Здесь все оборачивается против нас, и
только смерть, да, смерть - единственный выход для нас. ЯМ сохранял нам
жизнь, но был способ победить его, нет, не разрушить его, а просто обрести
спокойствие. Вечное спокойствие...
Я решится. Главное, сделать это быстро.
Бенни вцепился зубами в лицо Горристера, который лежал на боку и
молотил снег ногами и руками, а Бенни, обхватив Горристера в талии
мускулистыми обезьяньими ногами, с силой сжимал его тело, как орех
сдавливают щипцами, а зубами разрывал нежную кожу на его щеке. От резких
криков Горристера сверху обрушилось несколько сталактитов, они вонзились
стоймя в снежные сугробы и превратились в пики, тысячи торчащих из снега
пик... Бенни резко откинул голову, будто лопнула какая-то нить. У него в
зубах остался кровавый кусок сырого мяса.
Лицо Элен чернело на фоне белого снега, черное лицо, испещренное
белыми конфетти из меловой пыли... Белые точки на костяшках домино...
Нимдок с каменным лицом, только глаза, одни глаза... Горристер в
полубессознательном состоянии... Бенни, превратившийся в зверя... Я знал,
что ЯМ даст ему наиграться вдоволь. Горристер не погибнет, но Бенни набьет
свой желудок. Я нагнулся и вытащил из снега огромную ледяную пику.
Все свершилось в одно мгновение: я выставил перед собой внушительного
размера острие, как таран уперев его в правое бедро, и ткнул им Бенни в
бок, как раз под ребра. Острие пронзило ему живот и сломалось внутри. Он
упал лицом в снег и затих. Горристер лежал на спине и не двигался. Я
вытащил еще одну пику, встал, широко расставив ноги, и загнал ее в самое
горло Горристера. Его глаза сразу же закрылись. Элен, хотя и была скована
страхом, сразу же поняла, что я задумал. Она бросилась к Нимдоку с
короткой сосулькой, которую с размаха вонзила в его открытый рот (в этот
момент он закричал), и ее удар сделал свое дело: голова Нимдока судорожно
дернулась назад, ее словно прибили ледяным гвоздем к корочке наста.
Все свершилось в одно мгновение.
В безмолвном ожидании слышалась мерная поступь вечности. Я услышал,
как ЯМ вздохнул. У него отобрали любимые игрушки. Троих уже не воскресить,
они мертвы. Благодаря своей силе и таланту он мог поддерживать в нас
жизнь, но Богом он не был. Вернуть их он не мог.
Элен взглянула на меня. Ее лицо казалось неподвижным, будто
выточенным из черного дерева, черное лицо на белом фоне. В ее взгляде я
прочел страх и мольбу, она была готова. Я знал, что у нас остался лишь
миг, лишь один удар сердца, прежде чем ЯМ нас остановит.
Ее сразило мое оружие. Она упала мне навстречу. Изо рта хлынула
кровь. Я ничего не смог прочесть на ее искаженном лице, слишком сильна
была боль, но, возможно, она хотела сказать: "Спасибо!". Пожалуйста, Элен.
С тех пор, кажется, прошла не одна сотня лет, впрочем, не знаю. ЯМ
частенько развлекается с моим чувством времени. Я скажу слово "сейчас".
Сейчас. Чтобы произнести его, потребовалось десять месяцев, хотя я не
уверен. Мне кажется, что прошли сотни лет.
ЯМ рвет и мечет. Он не дает мне похоронить их. Но это не имеет
значения. Все равно невозможно вырыть могилу, если пол сделан из стальных
плит. ЯМ растопил снег. Погрузил все во мрак. Ревел и насылал саранчу.
Бесполезно, они остались мертвы. Я победил его. Он рвал и метал. Раньше я
