гнию!
- Не волнуйся, я тебя не брошу, - попытался Оборвыш успокоить бывшего
друга. - Может снова попробуешь вылезть? Вслед за мной.
- Уже пробую, - тоскливо отозвался Пузырь. - Безнадежно. Плечи
проходят, а дальше никак...
Надо поджечь завал, - подумал Оборвыш.
Нет, нельзя! Пузырь задохнется в дыму еще до того, как сам сгорит.
Прокопать под завалом канаву, чтобы Пузырь через нее выполз наружу?
Бред! Для этого года не хватит.
И растащить проклятые бревна невозможно - слишком много их, слишком
тяжелы они!
Что же делать?
- Ты чего молчишь? - испуганно спросили снизу. - Эй, ты здесь?
- Нужен топор, - сказал Оборвыш. - Прорубить к тебе лаз.
Пузырь воспрял духом.
- Поищи где-нибудь поблизости, - посоветовал он возбужденно. - У меня
на повозке было три топора.
- Сейчас, - сказал Оборвыш. - Трудновато будет найти, но попытаюсь.
Тут такое творится!
- А если не найдешь?
- Схожу к дороге, у людей попрошу.
- Дадут тебе, как же! - горько заметил Пузырь. - Людей не знаешь, что
ли? - и принялся с безумным остервенением рассуждать о жадности, о
подлости, о низости этих заполненных гнилью кожанок, именующих себя
людьми, и еще о чем-то черном, недобром, но Оборвыш быстро перестал его
слушать, потому что нужно было спешить. Обдумывая план поисков, он начал
осторожно спускаться с ненавистно груды деревьев. А когда почти уже
добрался до нормального уцелевшего леса, Пузырь сзади вдруг страшно
завопил. И Оборвыш торопливо вскарабкался обратно.
- Что случилось? - спросил он взволнованно.
- Присоска! Я раздавил присоску!
Оборвыш содрогнулся.
- Ерунда! - сказал он, мгновение помедлив. - Это случайность. Она,
наверное, из-за вертня перепутала день с ночью.
- У тебя там уже темнеет, да? - с беспредельным ужасом предположил
Пузырь.
Оборвыш посмотрел на небесную твердь. Пока еще было светло, однако
жить Пузырю оставалось не так уж много времени. Кровожадные властелины
ночи в нетерпении ждут своего часа. Свирепые, вечно голодные, скоро
выползут они тысячами из нор, набросятся на пойманную в яме, забавно
трепыхающуюся добычу, и останется от Пузыря лишь белесая сморщенная
оболочка.
- Не бойся, время еще есть! - бодро воскликнул Оборвыш.
- Отходился я, севшим голосом сообщил Пузырь. - Отменялся. И зачем
только в лес пошел? Заплечник твой мне покоя не давал. Так вот он,
заплечник, в руках у меня...
- Все, хватит болтать! - резко прервал Оборвыш это болезненное
бормотание. - Пойду людей позову на помощь.
Пузырь жалко всхлипнул.
- Какой дурак сунется на ночь в лес? - голос у него стал совсем
мертвым. - К тому же задаром?
- Я им уплачу, - зло сказал Оборвыш. - Ты понял?
И Пузырь замолчал.
ПЯТАЯ
Когда изнуренные ноги уже не слушались, когда бешено работающее
сердце готово было пробить ребра, когда разодранная одежда насквозь
пропиталась потом, он выскочил из леса.
Деловито брели путники. Противно скрежетали повозки, мерно вышагивали
неутомимые топтуны. Дорога жила своей собственной жизнью, в заботах и
хлопотах - бессмысленно шумела, разговаривала, плевалась лепешечной
шелухой, фыркала, пачкала пеной вековые камни. К кому здесь обращаться?
Кого просить? К кому взывать? Он принялся лихорадочно озираться. Во рту
была какая-то глупая каша из отчаянных умоляющих фраз - мешала кричать. Он
прислонился к лиственнику, стараясь успокоиться.
- Смотрите, вот он! - раздался восторженный возглас. - Я его нашел! Я
его первый увидел!
Оборвыш вскинул голову. Несколько человек бодро шагали вдоль леса,
уверенно, целеустремленно - прямо к нему! Знакомый до боли голос крикнул:
- Эй, не вздумай снова убегать! Плохо будет!
Тягостный озноб пробрал вдруг Оборвыша: он узнал этих людей. Сборщики
солдат. Те самые, вчерашние. Пытаться бежать было бесполезно. Совершенно
бесполезно.
Предвкушая хорошее развлечение, стражники окружили лиственник.
Крупные, мускулистые, накормленные, они не сомневались в своем
предназначении, они хозяйски ухмылялись и сладко рыгали вчерашним огненным
дурманом. Господин младший воевода с удовольствием сказал:
- Парень, мы так давно тебя искали. Ноги все сбили. И где это ты
пропадал?
- В лесу, - кротко ответил Оборвыш.
Стражник мягко покивал.
- Я так и думал. Сначала-то мы тебя по дороге ловили, - он ткнул
пальцем в сторону города, - но потом поняли, что там тебя нет. Решили
вернуться. Мы обязательно должны были тебя найти, очень уж ты нас обидел,
- голос его сделался пугающе радостным. - Сожги меня сияние! И мы тебя
нашли.
Оборвыш молча стоял, прижимаясь спиной к теплой податливой коре.
Выхода не было - он отчетливо сознавал эту раздирающую душу истину. Теперь
выхода не было точно. Рыдай, падай на колени, целуй врагам ноги, умой лицо
грязью... Ну же, Оборвыш!
А Пузырь ждет. Мечется, надеется, сходит с ума. Изнемогает от
ожидания. Бывший друг, толстый безвредный человечек.
Это сон, - подумал Оборвыш. - Это бред... Огни занебесные, помогите!
Господин младший воевода с наслаждением говорил. Его тени стояли
полукругом, их ненавистные рожи сливались в сплошную полоску, отгородившую
лиственник от остального мира. Оборвыш пусто смотрел на окружившие его
самодовольные розовые пятна и старательно слушал. Выхода не было.
Кошмарный беспросветный мир.
Выход существовал. Напрашивался сам собой, был очевиден и прост. И
Оборвыш ни мгновения не колебался, приняв его за единственно возможный.
Он, скорее всего, до конца еще не понимал, что означает этот выход для его
жизни. Он решился сразу. Когда господин младший воевода закатил ему
властную оплеуху, а затем пригласил проследовать в стоящий где-то
поблизости загон с двуногим скотом, когда стоящие без дела ребята получили
долгожданный приказ помочь этому тощему выродку дойти до места, он задал
вопрос:
- Вам нужна бумага?
- Чего-чего? - переспросил воевода.
- Бумага, - повторил Оборвыш, потирая горящую щеку. - Нужна?
Ответом ему явился хриплый хохот.
- Малыш спятил! - объявил господин младший воевода. - И сколько у
тебя бумаги?
- Много. Вам для закруток надолго хватит.
Стражник стал серьезным. Недоверчиво оглядел рваную рубаху Оборвыша,
измазанное лицо его и с сомнением предположил:
- Ты врешь, мерзавец!
- Нет.
- И где же она у тебя? - поинтересовался тогда стражник.
- Вам нужна бумага? - уточнил Оборвыш. - Мы сможем договориться?
- Ну что же ты, - укоризненно заметил господин младший воевода. -
Сильно не хочешь быть солдатом?
- Я хочу отдать вам бумагу.
- Это хорошо, - похвалил стражник. - Считай, что договорились. Так
где она у тебя?
Оборвыш коротко объяснил ситуацию. Затем посмотрел на небо. Вот-вот
должно было начать темнеть. Господин воевода тоже внимательно посмотрел на
небо.
- Там придется здорово поработать, - задумчиво произнес он. - Да-а...
Идти в лес на ночь глядя...
- В яме лежит целый заплечник бумаги, - напомнил Оборвыш.
- Да-да, я понял... Знаешь что? - высокопоставленный человечек,
усмирив брезгливость, вплотную приблизился к Оборвышу, дружески возложил
ладонь на плечо его. - Плюнь ты на этого потного толстяка! Он ведь теперь
нищий. Давай мы завтра спокойно пойдем и достанем твою бумагу. Согласен?
- Надо идти сейчас, - нетерпеливо сказал Оборвыш. - Как можно скорее.
- Мы пойдем завтра, - сообщил воевода свое решение.
- Завтра я вам не покажу место. А сами вы не найдете.
- Тьфу! - разозлился стражник. - Я было подумал, что ты умный парень,
- он помолчал и уверенно добавил. - Завтра ты покажешь нам все, что
попросим.
- Нет.
- Покажешь, - улыбнулся сборщик солдат. - Ты ведь не знаешь, как
хорошо мы умеем просить.
- Не покажу, - равнодушно сказал Оборвыш.
Стражник поверил.
- Вонючка... - проговорил он. - Ладно, все равно работать не нам, -
повернулся и жестко приказал ожидающим сзади теням. - Гоните за нами тот
сброд из загона. Только внимательно, чтобы не разбежались, понятно?
И они двинулись в путь.
Что же я наделал! - ужаснулся Оборвыш. - О-о, святая твердь!
Спасатели действовали энергично, расторопно, умело. Вскоре вышли к
завалу, тут же в руках у стражников появились топоры, будущие солдаты были
временно освобождены от стягивающих их веревок, и работа началась.
- Показывай, - сказал воевода.
Оборвыш безропотно повел стражников к ловушке, из которой недавно
выбрался. Были ясно слышны какие-то странные звуки, и, приблизившись, он
догадался: это выл прощавшийся с жизнью Пузырь.
- Я привел людей! - Оборвыш заставил себя крикнуть. Пузырь проорал в
ответ что-то нечленораздельное.
- Заткнитесь вы! - рыкнул воевода раздраженно.
Дальше все происходило очень быстро. Оставалось только наблюдать,
стараясь забыть о неизбежном. Сборщики солдат разрубали сваленные деревья,
осыпая мир оглушительными проклятиями, полуголый "сброд" растаскивал в
стороны тяжеленные бревна. Господин младший воевода тревожно посматривал
на небо и часто поторапливал подчиненных, бессловесных же рабов изредка
стегал плеткой - просто так, на всякий случай. Он тоже ругался,
разнообразно и отвратительно. В итоге дело спорилось, и когда твердь
небесная окончательно утратила дневную силу, работа была закончена.
Пузырь выскочил наружу через прорубленный колодец, совершенно
обезумев. Он размахивал руками, гадливо сбрасывая с себя что-то невидимое,
яростно бил во все стороны ногами - очевидно, продолжал войну с
присосками. На коже его виднелись следы многочисленных укусов, руки были
вымазаны кровью. Да, жутковатое сражение развернулось в яме. Он побежал
куда-то, споткнулся, грохнулся между бревен и остался лежать, наконец-то
успокоившись. Оборвыш подобрался к нему и сел рядом.
- Достать мешок! - нетерпеливо скомандовал господин младший воевода.
Сказанное моментально было исполнено. Стражник принял заплечник, вспорол
его коротким движением и удовлетворенно изрек. - Не обманул мерзавец.
Он с жадностью насовал бумагу себе за пазуху, безжалостно сминая
листы, после чего милостиво разрешил:
- Разбирайте, ребята.
И заплечник в мгновение ока был растерзан.
- Отдохнем, - сказал тогда господин младший воевода. Потные пальцы
зашелестели трудно добытой драгоценностью, делая невиданные доселе
закрутки. Очень кстати оказался здесь подаренный Пузырем курительный
порошок. И вскоре стали подниматься к небу тонкие струйки дыма, быстро
растворяясь в вечернем воздухе.
- Прямо как Верховный, - блаженно подметил он. Стражники вокруг
согласно закивали головами.
Оборвыш смотрел, как корчатся в огне исписанные им листы бумаги, как
превращаются в пепел его небылицы, как сгорают его мечты, и думал, о том,
что надо встать, сделать всего несколько шагов и убить палача. Он почти
уже собрался осуществить это, но внезапно понял, что сначала нужно убить
себя. И радостно изумился простоте этой мысли. А глаза его продолжали ясно
видеть непоправимое, и, не в силах выносить пытку, он отвернулся.
Свершалось преступление. Свершалось святотатство. Вообще - свершалось
что-то невозможно, невообразимо страшное. До последнего момента Оборвыш не
верил. Не мог верить. А теперь... Что же он наделал?
- Все, ребята, пора, - сказал господин младший воевода. - Бежим к
дороге.
Настроение у него было на редкость хорошим. Он приятельски улыбнулся
Оборвышу:
- Тебя мы, пожалуй, оставим. Не годишься ты в солдаты, слишком
