родной." Запечатлена была женщина...
Его мама.
Молодая, непривычная. Лет, наверное, двадцати пяти. Вроде Жанны.
Красивая, ужасно похожая на ту маму, которая улыбалась в семейном альбоме
- там, где с маленьким Игорем на руках. Только... только голая!!! Она
сидела в позе "лотоса", изящно воздев руки к небу ладошками вверх, закрыв
глаза, почти как индийская богиня. Она сидела - передом к объективу,
распахнутая настолько, что скулы сводило от неловкости. Мальчик пялился в
трепещущий перед ним кусок картона, не в силах оторвать взгляд. Что это?
Зачем это? Ощущение нереальности происходящего на мгновение отключило
разум.
И тут ожила входная дверь. Стрельнули замки, чмокнула дерматиновая
обивка. Юный взломщик бросил фотографию обратно, в панике озираясь.
Исчезнуть, раствориться, стать невидимым... Скорее - куда? Он метнулся к
креслу, забыв, что оно - _т_о _с_а_м_о_е_. Кресло располагалось спинкой к
стене, однако никогда не стояло вплотную. Оно было откидным, как в
самолете - современнейшая конструкция, - поэтому сзади оставалось чуть
свободного пространства. Спинка была наклонена, кроме того, с одного бока
прижимался диванчик, с другого - столик и торшер, так что между креслом и
стеной получалось что-то похожее на домик. Пару лет назад, когда мальчик
был еще маленьким, он забирался туда ради интереса - посидеть,
поразмышлять о жизни. Правда, с тех пор он слегка подрос... Толкнуться
ногами в пружинящий диван, стараясь не громыхнуть кассетами, тихонько
протиснуться в узкую пыльную щель, и секунды звенящего ужаса останутся
снаружи. Скорее... Детский тайник принял гостя - места хватило. Только
пригнуться надо пониже. Встать на четвереньки. И скорчиться, притянув
колени к подбородку...
Из прихожей неслись звуки. Стучали о линолеум снимаемые сапожки,
шелестел плащ, шумно укладывался на просушку зонтик. Бэла. Так быстро
вернулась, зараза. Мальчик устроился поудобнее, лихорадочно соображая, во
что же он такое влип. Да, влип круто, очкарик! Ночуй теперь тут, идиот,
жди, пока Бэла заснет... Звуки между тем изменились. Что-то вдруг гулко
бухнуло, раскатистой волной прокатилось по квартире. Будто по железу
ударили. И тут же бешеный голос хозяйки пронзил пустоту:
- Поз-з-най себя! Мясники, мудачье косолапое!
Ага, Бэла сердилась. Очевидно, влепила чем-то в бронзовую надпись на
стене. Затем пошлепала босиком по коридору, надрывно бормоча:
- Ой, мерзавцы... Ой, мудачье...
Дошлепала до кухни, и звуковой фон сразу возобновился - грохот, звон,
вопли. Там откровенно швыряли посуду. Не только металлическую, но и,
кажется, фарфоровую. Жуть. Как же из этой ловушки выбраться?.. Хозяйка
вскоре покончила с кухонными делами и возвратилась, отчетливо всхлипывая
на ходу. Свернула к себе в кабинет. Оттуда выплеснулась очередная порция
шумов: истерика благополучно продолжалась. Теперь Бэла швыряла что-то
бумажное, мягкое. Она бессильно стонала: "Сво-олочи! Сво-олочи!" - низко,
утробно. У нее вообще был фирменный голос - сочный, как у оперной певицы.
Знаменитый голос. Когда она вещала на публику, форсируя громкость, даже
мурашки по коже бегали.
Впрочем, стихия в конце концов угомонилась. Смолкли акустические
эффекты, настала тишина. Тишина длилась вечность... "А вот интересно, -
думал мальчик, - вечность, наверное, это очень долго, да? Так долго, что
человек для нее как бы не существует? Но тогда и вечность для человека как
бы не существует. Зачем же выдумали это слово? И кто первым его выдумал?"
"А может Бэла заснула? - думал он. - Хотя, там ведь негде лечь. Сидя спит,
что ли? Лошади, кстати, стоя спать умеют. Но Бэла ведь не лошадь, скорее
общипанная орлица, особенно, когда из телевизора смотрит..." "А может она
тоже умерла? - думал мальчик. - Взяла и умерла от злости..."
Ему нестерпимо хотелось подкрасться к двери, выглянуть, а там,
глядишь, и к выходу просочиться, к спасительной лазейке на свободу.
Явственно представлялось, как он это делает - тихонечко, деликатненько, не
хуже, чем настоящий разведчик... Вылезать было нельзя. Немыслимо было даже
высунуть голову из-за спинки кресла.
Тишину победил звонок. Нет, не телефонный, а в дверь. Кого-то еще
принесло, несмотря на очевидную ночь. Здесь был особый звонок -
электронная штуковина, издающая гулкий протяжный звук. Похоже на рог из
фильма про Робин Гуда. Старинный звук, стильный... Принесло мужской голос:
- Все в порядке, встретил, - сообщил на всю квартиру, хотя хозяйка
вроде бы стояла рядом. - Внизу, в машине сидит.
Это был Штерн. То ли друг семьи, то ли друг одной Бэлы, кто их
разберет. Имени его мальчик не знал. Возможно, дядя Штерн просто не имел
имени, поскольку все и всегда называли его исключительно по фамилии.
Бэла что-то ответила - вяло, неслышно.
- Исааковна, возьми себя в руки, - загремел гость. - Просто самолет
задержался.
- Юрку уже вскрыли! - вдруг крикнула она. - Понял?
- Вскрыли?
- Мне звонила эта, твоя! - голос ее наполнился неукротимой мощью. -
Доложила, что вскрытие закончено, а результаты интересные! С-с-сука!..
Бэла зарыдала. Взорвалась слезами так страшно, так пугающе громко,
что квартира, казалось, дрогнула. Ударная волна, прессуя воздух,
докатилась и до кресла - вонзилась в уши, в легкие, в мозг. Мальчик
сжался, отталкивая от себя чужую муку. Бэла рыдала примерно так же, как
днем, на лестнице. "Разрезали, - выла она, - угробили мужика! Мясники,
мудаки косолапые! Все, конец!.." "Ну, что ты, что ты, - раскатисто
бормотал Штерн. - Ну, давай, успокаивайся, нельзя же так..."
И Бэла вскоре его послушалась. Замолчала, обессиленная. Некоторое
время глухо стонала. Штерн что-то ей сказал - уже тихо, уже нормально, -
она ответила, тоже тихо и нормально, они начали беседовать, о чем - не
слышно, а потом побрели по коридору, остановились возле кабинета дяди
Юры....
- Со мной что-то жуткое творится, - говорила женщина. - Когда
следовательница мне позвонила, я спятила. Представила, как вонючие
санитары Юрия таскают, бросают по грязным столам, разрезанного...
Сорвалась. Думала немедленно из морга забирать, не поверишь. Успела до
Театральной доехать и очнулась...
- Каковы результаты вскрытия?
- Я плохо запомнила. Не отравили его, оказывается, а плеснули в лицо
слезоточивым газом. Из баллончика. Ну, еще перед гибелью коньяк он пил,
пьяница чертов... Следователь обещала завтра заключение показать.
- "Черемухой" или каким-нибудь "Саксоном"?
- А?
- Баллончик с газом был чьего производства?
- Нет, не знаю...
Диалог замер. Все замерло. Жили только часы на стеллаже. А может,
Бэла притворяется? - неожиданно подумал мальчик. Нелепая мысль. Совершенно
нелепая.
- Вот в этом кресле, - сказала женщина без выражения.
- Я догадался, - сразу откликнулся Штерн. - Ну и развал у вас! Что,
серая гвардия улики искала?
- Нет, милиция только пальцы сняла. Это я.
- Ты?
- Сказала же, психую целый день. Вдруг, думаю, Юрий скрыл от меня
что-нибудь...
- И как?
- Ничего необычного.
- Что ж, поздравляю.
- Издеваешься, Штерн? - ее голос завибрировал.
- Почему, вполне серьезно... Войти-то разрешишь?
Послышались грузные шаги. Судя по звуку, шагали прямо по папкам, по
бумагам. Потом содрогнулось кресло - осело, принимая гостя в свои объятия.
Штерн был большим, тяжелым мужчиной. С бородой, очень похожим на Маркса. И
как личность он был большим и тяжелым... Съежившийся за креслом мальчик
содрогнулся вместе со своим убежищем, приник к полу, забыв дышать. "Только
бы спинку не опустил, - колотилось в затылке. - Прижмет ведь, раздавит,
боров..."
- Значит, здесь его и прикончили, - констатировал Штерн. Громко,
совсем близко. - И что ты обо всем этом думаешь?
- Стой, - сказала Бэла. - Внизу нас с тобой якут ждет?
- Подождет, ничего с ним не случится. Отвезу его в отель. Пристрою,
не беспокойся... Так какие у тебя версии, Исааковна?
Бэла ощутимо вздохнула.
- Голова кругом идет, Штерн. "Охранке" вроде бы незачем было...
- Тихо, - внезапно оборвал ее собеседник. Резко и грубо. Даже
привстал, временно освободив кресло от томительной тяжести. - В самом
деле, пошли-ка лучше на улицу.
Бэла хрипло хохотнула:
- Может, надежнее в ванную? Выключим свет, включим воду... Фу, как
пошло, Штерн. Да пусть слушают, если хотят, - она внезапно заорала. - Эй,
жопоголовые, не спать на посту! Сейчас мы будем оскорблять честь и
достоинство Президента!
- Твою неповторимую интеллигентность я особенно люблю, - кисло
заметил Штерн. - Вы что, уже проверили квартиру?
- Юрий как раз из-за этого и приезжал сюда с залива. Он нашел
специалиста, договорился с ним на вчера. Специалист с утра работал, а
потом Юрий позвонил мне, сказал, что квартира чистая, зря паниковали.
Примерно в четыре звонил. Он был слегка выпивши - угостил на радостях того
мужика. А в восемь его... - Бэла замолчала.
Гость плюхнулся обратно.
- Что в восемь? - терпеливо спросил он. - Закончи, пожалуйста, фразу.
В восемь его... что?
- Убрали, - твердо сказала Бэла.
- Понятно. Я просто хотел услышать твою версию, извини, родная... Кто
был тот тип?
- Специалист по электронике? У мужа записаны его данные. Где-то
здесь, сейчас найду. На бумажке... - в комнате начали ходить, шуршать,
раскачивать насыщенную электричеством атмосферу. - А у тебя какая версия,
Штерн? - раздалось через мгновение. - Зачем им Юрий, им же я нужна, я!..
Собеседник отвратительно поерзал, устраивая зад поудобнее.
- Во-первых, ты им нужна живой. Кто, кроме тебя, может сделать это
идиотское предсказание? У тебя авторитет, родная, люди тебе верят... А
во-вторых, гадать о мотивах наших прославленных Рыцарей Тьмы бесполезно.
Тот майор прекрасно знал, кем для тебя был Юрий, сама же говорила. Если
они даже на твоего "тайного советника" вышли...
- Да, хорошо, что напомнил! Знаешь, наш "тайный советник" мне в
почтовый ящик записку опустил. Назначил встречу ровно на два ночи, хочет
обсудить ситуацию. Тоже, наверное, в штаны понаклал.
- Мне с тобой?
- Не станет он при тебе разговаривать. Осторожный до кретинизма.
- Осторожный! Как же он тогда позволил себя вычислить? Тот майор ведь
не к кому-нибудь пришел побеседовать по душам, а прямо к нему. Разве нет?
Бэла затихла, перестала ходить и шуршать. Возразила:
- Перед праздниками он сообщил Юрию, кое-что. Я не успела дать тебе
знать, мы на залив уезжали, а по телефону - сам понимаешь... Он выяснил,
кто является информатором "Охранки".
Штерн вдруг зашевелился - едва ли не с креслом:
- Неужели кто-то из наших? - выговорил звеняще.
- Случайный человек, живет в коммунальной квартире под нами. Сосед,
можно сказать. Ты его не знаешь.
- Внештатник?
- Настоящий сексот, стукач законспирированный. Кто бы мог подумать...
Наш друг обещал принять меры.
- А как насчет главного? Он что-нибудь узнал?
- Оказывается, Служба Порядка ведет-таки некую программу, в рамках
которой вполне могут отрабатывать мою фамилию. Называется "Наби".
- "Наби"? Кошмар. Фантазии у мужиков - ну совсем нет... Между прочим,
Исааковна, я тут сам обдумал ситуацию, и у меня сложилось стойкое
ощущение, что большая Служба к нам отношения не имеет. Это чья-то
самодеятельность, по-моему. Как-то нелепо... Во всяком случае, если майор
к тебе явится, держи себя с ним именно исходя из таких предположений.
Впрочем, убийство как объяснить?
