Ушки ее изнутри просто пунцовые. Оглядываюсь. Только Мириамочки гордо
задрали носы. Гранит... Зря Волна его так... Бедняга честно пытается понять
загадочную женскую душу. Я-то знаю. Ничего он в книгах про душу Лобасти не
найдет. А характер у девочки и на самом деле еще тот - холодная сталь, а
под ней плазма! Термояд, одним словом. Опасный характер, ох опасный.
Все драконы пристыженно изучают землю у ног. Дьявол! Это же мне стыдно,
а не им. Ну и пусть. В воспитательных целях так даже полезней.
- Сегодня кто-то рылся в операционной системе моих очков! - собравшись
с духом, заявляет Волна. - Сначала установил какой-то модуль, а когда
заметил, что я им заинтересовалась, в спешном порядке стер и замел следы!
Когда кто-то копирует мои файлы, я не обижаюсь. Если кто-то добавляет
что-то в МОЮ систему, я терплю. Но я хочу знать, как этот подлец посмел
СТЕРЕТЬ файл в МОЕМ компьютере.
Волна кончает самую длинную в жизни речь, ложится на камни и прячет
голову под крыло. Вперед выходит Монтан, осторожно дотрагивается до ее
плеча.
- Бурунчик, прости придурка.
Волна вынимает голову из-под крыла и мучительно думает, казнить или
помиловать. Надо спасать паренька.
- Понимаешь, Волна, накладка вышла. Монтан придумал мышеловку для
Шутника, начал расставлять по всем углам, а я приказал убрать. Вот он и
убрал...
Произнося это, наблюдаю краем глаза за Тонарой. Драконочка встревожена
до того, что даже не может это скрыть. Смотрю ей в глаза и подмигиваю.
Какая же связь между третьей Мириам и Тонарой? Не знаю. Но скоро узнаю.
Тонара сама прибежит и расскажет. Настроение стремительно улучшается.
- Командор... Командор!!!
Выхожу из задумчивости.
- Что, Бурунчик?
- Передайте своему любимчику, что еще раз так сделает, и у него станет
на два уха меньше. Слово дракона.
- Зря ты так, Бурунчик. Монтана пожалеть надо, а не наказывать.
- Жалеть?!
- Он со своей мышеловкой Мириамам в лапы попал. Если обещаешь его
простить, дам одним глазом взглянуть, как это было.
Волна колеблется. Молодежь упрашивает ее простить Монтана. Но тут я
заявляю, что необходимо получить разрешение на просмотр у Монтана. Монтан
заявляет, что даст разрешение, если Волна заранее простит ему три следующих
ляпа, которые он наверняка совершит: лишней пары ушей у него нет. Начинается
торг. Сходятся на двух ляпах и поцелуе в щечку. Кора, Анна и обе Мириамочки
уже в моих очках. Хотят смотреть из будки киномеханика. Ну что ж...
Вырезаю кусок записи, начиная со слов: "Сестренки, давайте его сюда".
Заканчиваю стоп-кадром сюсюкающих над шариком с Монтаном Мириамочек за
секунду до моей команды: "Сестренки, ша!" Пускаю на всеобщее обозрение.
- А дальше?! - требует народ. Но я непреклонен. Потому что дальше
смотреть неинтересно.
- Командор, я, конечно, понимаю, что это виртуальная реальность,
- интересуется Тимур, - но все-таки, что это за батискаф?
- Это комп моих очков. Вид изнутри.
Драконы пораженно замолкают. Опять зарабатываю дешевый авторитет.
За чужой счет, причем. В голову лезет масса цитат о власти и властителях.
Лениво перебираю их, выбирая подходящую. Прихожу к выводу, что с возрастом
становлюсь интриганом. Гм-м... Массаракш!
Волна берет меня под локоть и отводит в сторону.
- Командор, я не спрашиваю, зачем ты превратил собрание в балаган...
- Спасибо, милая. Я бы затруднился ответить.
- ... я хочу знать только одно: чему вы все так радовались? Да, пусть
я смешная... (хлюп носом). Пусть я... (хлюп-хлюп).
- Бурунчик, Волнушка, девочка моя, ты здесь абсолютно ни при чем.
Точнее, причем, но это не в тему... Вспомни, что нас волновало две недели
назад. Два классических вопроса: "Как жить?" и "Что делать?" Две недели
назад мы были робинзонами. Без права переписки. Или это не оттуда? (Хвала
Аллаху, хлюпание затихло.) Две недели назад мы прикидывались бодрячками.
И ты бы промолчала, что кто-то лазает в твой компьютер. У нас и так хватало
неприятностей. Так ведь? Дальше продолжать?
Волна отрицательно мотает головой, улыбается, робко трется щекой об
мое плечо и уходит, задумчивая, к поселку. А я лезу под землю. Смотреть, как
идет строительство базы. Ничего идет. Уже какие-то цеха действуют. Ага,
из базальта нити тянут. Композиционные материалы на основе базальтового
волокна делают. Чего-чего, а сырья хватает. Жаль только, что я здесь лишний.
Хочется что-нибудь руками поделать.
* * *
Праздники следуют один за другим. Новый год, годовщина высадки на
поверхность Уродца (по земному календарю), годовщина высадки по местному.
Несмотря на то, что подземная база построена, никто не хочет там жить.
Драконы натянули разноцветные палатки и по-прежнему живут на поверхности.
К подаркам Шутника все давно привыкли. Когда ощущаем очередной слабенький
всплеск нуль-т, никто уже не спешит под землю выяснять, какая пустая комната
превратилась в комнату, захламленную мебелью. Или станками. Или киберами.
База Шутника где-то рядом. Всплески такие слабые, что далеко она находиться
не может.
Полгода назад поручил Тимуру построить космический катер среднего
радиуса действия. Тот, который у нас есть - ближнего. По существу,
орбитальный челнок. Тимур набрал команду, созвал киберов, воздвиг ангар
и работа закипела. Когда разобрали ангар и глазам открылась новенькая, с
иголочки машина, драконы изумленно замолчали.
- Всегда думал, что пирамида Хеопса в основании квадратная, - отозвался
о катере Платан. - А тут - равносторонний треугольник.
Зато конструкторы катера довольны... По случаю окончания ходовых
испытаний сегодня вечером будет очередной праздник. Байки у костра - так
это называется.
Скоро начинаем то, ради чего мы сюда прибыли. Исследование Объекта.
Если не считать потерянного года, то все идет по плану. Почти. У нас есть
база, есть катер. Есть даже большая нуль-т камера. Расположена километрах
в трехстах к юго-западу отсюда. В любой момент можем уйти домой. Это придает
драконам уверенность. Жаль только, что камерой можно воспользоваться лишь
один раз. Второго не будет. Потому что Объект обидится и превратит ее в
кратер. Диаметром километров десять. С легкой радиоактивной аурой для
поднятия тонуса. Поэтому и удалена камера на триста километров.
Вообще-то, радиоактивность этой планете не помешает. Может, слизняки
начнут эволюционировать во что-то более съедобное.
Скоро, скоро начнется то, ради чего я сюда летел. Задача, которая
потребует напряжения всех клеточек серого вещества. Которая заставит мозг
выложиться до донышка, без остатка. О которой я триста лет мечтал. Здесь,
на Уродце даже думать не над чем. Мысли такие же серые и плоские, как
равнина вокруг. Как линялое небо над головой. А там...
Очень трудно найти задачу по силам. Обычная жизнь почти не требует
загрузки извилин. Рутинные операции. Как я радовался, когда нужно было
разыскать семью Мрака и Шустриков. Потом - Греб. Создание Мириамочек. Вот
это была Работа! С большой буквы. Жаль, что недолго.
Нечто похожее наблюдалось в конце XIX века. Казалось, что мир прост
и понятен. Физика почти закончена. Осталась пара мелких вопросов, после
чего последняя страница будет дописана, и можно ставить том на полку. И тут
- ядро атома! Безбрежные просторы новых знаний!
Скоро! Скоро!!!
- ... говорю по собственному опыту. Никогда не соглашайтесь.
- Но сенсофильмы - это же прекрасно!
- Ага. Смотреть. Ты - рыцарь без страха и упрека. Скачешь на горячем
боевом коне, нацелив копье в грудь... В чью грудь нацелено твое копье?
- Противника, - выдвигает гипотезу Ламур.
- Правильно. Ужасного огнедышащего мечехвостого дракона. Вот роль
этого дракона тебе и дадут.
- Но не во всех же фильмах драконы отрицательные, - не соглашается
со мной Тонара.
- Точно. Я играл и положительных. В одном - не помню, как называется
- мне было приказано стеречь похищенную принцессу. Разумеется, я в нее
влюбился, спас, вернул домой и защищал ее королевство от всех напастей. За
что был отравлен и скончался в страшных муках. Принцесса оплакивала меня
до конца фильма и даже назвала сына в мою честь. Позднее, при монтаже, сына
вырезали. Но самое жуткое - это участие в батальных сценах. Представьте, мы
с каскадерами размечаем площадку, вымеряем каждый шаг, чтоб не раздавить
актеров, восемь раз репетируем. И вот съемка. Мотор! Начали! Батальная
сцена в разгаре. Огонь, дым! Каскадеры дерутся на мечах, падают убитые.
Но там, куда надо упасть, горит греческий огонь. Разумеется, каскадер не
хочет в греческий огонь. Падает рядом. Но я-то этого не знаю. С моего места
этого не видно. Вот мне дают старт, я несусь закусив удила. А тут лежит он.
Думаете, я хочу в греческий огонь? Распахиваю крылья, и тут же получаю две
горящие стрелы в перепонку. Теперь я играю просто талантливо. Все вокруг
это чувствуют и уступают дорогу. Даже убитые. Какой-то лопух сбивает свет и
третью камеру. Мой всадник вылетает из седла и падает в гущу врагов. А
съемка идет. Я должен спасти эпизод. И я спасаю его. Возвращаюсь за всадником,
расшвыриваю статистов, получаю мечом по уху, но все-таки вытаскиваю своего
наездника из свалки. Нельзя же, в самом деле, допустить, чтоб главный герой
погиб в начале фильма. Что в результате? Меня обвиняют во всех смертных
грехах. Я сорвал съемку, я повредил аппаратуру. Мне только варанов играть.
Нет, динозавров безмозглых. Калек по интеллекту. Коллег, то есть. Но в
фильм идет именно мой дубль. Мы берем массу призов по всем номинациям.
Особенно - за яркость эмоционального фона. Ярость у нас - настоящая ярость,
страх - такой, что девочки в трусики писают. Боль - подлинная, самая что
ни на есть настоящая. Мечта мазохиста. И все это - из моего эпизода. Того,
что в этот фильм не вошло, еще на два фильма хватило. Думаете, мне хоть
одного золотого люпуса дали? Нет! Я недостоверно погиб в схватке с боевым
слоном. Слон такой медлительный. Дураку ясно, что я поддался.
Драконы слушают затаив дыхание. Даже перестали хрустеть чипсами из
сушеных медуз. Их глаза горят в темноте звездочками, в них пляшут отблески
голограммы костра. Конечно, настоящий костер был бы лучше, но дров на Уродце
нет.
- Но в одном фильме я играл с удовольствием, - распускаю перед
молодежью павлиний хвост. - Жаль только что фильм был маленький. Капустник,
который высмеивал моду на фильмы о рыцарских подвигах и круглых столах.
Представьте, скачет могучий рыцарь, весь закованный в железо. Грохочут
копыта богатырского коня. Развевается за плечами плащ. Вот он останавливается
у пещеры и кричит:
- Чудище поганое, выходи на смертный бой!
Из пещеры высовываюсь я. На голове - колпак повара, на груди - грязный
передник, в лапе - поварешка.
- А может, не надо? - спрашиваю я. - Может, в гости зайдешь, отужинаешь.
Детям про рыцарские подвиги расскажешь? - глажу старшего сына по головке.
- Не бывать таковому! - настаивает рыцарь. - Готовься к бою, мерзкое
чудовище!
- Слушай, добрый человек, у тебя дети есть?
- Двое.
- И у меня двое. Детей хоть пожалей. Сиротами оставишь. Давай миром
решим.
- Последний раз глаголю: выходи на честный бой, чудище поганое!
- Ну, на честный - это еще куда ни шло, - уныло отзываюсь я. Снимаю
колпак, фартук, напяливаю на голову рыцарский шлем. Поднимаю с земли
щит размером с небольшое озеро, достаю меч кладенец - пятиметровую стальную
оглоблю, задумчиво смотрю вслед удаляющемуся облачку пыли.
- Да ну его, этот честный бой, - объясняю детям. - Пусть думает, что
я испугался. Ужин остывает, а я что, обязан за ним по всей долине на
задних лапках бегать?
- А давайте организуем театр, - вносит предложение Ламур. - Офелия,
о нимфа..! Иди в монастырь, - с пафосом обращается он к Волне.
- Спасибо! Лучшей роли ты для меня не нашел!
