- Утютюсеньки, - ласково сказал Горыныч. - Маленький...
Что же ты папе не улыбаешься? Мамочке улыбаешься, а папе не
хочешь. Ну-ка, улыбнись, Ну-ка?
- Мне не смешно, - скачал Иван.
- А-а, мы, наверно, того?.. Да, маленький?
- По-моему, да, - признался Иван.
- Мамочка! - позвал Горыныч. - Иди, сыночек обкакался.
Дочь Бабы-Яги уронила на пол сковородку с яишенкой...
Остолбенела. Молчала.
- Ну, что же вы? Чего же не радуетесь? Папочка пришел, а
вы грустные. - Горыныч улыбался всеми тремя головами. - Не
любите папочку? Не любят, наверно, папочку, не любят...
Презирают. Тогда папочка будет вас жратеньки. Хавать вас будет
папочка... С косточками! - Горыныч перестал улыбаться. - С
усами! С какашками! Страсти разыгрались?! - загремел он хором.
- Похоть свою чесать вздумали?! Игры затеяли?! Представления?..
Я проглочу весь этот балаган за один раз!
- Горыныч, - почти безнадежно сказал Иван, - а ведь у меня
при себе печать... Я заместо справки целую печать добыл. Эт-то
ведь... того... штука! Так что ты не ори тут. Не ори! - Иван от
страха, что ли, - стал вдруг набирать высоту и крепость в
голосе. - Чего ты разорался? Делать нечего? Схавает он... Он,
видите ли, жратеньки нас будет! Вон она, печать-то,
- глянь! Вон, в штанах. Глянь, если не веришь! Припечатаю
на три лба, будешь тогда...
Тут Горыныч усмехнулся и изрыгнул из одной головы огонь,
опалил Ивана. Иван смолк... Только еще сказал тихо:
- Не балуйся с огнем. Шуточки у дурака.
Дочь Бабы-Яги упала перед Горынычем на колени.
- Возлюбленный мои, - заговорила она, - только пойми меня
правильно: я же тебе его на завтрак приготовила. Хотела сюрприз
сделать. Думаю: прилетит Горыныч, а у меня для него что-то есть
вкусненькое... тепленькое, в простынках,
- Вот твари-то! - изумился Иван. - Сожрут и скажут: так
надо, так задумано. Во, парочка собралась! Тьфу!.. Жри, прорва!
Жри, не тяни время! Проклинаю вас! И только Горыныч изготовился
хамкнуть Ивана, только открыл свои пасти, в избушку вихрем
влетел донской Атаман из библиотеки.
- Доигрался, сукин сын?! - закричал он на Ивана.
- Допрыгался?! Спеленали! Горыныч весь встрепенулся, вскинул
головы...
- Эт-то что еще такое? - зашипел он.
- Пошли на полянку, - сказал ему Атаман, вынимая свою
неразлучную сабельку.
- Там будет способней биться. - Он опять посмотрел на
Ивана,.. Укоризненно сморщился.
- Прямо подарок в кулечке. Как же ты так?
- Оплошал, Атаман.. - Ивану совестно было глядеть на
донца, - Маху дал.. Выручи, ради Христа.
- Не горюй, - молвил казак. - Не таким оглоедам кровя
пускали, а этому-то... Я ему враз их смахну, все три. Пошли.
Как тебя? Горыныч? Пошли, цапнемся. Ну и уродина!.
- Какой у меня завтрак сегодня! - воскликнул Горыныч. - Из
трех блюд. Пошли.
И они пошли биться.
Скоро послышались с полянки тяжелые удары и невнятные
возгласы. Битва была жестокая. Земля дрожала. Иван и дочь
Бабы-Яги ждали.
- А чего это он про три блюда сказал? - спросила дочь
Бабы-Яги, - Он что, не поверил мне? Иван молчал. Слушал звуки
битвы.
- Не поверил, - решила дочь Бабы-Яги. - Тогда он и меня
сожрет: я как десерт пойду.
Иван молчал. Женщина тоже некоторое время молчала.
- А казак-то!.. - льстиво воскликнула она. - Храбрый
какой. Как думаешь, кто одолеет?
Иван молчал.
- Я за казака, - продолжала женщина. - А ты за кого?
- О-о, - застонал Иван. - Помру. От разрыва сердца.
- Что, плохо? - участливо спросила женщина. - Давай я
распеленаю тебя. - И она подошла было, чтобы распеленать Ивана,
но остановилась и задумалась. - Нет, подождем пока... Черт их
знает, как там у них? Подождем.
- Убей меня! - взмолился Иван. - Приткни ножом... Не
вынесу я этой муки.
- Подождем, подождем, - трезво молвила женщина. - Не будем
пороть горячку. Тут важно не ошибиться.
В это время на поляне сделалось тихо. Иван и дочь Бабы-Яги
замерли в ожидании... Вошел, пошатываясь, Атаман.
- Здоровый бугай, - сказал он. - Насилу одолел. А где
эта... А-а, вот она, краля! Ну, чего будем делать? Вслед за
дружком отправить тебя, гадину?
- Тю, тю, тю, - замахала руками дочь Бабы-Яги. - О, мне
эти казаки! Сразу на горло брать. Ты хоть узнай сперва, что тут
было-то!
- А то я не знаю вас! - Атаман распеленал Ивана и опять
повернулся к женщине: - Что же тут было?
- Да ведь он чуть не изнасиловал меня! Такой охальник,
такой охальник!.. Заласкаю, говорит, тебя до умопомрачения... И
приплод, мол, оставлю: назло Горынычу. Такой боевитый, такой
боевитый - так и обжигает!.. - И дочь Бабы-Яги нескромно
захихикала.
- Прямо огонек!
Атаман удивленно посмотрел на Ивана.
- Иван...
- Слушай ее больше! - воскликнул Иван горько. - И правда
бы, убить тебя, да греха на душу брать неохота - и так уж
там... невпроворот всякого. Хоть счас бы не крутилась!
- Но какой он ни боевитый, - продолжала женщина, словно не
слыша Ивана, - а все же боевитее тебя, казак, я мужчин не
встречала.
- А что, тебе так глянутся боевитые? - игриво спросил
Атаман, И поправил ус.
- Брось! - сказал Иван. - Пропадем. Не слушай ее, змею.
- Да ну, зачем пропадать... Мы ее в плен возьмем. -
Пойдем, Атаман: у нас времени вовсе нету. Вот-вот петухи
грянут.
- Ты иди, - велел Атаман, - а я тебя догоню. Мы тут
маленько...
- Нет, - твердо сказал Иван. - С места без тебя не
тронусь. Что нам Илья скажет?
- Мх-х, - огорчился казак. - Ну, ладно. Ладно... Не будем
огорчать Муромца. До другого разочка, краля! Ишь ты, усатая.
Ох, схлестнемся мы с тобой когда-нибудь... усы на усы! - Атаман
громко засмеялся. - Пошли, Ивашка. Скажи спасибо Илье - он
беду-то почуял. А ведь он остерегал тебя, чего не послухал?
- Да вот.. вишь, мы какие боевитые... Не послухал.
Иван с Атаманом ушли.
А дочка Бабы-Яги долго сидела на лавочке, думала.
- Ну, и кто же я теперь? - спросила она сама себя. И сама
же себе ответила:
- Вдова не вдова и не мужняя жена. Надо кого-нибудь
искать.
x x x
В библиотеке Ивана и донца встретили шумно и радостно.
- Слава богу, живы - здоровы.
- Ну, Иван, напужал ты нас! Вот как напужал!..
- Ванюша! - позвала Бедная Лиза. - А, Ванюша!
- Погоди, девка, не егози, - остановил ее Илья, - дай
сперва дело узнать: как сходил-то, Ванька? Добыл справку?
- Целую печать добыл - вот она. - И Иван отдал печать.
Печать долго с удивлением разглядывали, крутили так,
этак... Передавали друг другу. Последним, к кому она попала,
был Илья; он тоже долго вертел в огромных пальцах печать...
Потом спросил всех:
- Ну, так... А чего с ней делать?
Этого никто не знал.
- И зачем было посылать человека в такую даль? - еще
спросил Илья.
И этого тоже теперь никто не знал. Только Бедная Лиза,
передовая Бедная Лиза, хотела выскочить с ответом:
- Как это ты говоришь, дядя Илья...
- Как я говорю? - жестко перебил ее Муромец. - Я говорю:
зачем надо было посылать человека в такую даль? Вот - печать...
Что дальше?
Этого и Бедная Лиза не знала.
- Садись, Ванька, на место и сиди, - велел Илья. - А то
скоро петухи грянут.
- Нам бы не сидеть, Илья! - вдруг чего-то вскипел Иван.
-Не рассиживаться бы нам!..
- А чего же? - удивился Илья. - Ну, спляши тогда. Чего
взвился-то? - Илья усмехнулся и внимательно посмотрел на Ивана.
- Эка... какой пришел.
- Какой? - все не унимался Иван. - Такой и пришел - кругом
виноватый. Посиди тут!..
- Вот и посиди и подумай, - спокойно молвил Илья.
- А пошли на Волгу! - вскинулся и другой путешественник,
Атаман. Он сгреб с головы шапку и хлопнул ее об пол. - Чего
сидеть?! Сарынь!..
Но не успел он крикнуть свою "сарынь", раздался трубный
глас петуха: то ударили третьи. Все вскочили на свои полки и
замерли. - Шапка-то! - вскрикнул Атаман. - Шапку оставил на
полу.
- Тихо! - приказал Илья. - Не трогаться! Потом подберем...
Счас нельзя.
Маша, уборщица. Вошла и стала убираться.
- Шапка какая-то... - увидела она. И подняла шапку. - Что
за шапка?! Чудная какая-то. - Она посмотрела на полки с
книгами. - Чья же это?
Персонажи сидели тихо, не двигались... И Атаман сидел
тихо, никак не показал, что это его шапка. Тетя Маша положила
шапку на стол и продолжала убираться. Тут и сказке нашей конец.
Будет, может быть, другая ночь... Может быть, тут что-то еще
произойдет... Но это будет уже другая сказка. А этой - конец.
