ужели кандидаты?
Я устремился за ними прямо по размытой солнцем облачной поверхности,
огибая плотные облачные массивы, дымчатые горы, проскакивая вдоль стен
сплошного тумана. Порой я терял их из виду, но затем обнаруживал,
вновь поднявшись на очередную облачную возвышенность.
Облачную почву подо мной покрывали легкие тени, затем она обрела рав-
номерный светло-желтый оттенок. Я находился над центром нефтехимической
промышленности - это его выбросы окрашивали облака. Впрочем, они лишь по-
вышали облачную стабильность и ничем особенно не грозили до тех пор, пока
чрезмерная концентрация анионов в воздухе не начинала разъедать слоистую
лыжную поверхность. Облака здесь располагались выше, и, натягивая маску
на исколотое холодным ветром лицо, я с удивлением обнаружил, что нахожусь
уже на высоте свыше пяти тысяч метров. Восходящие воздушные и тепловые
потоки промышленного района оказались сильнее, чем я предполагал.
Я продолжал идти по следам группы лыжников в черном, на мгновение у
меня даже мелькнула мысль, что это контрабандисты. Но тут они резко изме-
нили направление. Вскоре пришлось подключить миникомпрессор - легким уже
не хватало разреженного воздуха, и каждый удар пульса отдавался в ушах.
Без специального снаряжения я не мог подняться выше десяти тысяч метров.
Окажись мои кандидаты охочими до приключений заоблачными альпинистами,
которых снедает жажда рекордов и тщеславный зуд преодолеть пользующуюся
дурной славой двенадцатикилометровую отметку, - и я бессилен.
К счастью, облака располагались сегодня низковато для рекордов. Осто-
рожно вскарабкался я на головокружительную облачную стену, которую они
оставили далеко позади, и понял, что возраст у меня давно уже не тот и
догнать их я не смогу.
Передо мной расстилалось разреженное пространство барашковых облаков
- второй, прерывистый и далеко не столь надежный облачный слой над пер-
вым, куда более основательным. Альпинисты в черном, даже в полевом бинок-
ле превратившиеся уже в маленькие вертикальные черточки, отлично владели
своим рискованным и отважным искусством - они скользили по опасным облач-
ным кручам, смело миновали шаткие туманные мостки, которые тут же обраща-
лись в ничто. Ветер рассеивал облака прямо под лыжами, так что порой им
приходилось, пригнувшись, перескакивать на соседние, более плотные. Они
разделились, пошли разными маршрутами, чтобы не перегружать облака мно-
гократными потоками ионов.
Я стоял вдали, на безопасной облачной гряде, и, не в силах вмешаться,
мог только смотреть: вот крошечное облако не выдержало, идущий впереди
провалился, потерял опору и полетел вниз. Другие тоже разорвали нежную
туманную дымку - они отключили лыжи. Свободное падение вшестером. Крошеч-
ный рой падающих ничтожных человеческих жизней. Я смотрел вслед: образо-
вав подобие круга, они со скоростью сто километров в час врезались в ниж-
ний облачный слой. Поздно, лыжи не успеют зацепиться за облачную поверх-
ность. В этот миг раскрылись парашюты, черные, как их одежда. Счастливого
пути - теперь они наверняка благополучно достигнут земли.
Надо возвращаться. Чтоб не упустить время, я переключил лыжи на сво-
бодный полет. Это был стремительный спуск, я мчался сквозь рассеянные об-
лака, почти не выбирая направления. Холод проникал даже сквозь защитную
маску. Я налетел на облачную гору, внезапный удар швырнул меня вверх и
чуть не сбил с ног. Потом пошли разверзаться пропасти в десятки метров
глубиной. Я с трудом перепрыгивал их, от напряжения заломило в коленях.
Наконец скорость упала, я взглянул на компас: туристский балаган должен
находиться неподалеку. В самом деле, комок розовой ваты мазнул меня по
лицу. Остаток надписи или садовой декорации. А вечером они расцветят об-
лака яркими пестрыми прожекторами.
Я поискал удобный наблюдательный пункт и осторожно присел на лыжи.
Вытащил плитку шоколада и без особого удовольствия съел.
Тянувшиеся облака медленно огибали лифт и другие аэростаты, обозначи-
лось даже нечто вроде бурунов за кормой. Прежний сад переместился уже на
несколько километров, слабо мерцающие цветовые полосы протянулись до го-
ризонта. На окраинах бывшего сада удовольствий рекламные надписи превра-
тились в неудобочитаемые иероглифы, деревья разрослись и приняли причуд-
ливые формы, от них оторвались туманные сгустки, изображавшие листья. На-
рисованные в облаках лица кинозвезд уродливо вытянулись, алые губы пере-
местились на подбородок или растянулись кровавой раной до ушей, героев
мультфильмов глаза, словно крупные слезы, потекли вниз. Приблизившееся к
зениту солнце дорисовало свои контуры, обозначило морщины на рассеиваю-
щихся в пространстве лицах. Головы знаменитого эстрадного дуэта срослись
воедино - затянувшийся заоблачный поцелуй, породивший трехглазое чудови-
ще. Изношенные, растекшиеся лица, постаревшие от быстрого и безжалостного
бега времени.
Я взглянул назад: там безостановочно, как на потоке, работники ту-
ристского сервиса малевали все новые фигуры и картины, отнимая у первоз-
данной облачной страны ее величие, придавая ей удобный усредненный фор-
мат. Экскурсанты развлекались под "заоблачную" музыку, выделывая длинные
кривые слалома.
Другие играли в прятки в быстротекущих облачных пропастях, пытались
укрыться за становящимися все более прозрачными холмами. Некоторые смело
гоняли наперегонки. Оступившись, они падали в глубокую нежную дымку, а
через полчаса выходили из лифта с новым парашютом за спиной.
Парочки отделились от толпы, скрылись за высокими белыми дюнами. По-
истине платоническая любовь. Здесь можно было разве что подержаться за
руку.
И тут я увидел его, моего кандидата. Избегая окружающих, он удалялся
от лифта, тревожно оглядываясь. Я вскочил, глубоко вдохнул воздух и, ста-
раясь оставаться незамеченным, кинулся за ним. Он не спешил, выбирая для
начала безопасное и в то же время достаточно опасное удаление от лифта,
от оживленного "сада". Оставшись один среди белой пустыни, он потянулся к
плечам, отстегнул ремни и усталым небрежным движением вбросил парашют
вниз. Мне был хорошо знаком этот жест, он означал: хочу, чтоб ничего
больше не связывало меня с душной земной повседневностью, хочу быть
свободным и не хочу возвращаться.
Как легко бежал он теперь - словно парашют был непомерно тяжкой но-
шей, - как упруго пружинил ногами, с каким наслаждением выписывал эле-
гантные кривые. К счастью, он пока не слишком рисковал, безумная, отчаян-
ная смелость конца еще не настигла его. И все-таки медленно, неизбежно он
поддавался дурману. Ветер доносил до меня обрывки песни, которую он рас-
певал. Еще можно было догнать его и вернуть.
О, эта мелодия! Воспоминания поднялись в душе. Сколько раз пели мы ее
вместе во время наших заоблачных странствий! Радость и боль слились в мо-
ем крике. - Фил! - крикнул я. - Вернись, Фил! Это я! Фил! Легкие мои го-
рели от напряжения. Но разреженный воздух гасил крик. Я бросился вперед
изо всех сил. - Фил! Фил!
Он заметил меня. Мгновение, и он словно полетел, убегая. Быстро,
слишком быстро, чтоб я смог его нагнать. Он бежал к морю - возможно, это
входило в его намерения.
Задыхаясь, я пытался поспеть за ним. Видел, как он становился все
меньше, теряясь в облачных холмах. Я летел на последнем дыхании, меня
поддерживало отчаяние. Он не должен погибнуть у меня на глазах второй
раз.
Стена тумана сомкнулась за ним, он исчез в одном из облаков, я поте-
рял его из виду. Пустота. Холодная судорога сковала меня, я с трудом
удержал равновесие. Итак, он ушел от меня, разбился о землю. Мне довелось
видеть этих разбившихся кандидатов, дошедших до конца. Мороз пробрал меня
до костей, в горле застрял комок. Мускулы сотрясала дрожь. Белое безмол-
вие вокруг казалось глухим и враждебным. Издевательски равнодушно светило
солнце, прозрачный невесомый туман вызывал ужас, лицо мое вздрагивало от
прикосновения холодных облачных языков. Я мечтал, чтоб это оказался Фил,
и мне было страшно, что это он.
Я едва не уступил отчаянному желанию самому броситься в белую про-
пасть, чтобы навсегда покончить с этим кошмаром. Сначала убедись оконча-
тельно, подсказал мне разум, и я покорно взобрался на ближайший высокий
барашковый холм. Приложил к глазам бинокль и огляделся. Передо мной расс-
тилались белоснежные облачные скопления, темные вершины чередовались с
отлогими склонами, пропасти, скалистые гребни сменялись пологими впадина-
ми и мягкими холмами, а высоко надо мной тянулись легкие, почти невесомые
слоистые облака. И как только слегка рассеялся туман, я обнаружил вдалеке
черную точку, медленно двигавшуюся навстречу гонимым ветром облакам. Та-
кое чувство, будто это сам я только что был на волосок от смерти.
Я устремился за ним, подгоняемый страхом прийти слишком поздно и от-
чаянной надеждой все-таки догнать. Я забыл обо всем, забыл о времени и
пространстве, о пульсирующей боли в мускулах, обжигающем воздухе, даже об
облаках, по которым летел. Стены тумана вздымались передо мной, горы гро-
моздились на пути, пропасти разверзались прямо под ногами, рушились над
головой туннели. Наконец я снова увидел его, по-прежнему далеко впереди.
В тот же миг я нырнул в мерцающий лабиринт, чтобы он не заметил меня.
Это настигает тебя внезапно, не успеешь подготовиться. Звук накатыва-
ет одновременно с ударной волной. Волна захватила меня врасплох, сбила с
ног, завертела с ураганной силой в светлой облачной дымке. Я успел раск-
рыть рот, чтоб не лопнули перепонки, и тут же тонкий, пронзительный звук
накрыл меня, потом стал стихать и наконец сошел на нет. Барахтаясь вниз
головой, я попытался с помощью рук восстановить равновесие, начал подгре-
бать ногами, но падал, падал, падал. Мощный воздушный поток надул мой
комбинезон и на мгновение швырнул вверх. Я круто развернулся, стремясь
использовать последний шанс, резко увеличил напряжение, так что наэлект-
ризованная облачная дымка засветилась голубоватым отблеском, а от лыж
стали отскакивать искры. И тут вихревые потоки ионов подхватили меня, за-
медлили падение, потом застопорили совсем, меня потянуло вверх, я смог
переключиться на нормальную мощность.
Итак, я более или менее благополучно разминулся с пролетавшим реак-
тивным самолетом. А Фил? Облачный покров ничуть не изменился, его лишь
прорезала узкая и прямая,
словно стрела, полоса. Из-за атмосферного электрического разряда компас
вышел из строя, кое-как я сориентировался по солнцу, зная, что лыжный
лифт с туристским балаганом лежит далеко в стороне от самолетных трасс.
Впрочем, военный летчик мог не слишком точно придерживаться курса.
Где Фил? Я достал бинокль и принялся обшаривать пространство. По моим
расчетам, он должен был находиться в стороне от траектории истребителя. И
пока рано было ставить на нем крест... Над волнующейся, изрытой широкими
трещинами облачной равниной ползли клочья тумана, то и дело закрывая мне
видимость. Ватная громада барашкового облака вознеслась на головокружи-
тельную высоту. Ветер отрывал от нее белые комочки и медленно относил в
сторону, обращая постепенно в ничто. А на вершине этой облачной громады
двигалась крошечная фигурка.
Окуляры бинокля запотели от дыхания. Я убрал его и рванул с места.
Расстояние оказалось больше, чем я оценил поначалу. И, о ужас, он обер-
нулся, глянул вниз и заметил меня.
Инстинктивно, несмотря на крутизну горы, на обжигающий свист ветра, я
затаил дыхание, боясь кашлянуть. Теперь лишь несколько метров отделяли
меня от вершины. Это оказался не Фил. Да и не могло такого быть... Фил
погиб двенадцать лет назад.
Горечь перехватила дыхание. Сколько бы я его ни искал, сколько бы ни
ждал, мне не встретить Фила вновь в облаках. Неужели я этого никогда не
