лову то в одну, то в другую сторону, чтобы излучение, идущее от ящичка,
то исчезало за стаканом, то появлялось вновь. Странно, ее Плачущие Глаза
становились временами более чувствительными и проницательными, чем Ни-
когда Не Плачущий Глаз. Хуана подавляла в себе желание отодвинуть ста-
кан, схватить ящичек и поднести его к Глазу близко, совсем близко. -
Послушай, я скоро закончу, скоро я соберу Серебряное Яйцо, Хуанита, тог-
да они будут у меня в руках, я смогу их шантажировать, мы будем принад-
лежать к их числу, и тогда...
Они ворвались без стука, не сделав при этом ни единого выстрела. Не
успела Хуанита закричать, как ей уже заломили руки за спину и приставили
к ребрам автомат. Она стояла лицом к стене, держа руки на затылке, не
видя перед собой ничего, кроме выгоревших цветочков на обоях, не слыша
ничего, кроме грохота выдвигаемых ящиков да треска сдираемых со стен
картин.
Господи, они разорят всю квартиру, думала она. А теперь они приня-
лись вспарывать обивку мебели. Смутно рисовались картины спасения и мес-
ти: вот Роке их одолевает или они просто ошиблись дверью и им придется
уплатить приличную сумму по возмещению убытков.
Роке лежал вниз лицом, двое полицейских прижимали его коленями к по-
лу. Их было много, целая дюжина, а то и больше. Семь-Арара, обманчивая
Птица Солнечного Огня, выдал им тайник. Они мигом притащили пластиковую
взрывчатку, короткий взрыв, и вот они уже опустошают сейф.
Золотисто-красный Свет хлынул на Хуану. Его отражение упало на нее
от стены, где блеклые цветы обоев мгновенно расцвели яркими красками.
Все ее тело отреагировало на Свет нервной дрожью.
- Оно здесь, - сказал один из них, и потом снова наступила темнота.
Полицейский рывком поднял Роке с пола. Он слабо попытался высвобо-
диться, заработал пару точных безжалостных ударов.
- Не хочу на Остров, - молил он, - лучше пристрелите!
Его поволокли к двери. Из дверного проема послышался чей-то голос.
Военные полицейские, все еще рывшиеся в квартире, обернулись. Голос тре-
бовал начальника. Хуана узнала этот голос, он обращался к ней сегодня,
несколько изменили его лишь властные нотки.
- Они принадлежат нам, - произнес голос, они были под нашим контро-
лем.
- Я выполняю, что мне приказано. Пакуйте Вещество, ребята, и тащите
пташек в машину.
Хуана попыталась обернуться, чтобы увидеть говорящего, однако ее еще
сильнее прижали к стене автоматом.
- Не станете же вы, капитан, ставить под угрозу свою карьеру из-за
дурацкого ведомственного спора или из-за поспешных решений ваших шефов?
Ну хорошо, забирайте все, оставьте мне только девчонку. Она нам очень
помогает, к тому же долго ей не протянуть.
Все исчезло, как мираж, - автоматы, военные полицейские, а с ними и
цилиндр, и карманный компьютер, и кто знает, что еще.
Хуана поднялась, наполовину оглушенная. Ей пришлось опереться на
стол. На подставке стоял полупустой стакан. Бессильная ярость медленно
нарастала в ней.
- Где вы, сеньор Серреос? - крикнула она в темноту. Никто не отоз-
вался.
Около закрытой двери лежала картина с изображением Семь-Арара. Крас-
новатый нимб по-прежнему, будто ничего не случилось, обрамлял голову
лжебога. Хуана положила картину рядом со стаканом чая и уставилась на
нее. Свечение было слишком слабым, чтобы согреть ее, это было лишь вос-
поминание о Свете.
- Ты хочешь мне помочь. Тень? Еще бы тебе не хотеть, ведь я тебе
нужна, - шептала Хуана. - А я-то поверила, что ты Целитель!
Семь-Арара расплылся у нее перед глазами, только нимб оставался яс-
ным и четким. Хуана начала тереть Плачущие Глаза, пока они не заболели.
Потом она широко их открыла и стала искать на полу среди чулок, коробо-
чек с мылом, пуговиц и нижнего белья швейные принадлежности. Выбрала
большую стальную спицу.
- Нет, - прошептала она, - мой Глаз больше никого вам не выдаст. Те-
ни. Слышишь ты, Серреос!
Вернувшись к столу, она далеко отодвинула от себя стакан с чаем и
картину. Последний взгляд: нежное золотисто-красноватое сияние. А теперь
она убьет СемьАрара так, как это описано в легенде. И сделает это сама.
Без Целителя. Без помощников. Хуана взяла в руки спицу и решительно
воткнула ее в самую середину лба.
Из Никогда Не Плачущего Глаза покатились тягучие синтетические сле-
зы.
АНГЕЛА И КАРЛХАЙНЦ ШТАЙНМЮЛЛЕР
ОБЛАКА НЕЖНЕЕ, ЧЕМ ДЫХАНЬЕ
Рассвет только начинался, когда я вышел из дома. Холодный ветерок
приятно освежал кожу, легкие перистые облака тянулись вдоль горы. Я не
стал долго их разглядывать, ближайшее показалось мне вполне подходящим.
Сглотнув отдающую кофе слюну, я снял с плеча почти невесомые лыжи. На
траве кое-где виднелась изморозь. Осторожно стянул с лыж защитную фольгу,
стараясь не касаться многослойной скользящей поверхности грубыми перчат-
ками. Не спеша разложил фольгу на сырой земле, поставил на нее лыжи. При-
вычным движением ослабил крепления, потом замкнул их на ботинках. Вытянул
кабель из источника питания и вставил в специальные гнезда на лыжах.
Приготовления неизменно были одни и те же. Двенадцать лет - долгий
срок, но воспоминания о Филе не потускнели. В тот день он, нагруженный
тяжелым оснащением, первым ступил в облака и не вернулся.
Я потянулся к генератору, теперь это плоский компактный прибор, почти
вполовину меньше, чем рюкзак на спине. Проверил напряжение. В тот день
никто не проверил приборы Фила. Это должен был сделать я... Над поясом
помещалась крошечная панель управления. Я нажал кнопку, в ответ раздалось
теплое ровное гудение.
Облако доходило мне теперь до колен. Я включил генератор и сделал
первый осторожный шаг. Медленно опускал я правую ногу в клубящийся туман,
пока не раздался легкий резонансный писк и я не ощутил сопротивления. Еще
один шаг, и вот уже тихо, как во сне, заскользили лыжи в облачном дыму,
появилось уверенное чувство опоры.
Бросив прощальный взгляд на темные очертания дома, в котором одиноко
живу вот уже больше десяти лет, я перенес центр тяжести вперед и нырнул в
облака. Взмыл на десять, потом на пятьдесят метров над землей. На востоке
громоздились знакомые горы, резко выделяясь на фоне занимающейся утренней
зари. Бледно-розовая полоса на темном небе под серыми облаками открывала
путь наступающему дню.
С первых же шагов подъемная сила лыж потянула меня к верхней размытой
границе облаков. Порой клубы облачного дыма достигали пояса, иногда даже
били в лицо, но вскоре оказывались внизу, под ногами. Небо светлело, и я
все больше замедлял шаг. Не все ли равно, когда я прибуду на место? Разве
кто-нибудь ждет меня? Я ведь по привычке поднялся так рано - чтобы запо-
лучить немного времени для себя. Для моего, только моего заоблачного ми-
ра, чистого, нетронутого, прозрачного, как в самый первый наш день с Фи-
лом.
Косые солнечные лучи воспламенили облачную границу, остальное прост-
ранство погрузилось в тень. Световой контраст породил странные, причудли-
вые формы, образы ушедших времен. Ветер затеял с облаками свою игру, ме-
нял очертания, рвал в клочья, разгонял лохмотья кучевых облаков. Какая-то
огромная тень вернула меня в ночь, потом снова вспыхнул день, пришлось
надвинуть солнцезащитные очки. Куда ни глянь, кругом были облака, лишь
далеко позади их пронизывали вершины гор. Неосязаемый, нежный, меняющийся
мир, мир белого парящего тумана, прохладных прикосновений, мир безмолвия.
"Мы воспарим с тобой над облаками", - зазвучал во мне забытый сенти-
ментальный мотив: меня не отталкивала слащавая банальность текста - я
ведь и в самом деле парил над облаками. Лыжи вынесли меня на облачный
холм, с которого открывался удивительный вид: белые отвесные обрывы, про-
пасти, громоздящиеся одна над другой башни, водовороты густого тумана.
Страна никогда не надоедающих воздушных замков, непрерывно обновляющаяся,
всякий раз первозданная - и смертельно опасная.
Подгоняемый попутным ветром, я стремительно несся вперед, огибая от-
весные облачные скалы. Пару раз пришлось преодолеть глубокие пропасти,
провалы в нижние сферы, в мир, еще погруженный в рассветные сумерки.
Мускулы мои напряглись, на лбу выступила испарина, радость движения
охватила тело. Все выше и выше взбирался я по облакам; взглянув на указа-
тель высоты, я подумал, что сегодня, пожалуй, не обойтись без маски, да и
укутаться придется тщательно. Я притормозил, окошко в облаках приоткрыло
мир поверхностной суеты, крошечный и раздробленный, нагромождения доми-
шек, лабиринты улиц, словно в настольной игре... Как хорошо, что в облач-
ных пространствах не существовало строений, дорог и шоссе, как хорошо,
что пространство это было неделимо.
Прямо передо мной, в сотне с небольшим метров, из облаков вынырнул
большой ярко-красный предмет. Я поднял бинокль, чтобы убедиться: да, при-
был лыжный лифт, привязной аэростат бюро экскурсий. Прощай, покой заоб-
лачных высот, ты исчезаешь, как те далекие дни, когда мы бродили здесь
только вдвоем...
Служащие-стюарды, переводчицы, гиды вышли из лифта и разбрелись по
окружающему облачному пространству, зеленые, голубые и ярко-желтые пятна
их обогреваемых комбинезонов замелькали в белизне, то и дело сталкиваясь
друг с другом. Теперь они превращали белизну в так называемый "облачный
сад". Используя аэрозольные баллончики с краской, они помечали тропинки,
аккуратно подравнивали образующиеся облачные грибы, окрашивая их в яр-
ко-зеленый цвет, словно делали "деревья", - подлинным шедевром на фоне
этого заоблачного диснейленда могла показаться обычная реклама кокаколы.
Ветер донес обрывки музыки, вскоре появятся и первые туристы, неуклюже
пошатываясь на своих плохо стабилизированных лыжах: всюду, привыкнув к
этому на земле, они будут оставлять, несмотря на строжайшие запреты, пус-
тые жестяные банки и пластиковые обертки.
Там, за облаками, там, за облаками... Взвейся в небо - проверь себя!
Up, up in the sky!..
Все эти рекламные лозунги я знал наизусть, они лгали, и потому я тер-
петь их не мог. Не стоит обвинять людей в стремлении покинуть поверхность
земли - еще десять лет назад я наивно верил, что в облаках они обретут
счастье. На деле же они осквернили воздушное пространство, осуществив,
как заметила одна из газет, "вертикальный экспорт культуры пластиковых
деревьев".
Маленькие аэростаты всех цветов радуги облепили большой, в них прода-
вались гамбургеры, пиво и цыплята, а еще надувные резиновые облачка-суве-
ниры.
Вот и первые туристы в меховых шубах, в хорошо утепленных куртках
оливкового цвета вывалились из лифта, иные держались на ногах весьма неу-
веренно, их поддерживали экскурсоводы, помогая освоить размашистый лыжный
шаг.
Мне не обязательно было подходить к ним, мои кандидаты сами придут ко
мне, они покинут безопасное пространство возле лифта и устремятся далеко
вперед, так далеко, что никто из сотрудников туристского сервиса не смо-
жет, да и не захочет последовать за ними.
И вновь я увидел перед собой Фила - в тот страшный миг. В радостном
возбуждении помахал он мне с вершины облачной гряды и исчез. С тех пор
официально его считали пропавшим без вести, но я-то лучше знаю, в чем де-
ло. Фил Брент, мой сын, оказался первой жертвой воздушных лыж - моей пер-
вой жертвой. Глубоко вдохнув холодный воздух, я попытался освободиться от
воспоминаний, до сих пор причинявших боль.
Выдерживая дистанцию, я не спеша обогнул "облачный сад" и занял удоб-
ную наблюдательную позицию на возвышавшихся над "садом" холмах. Потом
достал бинокль. Нынче будет много туристов, синоптики предсказали густые,
плотные облака.
Я внимательно созерцал нараставшую туристскую суету. Обратил внимание
на шестерых одетых в черное людей, скрывавших лица под защитными масками.
Они отделились от толпы, миновали уже самые дальние торговые палатки. Не-
