формалином, желе, смолами. Здесь было все, начиная с микроскопических
одноклеточных и кончая метровой безглазой головой ящера - обитателя
царства тьмы. У некоторых "экспонатов" в спине так и осталось ржавое
острие стрелы, или заяла между выпученными глазами рана со
свежезапекшимися краями - результат поражения лазером.
Кемени, теснимый толпой все дальше, вдруг заметил, что бредет по
осколкам. Они, по большей части, были такими мелкими и твердыми, что
тяжелый ботинок скафандра не мог их раздавить. От кричневых лужиц, в
которых лежали осколки, исходил запах меда. Что это было - отходы, шлаки
или останки какого-нибудь несчастного, растоптанного толпой зевак?
Кемени взглянул на ручной хронометр: пять часов уже не исходе. Как
быстро они пролетели! И каждый из них был как предостережение, как призыв
немедленно вернуться на корабль. Вот только последний раз попытать счастья
- может, в той куче приборов найдется какая-нибудь стоящая вещица по
доступной цене. Там были свалены изношенные тела отслуживших свой срок
роботов, ондроидов и их референтов, пустые выпотрошенные коробки и
промасленное разнооцветное содержимое этих коробок. Среди прочего валялась
искореженная сталь, покрытая копотью, обрывки кабеля. Настырные
радиолюбители торговались из-за устаревшей микроэлектроники, взвешивали в
своих длиннопалых когтистых лапах, покрытых шерстью, мешки, набитые
микросхемами, и золотые электроды для контактов, вживляемые в мозг,
принюхивались к керамическим панелям, украдкой вытирали о шкуру
зазевавшегося соседа фасетные счетчики Гейгера и фотоэлементы, а затем
испытывали их в потоке радиоактивного излучения, на свету и в тени.
Танцующие цветные полосы "маркизы", трепетавшие на ветру, опускались на
щебенку, вылезшую из щелей между прессованными плитами, и на головы
мохнатых покупателей, которые азартно торговались, брызгая слюной. Для
тебя здесь нет места, охотник за сувенирами!
На небе стоял ярко-красный Толиман; чтобы вернуться назад, нужно было
идти ему навстречу. Кемени плотно сомкнул веки, и на него сразу начали
надвигаться неясные видения, возникавшие на фоне причудливых очертаний
торговых палаток и нагромождений товара. Ветерок доносил запахи съестного,
струйки дыма, кружась, поднимались к небу, усыпанному звездами. Разумные
существа, начиная с коацеватных форм и кончая более сложными организмами,
питали явное пристрастие к жареному мясу и острым приправам. Какой
коктейль ароматов был разлит в воздухе - просто текли слюнки, за все годы
путешествия на корабле никогда так приятно не пахло пряностями. Потом
Кемени окутали тяжелые испарения, и его затошнило от обилия разделанного
мяса, издававшего приторный запах. Астронавт стал быстрее протискиваться
вперед, то и дело натыкаясь на чьи-то многосуставчатые лапы,
переливавшиеся всеми оттенками зеленого, упираясь в широкие спины,
покрытые несколькими слоями больших пальмовых листьев; он проскользнул
мимо согбенных гигантов, прижимаясь к металлическим пластинкам, защищавшим
их бедра. Кемени стало жарко в скафандре, хотя система охлаждения
по-прежнему функционировала. В воздух поднялась какая-то тень и, точно
стрекоза, принялась кружить на фоне сияющего диска главного светила, при
этом она гудела с подвыванием, а коммуникатор пререводил, запинаясь и
спотыкаясь: "Сюда, землянин, сюда, вещицы лучше и замечательнее ты не
найдешь нигде!"
Кемени нерешительно приблизился, странное насекомое с пронзительным
криком спикировало на землю, уселось, сложив своои огоромного размаха
крылья, пронизанные кровеносными сосудами. Перед ним аккуратными
пирамидами были разложены серебристые шарики: самые маленькие - размером с
булавочную головку, самые большие - с бильярдный шар. Они переливались на
свету и в тени, словно живые жемчужины со звезды Денеб.
Крылатое существо с голубым туловищем острожно, почти нежно,
подхватило один шарик острыми краями челюстей и загудело: "Универсумы!
Микрокосмы! Каждый шар - это целый мир, законченное древнейшее мироздание,
отдельная вселенная, уйма метагалактик, есть черные дыры, коллапсары,
поглотившие свои физические поля, реликты, которе, возможно, имеют
отношение к образованию нашей собственной Вселенной и которые остались не
втянутыми в водоворот эволюции. Другие миры, у которых, видимо, свои
законы, свои пространственно-временные отношения!"
Погруженный в свои мысли Кемени взял шарик не с того места, иерархия
микрокосмов нарушилась, они покатились вниз и в стороны, попадая в едкие
лужи, оставленные неряшливыми обитателями планет с метановой атмосферой,
тяжеловесные арктурианцы с хрустом опускали на них гранитные плиты своих
подошв. В то время как Кемени все еще стоял в оцепенении, насекомое быстро
собрало все свое добро, при этом сегменты, из которых состояло его тело,
издали звонкий стрекчущий звук. Через несколько сеунд пирамида снова
стояла на месте как ни в чем не бывало.
"Ну-ну, землянин, попробуй-ка их расплющить! Или возьми лучше лазер!
Они неуязвимы, они бесконечно тверды. Эти миры так же сильны, как наш мир,
они населены существами такими же разными, как я и ты, живородящее
создание, дышащее воздухом!"
Кемени вздохнул: время поджимало, где-то там, за ларьками, вдали от
шума, от всех этих диковин, стоял готовый к старту корабль.
"Рассмотри их внимательно, землянин, иногда поод блестящей оболочкой
появляется глаз - глаз, который смотрит в твои глаза. Ведь наша Вселенная
для них - это серебристый шарик, излучающий странное мерцание - и не более
того."
Кемени с удивлением услышал свой собственный голос - он спрашивал о
цене, цене целого мира, наполненного светом и звездами, пылью, пустотой.
Быстро были разменяны самоотсчитывающиеся деньги-жетоны. Кемени хотел было
уже уйти, унося в ладони целый мир, но тут подполз, извиваясь, какой-то
червь - на металлических кольцах, опоясывавших его похожее на колбасу
тело, были выгравированы буквы. Извергая клубы едкого пара, он спросил
продавца: "Как, ты все еще пытаешься сбыть све потомство?"
"Змея врет!" - заверил тот, яростно шевеля усами. "Это миры,
настоящие миры, не какая-нибудь подделка! Да ты сам приторгоовываешь
мумиями своих предков, ты, кусок полипа!"
Время бежало, и Кемени спешил, он судорожно сжимал в руке
подоозрительный шарик, но был готов в любую минуту швырнуть его, точно
кусок горячего металла, в кучу поющих книг или в ворох пластиковых лент,
покрытых плесенью. Ноги болели, а от всех этих звуков, образов, запахов
гудело в голве.
"Что ж, - размышлял уже ощущавший легкое изнеможение Кемени, едва
обращая внимание на склад старых ракетных двигателей, - что ж, быть может,
на этом базаре, где есть все для всех, нашлась бы и для тебя родственная
душа: какая-нибудь земная девушка, оказавшаяся здесь из-за романтического
каприза судьбы? Вообрази: "спящая красавица" в капсуле для длительных
космических прелетов - и ее можно купить! Можно вырвать ее из мап чужаков,
можно спасти пленницу этих торгашей! Как было бы здорово, если бы она
открыла глаза и удивленно спросила: "Где я?" А ты смог бы ей все
рассказать. На корабле, конечно, возникли бы проблемы: друзья и так
питаются впроголодь. Но ты был бы категорически против того, чтобы девушку
снова погрузили в анабиоз. И ее признательность стала бы для тебя дорогой
наградой."
Как быстро летит время! А стартовая площадка еще не видна, и еще даже
не показались устремленные вверх высокие сигарообразные силуэты кораблей.
Друзья подождут, конечно, подождут немного. Вот только встреча будет не из
приятных. Хоть бы эти грубые уроды не толкались так, не вклинивались во
встречный поток пешеходов! А как бестолково расположены ларьки! Неужели
торговцы не могли хотя бы здесь или там поставить указатели? А эти
молодчики с неимоверно твердыми хитиновыми локтями - от каждого их
прикосновения остаются синяки.
Еще десять минут!
Как манят к себе эти постоянно меняющиеся пространственные
мини-лабиринты - игра для всех мыслящих существ от Беллатрикс до Альтаира!
Поддавшись импульсу, взявшему верх над его волей, Кемени и сам решил
поиграть, ему захотелось хоть на миг погрузиться в атмосферу игры с ее
запутанными правилами, скрытой сложностью и непредсказуемостью. Однако,
все места были заняты: сумчатые грызуны, стиснув зубы, ловко примостились
на корточках возле пофыркивавших головоногих - те играли как одержитые,
шевеля всеми двенадцатью щупальцами. Игра была такой же суматошной, как и
ее создатели, растениеподобные существа с дюйм ростом - они шныряли
взад-вперед по изобретенным ими же самими лабиринтам, подкарауливая свою
жертву. Вот так игрушка - играть-то она с тообой играет, а вот отпускает
тебя только тогда, когда сама захочет!
Обливаясь потом, Кемени рванулся прочь, последняя минута уже истекла,
но рева двигателей пока еще не было слышно, не видно было и клубов дыма от
стартующего корабля. Друзья ждут, они не бросят тебя на произвол судьбы.
Кемени снова взглянул на Толиман, чтобы сориентироаться.
Темно-красный диск, покрытый вуалью облаков, стоял у самого горизонта. И
тут, астронавт Кемени, ты понял, понял, наконец: эта звезда сбила тебя с
толку - пока ты бродил все это время, она незаметно скользила по небу, и
вот уже около часа ты идешь не туда, куда надо, а в прямо противоположном
направлении. Непростительная дилетантская ошибка!
Отчаявшийся Кемени нащупал кнопку трансивера, которым был снабжен его
скафандр: в наушниках стоял сплошной треск. Эфир был переполнен
непривычными дребезжащими сигналами и резкими звуками настраиваемых
приборов. Назад, только назад!
Он мчался, протискиваясь сквозь обступавшие его толпы инопланетян,
спотыкался о валявшиеся повсюду ящики и огромные метровые болты; он с
трудом переводил дыхание - заблудившийся человек, потерянный и одинокий.
Как найти дорогу? Кемени стоял перед стеной, заставленной стеклянными
ящиками и пытался определить, куда ему идти - налево или направо? За
стеклом, в террариумах, а, точнее, в планетариумах, сателлитариумах и
стеллариумах, сидели на корточках и корчили рожи какие-то существа: у
одних был грязный мех, у других - гладкая кожа, у третьих - тяжелые
хитиновые надкрылья, как у жуков. Некоторые пленники бегали по скользким
стенкам, но вырваться из неволи не могли. А здесь, снаружи, стоял малютка
ростом с кулак, обладатель двух пар телескопообразных глаз; Кемени смотрел
на него, но не понимал смысла его действий: маленькое существо снова и
снова чертило тупыми когтями на непроницаемой стеклянной стенке
прямоугольный треугольник и примыкающие к его сторонам квадраты.
Кемени совершенно запутался; толпа, между тем, понесла его влево, и
он едва поспевал за "братьями по разуму", которые шли и шли непрерывным
потоком.
На небе уже появилось неоновое "светило" вытянутой формы -
своеобразный спутник Спутника-Барахолки, эта "луна" заливала своим
мертвенным светом горы разбитых панцирей и обветшавшие сиденья,
предназначенные для существ с четырьмя ногами.
И вот, наконец, на Кемени, все еще судорожно сжимавшего в руке шарик
(яйцо или вселенную?), обрушился высокий звук, напоминавший голос органа.
Этот всепроникающий вой издавали на старте космические корабли, далекие,
недосягаемые. Что толку было затыкать пальцами уши и до боли зажмуривать
глаза - звук был внутри Кемени, от него невозможно было избавиться. Когда
Кемени снова вернулся в мир реальных предметов, озаренных светом неоновых
