Анжела ШТЕЙНМЮЛЛЕР
Карл-Хайнц ШТЕЙНМЮЛЛЕР
Рассказы
АУДИЕНЦИЯ
СПУТНИК-БАРАХОЛКА
НИКОГДА НЕ ПЛАЧУЩИЙ ГЛАЗ
ОБЛАКА НЕЖНЕЕ, ЧЕМ ДЫХАНЬЕ
Анжела ШТЕЙНМЮЛЛЕР
Карл-Хайнц ШТЕЙНМЮЛЛЕР
АУДИЕНЦИЯ
- Но ты же меня знаешь, Марсель, - сказал я дежурному гренадеру и
стряхнул с туфель пыль. Солдат не желал меня слушать; Марсель никогда не
хотел меня узнавать, если стоял, одетый в свою униформу, у дворцового
подъезда. Он лишь коротко буркнул: "Документы", и тотчас снова плотно сжал
губы и сощурил глаза, последнее он сделал из-за солнца. Ничего не
поделаешь - я покорно полез в свой портфель, вытащил маленькую желтую
карточку и поднес ее к самому носу несговорчивого стажа. Он достал
компостер и выбыбил на тонком картоне дату.
- Проходите.
Я прошел через ворота к пропусктному пункту, быстро смахнув по дороге
пот со лба. Усатый писарь в серой накидке молча протянул руку за моим
удовстоверением и преписал к себе в книгу несколько столдбцов шифрованных
каракулей. Теперь я мог идти дальше.
Дорога была отмечена длинными белыми стрелками и вела наверх, в
бельэтаж, по лестнице, на перилах которой примостились ангелочки с
серьезными физиономиями. Я вошел в канцелярияю бельэтажа. Человек в ливрее
как раз разбирал большую гору полоосатых зелоено-голубых бланков с
отказами. Я кашлянул. Он медленно поднял глаза, проворчал что-то вроде:
"Вот, мешают работать", и начал разбирать следующую кучу. Лишь после того,
как паследний бланк был в десятый раз превернут с одной стороны на другую,
чиновник сказал, обращаясь ко мне:
- Удостоверение А. Контрольная карта. И контрольный талон.
Я оторвал первый талон и протянул ему через стол. Он бросил его в
пыльный архивный ящик, затем перелистал удостоверение и со скорбной мной
вернул его мне. Видимо, оно было в полном порядке.
- Комната 75-С, по правой стороне, за дворцовой лестницей Дельта.
Я удивленно посмотрел на него.
- Реорганизаовали, - нехотя пояснил он. Я осторожно закрыл дверь и
тяжело зашагал направо по массивным, багряного цвета, каменным плитам,
блестевшим на солнце. Эта реорганизация убила последние остатки моего
радостного летнего настроения. Было и так достаточно трудно находить
дорогу, путь предстоял длинный-длинный. Кто знает, дойду ли я
когда-нибудь... И попаду ли на аудиенцию вовремя... А ведь попасть туда я
должен всенепремено.
В комнате 75-С обитала бумажная душонка - сморщенный человек, который
раньше всегда стоял у канцелярского шкафа в кабинете 0-23 Альфа. Сегодня
он сам выдавал бланки: ходатайство об изготовлении документа, разрешающего
выход в аудиенц-зал, бумага, подтверждающая обоснованность ходатайства,
контрольный запрос общего вида. И пять карточек с трехзначными номерами
очередей в следующие кабинеты. Да еще секретный информационный листок,
который следовало уничтожить сразу после прочтения, - в нем сообщалось о
результатах реорганизации ни теретьем этаже. Надо надеяться, я там никодга
не окажусь! Мне было бы интерснее узнать, какие перемены произошли на
первом этаже. Ведь здесь находились важные информационные бюро, а также
выходы и входы. Сведения о них держались в строгом секрете.
Я подошел к комнате с табличкой "Рефракторская R-К", постучался и
предстал перед дежурным рефрактором. Держа в руке секундомер, он покачал
головой, так как я появился с опозданием:
- Десять секунд!
За его спиной из ствола пневмопочты со щелчком упала капсула. Он
осторожно открыл ее - иногда туда попадали мыши - и сказал мне:
- Так. Вы должны еще раз сходить в 75-С, у вас не хватает марки
допуска в помещение.
Я помчался назад, мимо гренадера, стоявшего по-прежнему неподвижно,
как колонна. Ведь могли бы послать марку мне вдогонку в капсуле
пневмомочты, да где уж там - почта, видите ли, предназначена только для
так называемых внутриведомственных служебных сообщений. Наконец, я получил
марку и снова бросился к рефрактору, на сей раз он сказал:
- Неплохо, всего семьдесят три секунды, - и поставил мне в
сопроводительный лист временный штемпель: через десять минут оттиск станет
снова невидимым, и если за этот срок я не пройду следующую инстанцию, то
останусь с носом.
Теперь - через двойной контроль, где я смог сдать сразу четыре
бумаги. Потом - в зал регистрации. Пять придирчивых регистраторш проверяли
и перепроверяли, на самом ли деле у меня порядковый номер 370, и подошла
ли уже моя очередь. Очередь моя подошла. Меньших номеров просто не было.
Конечно, такое вполне могло произойти - после реорганизации они начали с
больших номеров. Дамочки проворно обследовали содержимое моего портфеля,
потом осмотрели мои зубы и сравнили их с приведенным в идентификаторе
описанием характерых особенностей моего прикуса. По своей собственной
инициативе они надавали мне советов, как избежать дилинных дворцовых
переходов, ловко сокращая путь и съезжая по лестничным перилам метровой
ширины. Я поблагодарил, кивнув им несколько отливавших золотом муадоров
[игра слов: mjidjr образовано по аналогии с louisdor (старинная
французская монета с изображением короля Людовика, букв. "золотой Луи"),
moi - Я (франц.)], и вновь углубился в свой маршрут.
Я быстро нашел первый боковой ход и испугался. Он был покрыт чуть ли
не двухсантиметровым слоем пыли, который нарушали лишь редкие следы.
Видимо, уборщицам не отдавали распоряжения привести в порядок этот
коридор, так как в официальных планах он не значился. "Слава богу, -
подумал я, - что мне больше не приходится жить в этом балагане".
Сокращая путь, я прошел, оставаясь незамеченным, мимо стражника,
охранявшего лестницу Q Бета. Что ж, все не так уж плохо, предназначавшийся
для него контрольный талон я просто сунул в карман своих брюк. Отсутствие
этой бумажки заметят не раньше следующей ревизии. А она будет еще не
скоро. Быть может, за это время меня больше вообще не вызовут на
аудиенцию.
В комнате 3-CD меня ждал неприятный сюрприз: дополнение к плану
следования теребовало, чтобы я вернулся в зал регистрации. Оттуда я не мог
пойти ни в какой другой кабинет, кроме 3-CD - я попал в замкнутый цикл.
Черт бы побрал эти временные реорганизации! Только все наладится, только
исчезнут все накладки, связанные с предыдущей реорганизацией, как уже
проводят следующую. Если я останусь в этом цикле, то никогда не достигну
своей цели.
Я порылся в своих бумагах и, присев не корточки в углу коридора,
принялся чертить и считать на пыльном полу, я изобразил лабиринт дворцовых
переходов - так, как подсказывала мне память - и обозначил маршруты,
предписанные в сопроводительном листе, плане следования и дополнении к
плану следования. Примерно четыре цикла и две тупиковые канцелярии,
посещение которых не сулило ничего, кроме перспективы быть вышвырнутыми
через окно! А я уже и так опаздывал! Тут ничто не могло помочь. Я должен
был пренебречь предписаниями, правилами и дворцовыми порядками и,
используя окольные пути, ужом проскользнуть через канцелярские дебри.
Только бы меня не застукали!
С этой минуты я игнорировал все указания, определявшие, в какую
седующую комнату мне полагается идти. Охотнее всего я обошел бы стороной
все медицинское отделение, но эти медики всегда были так бдительны, они
натравили бы на меня охрану и навыдумывали бы кучу гнусных придирок.
"Белые халаты" отобрали у меня прививочный паспорт вместе с антирабической
маркой и пересчитали все мои оспинки. Затем они проставили мне в суточный
аттестат латинскиеп незвания каких-то болезней.
Беспрепятственно преодолев 00, 01 и 10, я почувствовал облегчение,
портфель мой "похудел". Скоро я буду у цели - самое время! Королевская
аудиенция начиналась уже через двадцать минут. Только я собрался обогнуть
угол, украшенный искусной разьбой, как услышал там, впереди, легкий шорох.
- Ну, что ты, Люлетта! - раздались слова.
- Да не здесь же.
Высокий насмешливый голос ответил:
- Из-за гвардейца? Да ведь он не может двинуться с места. Ну, хочешь,
я надвину ему шлем на башку?
Снова шуршание, и через некоторое время:
- Да, ковер здесь особенно мягкий... А тут на самом деле никто не
ходит?
Из соображений осторожности я повернул назад.
Потом я пробирался через другой переход, который освещала тысяча
свечей и их зеркальных отражений. И хотя все так сверкало, я ощущал
леденящий страх перед аудиенцией. Кто мог знать, как она пройдет... И
все-таки я должен туда идти. И побыстрее.
В CLG-1 меня поджидал суровый оберкамермейстер. Взамен стопки
карточек, скрепленных шнуром, он вручил мне большой рулон документов, в
которых я около пятнадцати раз вывел свое имя.
- Вы должны переодеться, - пробурчал он. - Обычный камзол для
аудиенций. Сегодня - форма К с аксессуарами. Поживей!
Я схватил костюм и рванул через три двери, как спринтер. Потом я
стоял перед личным костюмером. Он недовольно покачивал накладными буклями.
- Вот что, я бы на вашем месте постарался не потеть. Ну, что за
вид... Ладно, уж как-нибудь запудрим.
Я быстро разделся, и меня облачили в сложный, неудобный костюм. Под
мышками кололись булавки - их было в избытке. Костюмер обильно напудрил
мое лицо и нахлобучил мне на голову длинный, тяжелый и жаркий каракулевый
парик. Затем он отступил на три шага, оценивающе оглядел меня и сказал с
удовлетворением:
- Недурно. Только, чур, больше ничего не портить.
То же самое пришлось выслушать и в третьей приемной, где в реестр
внесли соответствующие отметки, и, кроме того, поместили вырезанный из
черной бумаги силуэт. Еще немного - и все инстанции будут позади. Парик
давил так, словно его подкладка была сделана из кирпича. Я с завистью
поглядывал на легкий металлический шлем командира мушкетеров. Из моих
бумаг, добытых с таким трудом, служивый скручивал фитиль для того, что-бы
зажечь свою вонючую трубку. Собственно говоря, теперь уже ничего не могло
случиться.
Я прошествовал - двигаться менее величественно в своем пурпурном
одеянии я просто не мог - в последнюю приемную, великолепно обставленную,
но заваленную документами и бланками, эту приемную я называл про себя
"чистилищем".
- Ну, как, благополучно прошли? - осклабился, увидев меня, начальник
службы контроля.
Отдавая ему свои бумаги, я был учтив настолько, насколько мне
позволял этот дурацкий костюм. Он проверял их с наслаждением, просмотрел
на свет, отметил галочкой шифр, который было невозможно подделать. На моем
лбу начал собираться пот, а драгоценное время уносилось, минута за
минутой. Потом он поднял голову и посмотрел на меня:
- Однако, в копии еще не хватает отпечатка большого пальца короля...
Пол начал уходить у меня из-под ног - теперь, когда я так близок к
цели... Как же мне быть... Я собрался с духом, взял, не долго думая, у
него из рук копию, произнес как можно равнодушнее: "Ах, позвольте-ка
взглянуть...", и, отдавая ее назад, надавил подушечкой пальца на пустое
место. НСК с видом знатока еще раз осмотрел бумагу, проворчал: "Хм, такой
слабый и размытый отпечаток...", и отметил в своем списке последний пункт.
Я мог отправляться на аудиенцию. Медленно, с гордо поднятой головой, как и
подобает победителю, я вошел в открывшиеся двери аудиенц-зала.
Церемониймейстер взял из моей руки пурпурную карточку с белыми лилиями,
взглянул на меня и ударил своим жезлом в блестящий мраморный пол.
