- Не будет ли кто-нибудь так добр принести лопату? - попросил
Монтейн, осмотрев светящуюся полосу.
Почти тотчас ему подали лопату с короткой ручкой. Проповедник взял ее
и попытался подцепить землю в том месте, где проходила полоса, но
краснолицый Нибз Аффлек с мягкой настойчивостью отобрал у него лопату и
принялся неистово копать. Зрители отпрянули, увертываясь от летевших
из-под лопаты Нибза комьев влажной земли. Через несколько мгновений Аффлек
вырыл довольно глубокую яму.
- Спасибо, Нибз, - мягко поблагодарил Монтейн. - Я думаю, вполне
достаточно.
Аффлек, по всей видимости, готовый копать до полного изнеможения,
остановился с явной неохотой. Никлин, все еще не придя в себя после
встречи с Кристин, заглянул в яму и понял, почему Монтейн решил копать.
Зеленая полоса не прервалась в месте раскопа. Она в точности
повторяла контуры ямы, ровным светом сияя на поверхности земляных стенок.
Казалось, что яму освещает какое-то мощное оптическое устройство.
"Наверное, это сечение какого-нибудь неизвестного науке поля, -
подумал Никлин, - проявляющегося на границе воздуха и земли. Интересно,
доходит ли это поле до оболочки Орбитсвиля?"
- Эта штука... Это явление... - словно в ответ на его вопрос сказал
Монтейн, - должно простираться вплоть до оболочки Орбитсвиля. - Он
произнес эти слова безапелляционно, без тени сомнения, повысив при этом
голос, чтобы могли слышать все, кто еще не успел подойти к нему. - Друзья
мои! Это знамение! Нам дан еще один знак, что грядет судный день
Орбитсвиля! Дьявольская западня вот-вот захлопнется!
- Господи, спаси нас! - посреди тревожного гвалта испуганно крикнул
женский голос.
Монтейн мгновенно уловил перемену в настроении своей паствы.
- Во власти Господа нашего сделать это! Хотя последний час близок,
хотя мы стоим на самом краю пропасти, мы можем спастись - милость Божья не
имеет границ! Давайте склоним головы и вознесем молитву!
Монтейн вскинул руки ладонями вверх, и все опустили головы,
предавшись молитве.
"Ловкая работа, Кори!" - подумал Никлин, пораженный, с какой
быстротой проповедник воспользовался ситуацией и извлек из нее выгоду для
себя. "Во время бури всякое знамение сгодится!" Пока Монтейн руководил
молитвой своих подопечных, Никлин возобновил поиски Дани. Не обнаружив ее,
он был страшно разочарован. Мысли о Дани напомнили Джиму о ее подруге
Кристин Макгиверн, сейчас с самым целомудренным видом возносившей молитву
вместе с остальными. Никлин понимал, почему его так неприятно поразила ее
фраза. Ее слова, произнесенные интимным шепотом, ее обращение к нему по
имени словно устанавливали между ними тайную связь, соединяющую свободно
мыслящих людей в обществе ханжей. Но почему Кристин решила, что Джим
именно таков? Ведь она с ним совершенно не знакома.
Единственное объяснение состояло в том, что Дани совершенно свободно
беседует со своей подругой об очень личных, даже интимных вещах. Слова
"личные" и "интимные" абсолютно не выражали чувств Никлина, он бы скорее
назвал их "священными". Джим представил, как они хихикают, обсуждая
подробности его тайной встречи с Дани. Кровь прилила к голове Никлина.
Возможно ли, возможно ли это?
Стоя посреди причудливого сочетания света и тьмы, образуемого ночным
мраком, сияющей зеленой полосой, далекими сполохами в небе Орбитсвиля и
яркими огнями автомобильных фар, Джим вдруг почувствовал себя бесконечно
одиноким среди толпы незнакомцев, с которыми он собрался породниться.
Вскоре колонна машин снова тронулась в путь. Когда грузовик Никлина
пересекал зеленую полосу, Джим почувствовал, как магнитно-импульсный мотор
на какое-то мгновение снизил обороты. Потеря мощности была столь
незначительной и столь неуловимо быстрой, что только тот, кто имел большой
опыт общения с подобными устройствами, смог бы ее заметить.
Никлин бросил хмурый взгляд на приборную панель. Затем его мысли
вернулись к проблемам, которые казались Джиму бесконечно более важными.
8
К тому моменту, когда Монтейн решил вернуться в свой прицеп, он
совершенно продрог. Выходя, проповедник накинул поверх пижамы лишь легкий
плащ, поскольку рассчитывал через несколько минут вернуться обратно в
постель. Монтейн, как и все прочие, полагал, что с одной из машин
произошла небольшая авария.
- Спокойной ночи, - сказал Монтейн неповоротливому Герлу Кингсли,
бывшему фермеру, сидевшему за рулем машины проповедника в эту мертвую
смену. - Я сменю вас ровно в четыре.
- Кори, почему бы вам не позволить мне отработать и следующие четыре
часа, - добродушно отозвался Кингсли, открывая Монтейну дверь прицепа. -
Вы выглядите таким усталым.
Монтейн улыбнулся:
- Я сменю вас, как договорились.
- Но я ведь все равно не смогу заснуть. У меня столько сил, что я
просто ума не приложу, куда их девать!
Взглянув на упрямого здоровяка, Монтейн готов был согласиться с этим
утверждением. Одна из его основных заповедей состояла в том, что он
работает наравне со всеми, не избегая никакого, пускай даже самого
неприятного труда. В ответ на это члены общины платили Монтейну искренней
привязанностью. Но сейчас проповедник действительно очень устал, да и
обдумать надо было многое.
- Как-нибудь я вас тоже заменю, - нехотя уступил он Кингсли.
Тот обрадованно, с грубоватой вежливостью впихнул его в теплый уют
прицепа. Монтейн запер дверь, стянул с себя промокший плащ. Когда машина
тронулась, чтобы не потерять равновесие, он оперся о серебристую крышку
гроба.
- Прости, Милли, за все это, - тихо прошептал Монтейн. - Сатана не
спит. Так что нам предстоит еще немало тревожных ночей.
Он наклонился над гробом, словно ожидая ответа жены. Но из-под крышки
не раздалось ни звука. Постояв еще несколько минут, Монтейн выключил свет
и улегся в кровать. Устроившись под одеялом поудобнее, проповедник
принялся размышлять об увиденном. Инстинкт подсказывал ему: светящаяся
зеленая полоса - несомненное проявление сил зла. Но в чем же состоял смысл
его и предназначение?
Монтейну вдруг страстно захотелось узнать, как далеко тянется эта
зеленая линия. Существуют ли другие такие же полосы? Прямые ли они, или же
образуют затейливый узор? Наверное, ответы на все эти вопросы можно будет
получить, когда они доберутся до следующего города. В космосе уже Ложны
установить новые антенны, и радио и телесвязь налажены. Но ждать целый
день было абсолютно невыносимо. Особенно сейчас, когда злодей номер один
решил поторопить события.
Уже не в первый раз Монтейн поймал себя на желании понять, почему
внутри огромной сферы Орбитсвиля невозможна передача сигналов в
радиодиапазоне. Два века исследований не внесли ясности в эту загадку. В
глубине души Монтейн был уверен, что это происки Зла, что таким образом
дьявол не дает объединиться людям, населяющим Орбитсвиль и разбросанным на
его огромном пространственно какая выгода дьяволу от людской
разобщенности?
Этот вопрос беспокоил Монтейна многие годы. Похоже, это вовсе не
последняя козырная карта в колоде дьявола. Она, безусловно, сыграет свою
зловещую роль в соответствующий момент. Монтейн вздохнул. Надо бы подумать
над более насущными проблемами, одна из которых связана с этим новичком,
Джимом Никлином. Проповедник заерзал под одеялом. Совесть его саднила -
Никлин был человеком еще совсем молодым, неглупым, хотя и наивным. И то,
что с ним сделали - большой грех. Дани Фартинг подцепила его на крючок и
вытащила на берег, как опытный рыболов цепляет лосося, но этот грех лежит
вовсе не на ней. Она лишь выполняла прямое указание Монтейна. Но ведь
он-то действовал от имени Бога. Наступили жестокие времена, и судьба или
даже жизнь человека не являются слишком высокой ценой, когда речь идет о
спасении человеческой расы.
Проблема состояла в том, что несмотря на все эти философские
аргументы и высокопарные слова, невинного человека выпотрошили, если уж
продолжать начатое сравнение, выпотрошили подобно рыбе. И именно он. Кори
Монтейн, должен будет смотреть в эти наивные голубые глаза. Что он скажет
Никлину? Какие найдет слова? Какими аргументами оправдает содеянное?
"Неужели Господь сделал из меня ловца человеков? Подчиняюсь ли я только
его приказам?"
Монтейн опять заерзал под одеялом, пытаясь найти то неуловимое
положение, которое позволило бы ему забыться безмятежным сном. Оставалось
уповать лишь на присущую Никлину мягкость. По всей вероятности, после
короткой перепалки он отправится восвояси в Оринджфилд, став мудрее и
печальнее, и попытается вернуться к прежней жизни. Монтейн с силой ударил
по непокорной подушке.
- Зачем ты мучаешь себя? - раздался из центра комнаты тихий голос
Милли, участливый и даже жалостливый. - Ты ведь знаешь, иного выбора у
тебя нет.
Монтейн посмотрел в сторону поблескивающего в темноте гроба.
- Но взгляд Никлина на этот вопрос может оказаться совсем иным.
- Дорогой, ты сделал лишь то, что должен был сделать.
- Именно поэтому я и чувствую себя виноватым. - Монтейн прерывисто
вздохнул. - Но что еще хуже, я уверен, что разговор с Никлином не окажется
трудным. Я запросто избавлюсь от этого юноши. Я чувствовал бы себя куда
лучше, если бы столкнулся с сильным и непримиримым человеком, который не
принял бы покорно случившееся, а стал бы сопротивляться.
- Если бы Джим Никлин оказался именно таким человеком, то его деньги
до сих пор бы лежали в банке.
- Знаю, знаю! - Монтейн начал раздражаться. - Прости меня, Милли! Это
все из-за крайне неприятного оборота событий... - он помолчал. - Знаешь,
мы вынуждены отправиться в Бичхед и остаться там. С праздной жизнью, с
беззаботными странствованиями по городам и весям покончено. Таким путем мы
не соберем много денег. Я знаю, никто из нас не любит больших городов, но
иначе нельзя. Нам всем придется нелегко.
- Бог никогда и не говорил, что будет легко. - В голосе Милли
появилась та благотворная убежденность, которой так недоставало сейчас
Монтейну. - Ты никогда прежде не удерживал на своих плечах такую тяжелую
ношу - судьбу человечества.
- Я... я думаю, ты права, Милли. Права, как всегда. Спасибо.
Монтейн закрыл глаза, и уже через несколько мгновений его подхватила
безмятежная река сна.
9
Когда Никлин в четыре часа утра улегся на свою койку, сна у него не
было ни в одном глазу. Будь он даже в самом уравновешенном душевном
состоянии, и то вряд ли ему бы удалось заснуть - слишком уж в непривычных
условиях он очутился. Он отказался от всех благ цивилизации ради одного -
возможности спать в обнимку с Дани. Контраст между отложенным на
неопределенное время блаженством и реальностью, с которой он вынужден
сейчас мириться, был столь разителен, что Джим едва не застонал от
отчаяния.
Хенти, человек, который должен был сменить Никлина, собираясь, что-то
долго и обиженно бурчал, как будто тот, кто составлял расписание дежурств,
из личной неприязни поставил его в самую плохую смену. Сев за руль, он дал
выход своему раздражению - машина ежеминутно подпрыгивала и тряслась. Тем
не менее, через довольно короткое время Джим погрузился в крепкий сон.
Ему снился залитый ярким солнечным светом зеленый холм с округлой
вершиной. На склонах холма раскинулся чудесный сад. Искусственные
каменистые насыпи, поддерживающие целые океаны цветов, умудрялись
выглядеть творениями природы, и лишь строгая симметричность выдавала руку
