человеческих достижений, на которой держался его триумф. Веками люди
исследовали сложнейший язык импульсов глиальных клеток, совершенствовали
роботов-сборщиков и миниатюрные сервоприводы, благодаря теоретической
кибернетике научились объединять в одном кварцевом кристалле миллиарды
электрических цепей и задействовать только те из них, что нужны именно
сейчас, даже не зная, что это за цепи...
- Ну, сынок? Мы готовы услышать самое худшее.
- Все в порядке. Док, он работает. Я могу тебя видеть. Беда только в
том, что я точно так же могу видеть себя самого.
Теллон хохотнул. Требовалось известное усилие, чтобы приспособиться к
этой противоестественной ситуации, когда тело твое находится в одном
месте, а глаза - в другом. Первое испытание нового электроглаза
происходило так: он и Уинфилд уселись рядышком в одном конце мастерской, а
Хогарт (которому было ведено не спускать с них глаз) - в другом. Теллон
даже с места не сдвинулся, однако, если верить его новым глазам, оказался
вдруг в противоположной части комнаты. И смотрел при этом и на Уинфилда, и
на самого себя.
Доктор удивительно походил на тот мысленный портрет, который раньше
нарисовал себе Теллон, - краснолицый седой старый великан. В одной руке он
сжимал трость, а голова его с прикрепленной к ней серой коробочкой
сонарного фонаря была настороженно поднята - так обычно держат ее слепые.
Теллон с любопытством оглядел себя. Его лицо за оправой электроглаза
казалось необычно длинным и как никогда задумчивым, а висевший мешком
коричневый комбинезон - униформа Павильона - наводил на мысль, что со
времени своего прибытия в тюрьму он сбросил фунтов пятнадцать. В остальном
же он выглядел как обычно. Это показалось Теллону поразительным (если
учесть, что он чувствовал). Затем взгляд его сам собой переместился на
Уинфилда; тот сидел с напряженно-сосредоточенным лицом и ждал, что скажет
Теллон.
- Не волнуйся. Док. Я же тебе сказал - он работает отлично. Простоя
никак не могу привыкнуть видеть себя таким, каким меня видят другие.
Уинфилд улыбнулся, но тут Теллон, задыхаясь, ухватился за стул -
мастерская, казалось, выскользнула из-под его ног, потом выровнялась и
поскакала мимо него.
- Не шевелись, Эд! - отчаянно вскрикнул он. - Не надо так прыгать. Я
ведь смотрю твоими глазами.
- Плевать, - сказал Хогарт. - Я хочу пожать тебе руку. Сперва у меня
были кое-какие сомнения насчет тебя, Сэм, но сейчас я вижу, что ты -
толковый парень. Хоть и учился в колледже.
- Спасибо, Эд. - Теллон зачарованно смотрел, как его собственное
изображение становится все больше и ближе, а у нижнего края поля зрения
мельтешат костыли Эда. Он протянул руку и заметил, что тот, другой Сэм
Теллон сделают то же самое. Наконец он увидел, как худая рука Хогарта,
появившись непонятно откуда, схватила его собственную. И в тот миг, когда
два незнакомца проделали все это на сцене, он ощутил прикосновение пальцев
к своей руке. Оно подействовало на него как электрический шок.
Теллон свободной рукой снял электроглаз, вернувшись в приветливую
темноту, и с трудом подавил тошноту. На секунду он полностью, потерял
ориентацию.
- Теперь твоя очередь, - сказал он, протянув электроглаз Уинфилду. -
Как только станет не по себе - снимай очки. И не слишком нервничай, если
начнешь чувствовать что-нибудь не то.
- Спасибо, сынок. Я почувствую то, что надо.
Пока доктор примерял электроглаз, Теллон оставался сидеть, так как
все еще испытывал легкое головокружение. Старик Уинфилд уже восемь лет как
лишился зрения и наверняка должен был пережить еще большой шок, чем
Теллон.
Электроглаз давал отличное качество изображения. Однако один момент
Теллон не проработал как следует - прибор видел в точности то же самое,
что и человек, чьи нервные импульсы он "похищал". С практической точки
зрения было бы разумнее иметь худшее по качеству изображение - но с
рецептора, находящегося прямо на оправе очков. С другой стороны, если
посадить на плечо какого-нибудь дрессированного зверька, скажем, белку...
- Ради Бога, Эд, - прогремел Уинфилд, - не мотай ты так своим
кочаном. А то у меня морская болезнь начнется.
- Что же это такое творится? - вознегодовал Хогарт. - Чья это голова
в конце концов? Пользуются моими глазами и даже "спасибо" не скажут. Вы
что, ее купили, что ли, мою голову?
- Не волнуйся, Эд, - утешил его Теллон. - Когда мы выжмем из нее все,
что можно, мы ее тебе вернем.
Хогарт засопел и, по своему обыкновению, принялся невнятно браниться
себе под нос. Уинфилд еще раз показал свое упрямство - хотя электроглаз он
носил не дольше, чем Теллон, но сразу же велел Хогарту подойти к окну и
начал указывать, куда смотреть. Теллон благоговейно слушал, как старик
шумно вздыхал, выражая тем самым свое одобрение, или грозным голосом
командовал: "левей", "правей", меж тем как Хогарт ругался все громче и
яростнее. И вдруг все кончилось.
- Электроглаз отказал, - возвестил Уинфилд. - Сломался.
- Нет, не сломался, - торжествующе сказал Хогарт. - Я закрыл глаза
руками.
- Во даст, подлец! - с восторгом прошептал Уинфилд, после чего
разразился хохотом. Теллон и Хогарт присоединились к нему, словно
сбрасывая напряжение, копившееся все последние недели.
Когда они перестали смеяться, Теллон обнаружил, что устал и хочет
есть. Он снова надел электроглаз и стал смотреть, как Хогарт кладет
другую, еще не переделанную модель на рабочую платформу робота-сборщика.
Он наблюдал, как работает этот маленький человечек, как руки его
стремительно порхают, нажимая на кнопки. Впечатление у Теллона было такое,
будто руки - его собственные. Затем крышка сборочной камеры задвинулась, и
раздалось шипение - из чрева робота стал откачиваться воздух. На этом
этапе работы нужен был полный вакуум - даже единственная молекула воздуха
могла все испортить. Теллон встал и похлопал себя по животу.
- Ну что, пора завтракать?
Однако Хогарт остался сидеть за пультом управления робота.
- Пора-то пора, но я, пожалуй, посижу здесь, доделаю эту машинку. А
то ребята уже обижаться начали - я, видите ли, не пускаю их в мастерскую.
Не хватало, чтобы они сейчас ввалились сюда всей толпой и все напортили.
- Я тоже останусь, сынок. Это ведь и мой электроглаз. Так что я уж
подожду пару часиков, но зато получу его прямо в руки. Если ты не против,
я пошлю сказать мисс Жюст, что мы приглашаем ее на демонстрацию прибора -
сегодня, после обеда.
Теллон ощутил, что перспектива своими глазами увидеть Хелен Жюст
странно тревожит его. Она не заходила в мастерскую центра с того дня, как
посмотрела на работу сонарного фонаря. Необъяснимое смятение, вызванное в
нем той первой встречей, уже стало утихать. Он вовсе не хотел его вновь
растревожить, и в то же время...
- Отлично. Я не против. Док. А пока я пойду что-нибудь перекушу. Надо
наверстывать упущенное. Извини, что я снова тебя беспокою, Эд, но тебя не
затруднить понаблюдать за мной, пока я не выйду из двери?
Теллон решил целиком положиться на электроглаз. Он оставил сонар и
трость на верстаке и направился к двери, сосредоточившись на изображении
своей собственной удаляющейся спины (как ее видел Хогарт).
За дверную ручку он сумел ухватиться сразу, без промаха. Набрав в
грудь воздуха, он отворил дверь.
- А теперь, сынок, - крикнул ему вслед Уинфилд, - иди сам.
На лестничной площадке Теллон еще мог ловить зрительные образы,
получаемые от Хогарта, но теперь они только мешали. Он передвинул
регулятор на правой дужке оправы в положение "выключено" и во тьме стал
спускаться по лестнице. Выйдя наружу, он поставил регулятор в позицию
"поиск" и выбрал максимальный радиус действия. Группами по два-три
человека заключенные шли к столовой. Теллон почти сразу же "подстроился" к
глазам какого-то арестанта.
Должно быть, этот человек шел, опустив голову, потому что Теллон не
увидел ничего, кроме ног, вышагивающих по белому бетону. Оставив регулятор
на "поиске", он нажал на первую кнопку "смена ведущего". Всего таких
кнопок было шесть, чтобы электроглаз мог одновременно помнить до шести
разных сигналов. Это давало возможность вернуться к одному из ранее
отвергнутых "ведущих". Седьмая кнопка служила для того, чтобы стирать
информацию, хранящуюся в блоке памяти.
На этот раз Теллону повезло больше. Он подключился к человеку
высокого роста, который, подняв голову, шел непринужденной походкой к
приземистому зданию на краю большой площади - вероятно, столовой. Площадь
окаймляли двух- и трехэтажные корпуса. Теллон понятия не имел, какой из
них был мастерской. Он замахал руками, будто приветствовал знакомого, и
сразу увидел себя - крошечную фигурку у дверей второго по счету здания
справа от столовой.
Теллон подождал, пока его "ведущий" подойдет поближе, и тогда быстро
зашагал к нему. Едва не столкнувшись с прогуливающимся охранником, он
встал в строй перед "ведущим". Один-два раза он по привычке пытался
оглянуться через плечо, но видел при этом лишь собственное лицо - бледное
и отчаянное.
У дверей столовой толпа старта плотнее; там "ведущий" догнал его.
Теллон обнаружил, что уставился в собственный затылок с расстояния в
несколько дюймов. Хотя такая близость и сбивала с толку, зато легче было
пройти через внутреннюю дверь и занять свободное место за одним из длинных
столов. "Ведущий" прошел дальше по залу и сел так, что уже не видел
Теллона. Постучав пальцами по оправе электроглаза, Теллон очистил блок
памяти, переключился на минимальный радиус действия - шесть футов - и
снова врубил "поиск". Несколько секунд перед глазами мелькала мешанина
световых пятен. Электроглаз уловил несколько сигналов одновременно и
только потом выделил один. И снова Теллону повезло: на этот раз он видел
глазами человека, сидящего у него за столом напротив.
Когда робот-официант, похожий на маленькую башенку, двинулся наконец
вдоль щели в центре стола, раздавая завтраки, у Теллона от напряжения
желудок словно скрутило в узел. Однако он съел все до последней крохи. Он
чувствовал, что заработал эту пищу.
Теллон и Уинфилд, оба с надетыми электроглазами, встали, когда Хелен
Жюст вошла в мастерскую. Как калека Хогарт не обязан был вставать в знак
приветствия - от него требовалось только выразить на лице почтение. Но и
он привстал - насколько позволяли костыли.
Хелен Жюст улыбнулась Хогарту и знаком попросила его сесть. Теллон,
настроенный на Хогарта, инстинктивно улыбнулся в ответ, и только потом до
него дошло, что улыбка предназначалась не ему. Хогарт, помнится, описывал
ее так: "длинная, худая, рыжая, с оранжевыми глазами". Теперь он понял,
что имелось в виду. И в то же время у него в голове не укладывалось, как
мог хоть какой-нибудь мужчина отделаться такой фразой при описании этого
удивительного творения природы. Конечно, она была не худая, а стройная.
Все в ней было соразмерно - от таких плавных линий зашлось бы сердце у
любого, самого изощренного конструктора человекоподобных роботов. Волосы у
нее были яркого и насыщенного медно-коричневого оттенка, а глаза - цвета
(Теллон поискал точное сравнение) старого виски в хрустальной рюмке, если
смотреть сквозь нее на огонь. Он поймал себя на том, что шепотом снова и
снова повторяет: да, да, да...
Она пробыла в мастерской около часа, проявила исключительный интерес
к электроглазам и подробно расспросила Уинфилда, как они работают и как с
ними управляться. Доктор несколько раз протестовал, объясняя, что это не
