никогда в действительности не измерял скорость звезды или галактики, или
что вся умозрительная доктрина расширяющихся или сжимающихся вселенных
основывалась на анализе линий спектра звезд в нормальном пространстве?
Разве кем-нибудь было доказано, что анализ правильный? Вне всяких
сомнений?
Сердженор саркастически улыбнулся, когда понял, что дошел до того,
что выставляет свои очень поверхностные знания астрономии против огромного
банка данных и процессора Уэкопа. Все, что он доказал - это то, что он
настолько боится ближайшего будущего, что начинает заниматься ненаучной
фантастикой в ожидании спасительного чуда. Видимо, он слишком долго
оставался в Управлении и путешествовал настолько далеко, что его время
истекло. Неужели для него слишком поздно перестать быть упрямым странником
и он так и никогда и не проделает настоящие полные смысла путешествия,
начатые теми, кто остался на одной планете достаточно долго для того,
чтобы узнать про нее как можно больше... Он был совершенно один и
останется таким на всю оставшуюся жизнь... Все это было ужасной ошибкой и,
он уже ни черта не сможет поделать с этим...
Красные цифры на часах продолжали мигать. Сердженор чувствовал, как
капля за каплей вместе с секундами на табло уходит в небытие остаток жизни
и, мрачно-зачарованно наблюдая за сменой цифр, чуть не заплакал от
бессилия. Время от времени из кают-компании доносились хриплый смех и
звуки бьющегося стекла, но все реже и реже того, как он медленно
погружался в странное равнодушное полузабытье. Каким-то краешком сознания
он понимал, что алкоголь уже подействовал.
Некоторые члены экипажа предпочли провести оставшиеся часы в зале
наблюдений. Несколько раз он раздумывал, а не присоединиться ли к ним, но
это подразумевало сначала принятие решения и его дальнейшее осуществление.
Он не мог заставить себя сделать это. Его охватила милосердная апатия,
превратившая все кости его тела в свинцовые, замедлившая его мыслительные
процессы до такой степени, что ему понадобилось целая минута, чтобы
додумать до конца одну-единственную мысль.
Я... видел... слишком... много... звезд.
Легкий стук в дверь изумил Сердженора, так как он уже был в другом
месте и времени. Он прислушался, потом, ничего не понимая, взглянул на
часы. Осталось двадцать минут. Сделав над собой усилие, он поднялся с
кровати, подошел к двери и неловко открыл ее. В коридоре стояла Кристина
Холмс и глядела на него полными боли загадочными темными глазами.
- Я думаю, что совершила ошибку, - низким хрипловатым голосом сказала
она. - Все это слишком...
- Пожалуйста, не надо ничего говорить. Все в порядке.
Пропустив ее в комнату, он захлопнул дверь и задвинул засов. Только
после этого он повернулся к Кристине. Она стояла в центре комнаты спиной к
нему, ее плечи печально поникли. Он подошел к ней и - каким-то образом
понимая, что можно, а что нельзя - поднял ее на руки и нежно отнес на
кровать. Ее взгляд не отрывался от его лица, пока он стряхивал остатки
пепла от сигареты с ее блузки и широких брюк, потом лег рядом с ней,
убаюкивая ее голову на сгибе левой руки. Он поцеловал ее один раз, легко,
отстраненно, потом тоже опустил голову на подушку. Она придвинулась
теснее, упираясь коленями ему в бедро, и в комнате почти осязаемо
сгустилась тишина.
Осталось пятнадцать минут.
Кристина подняла голову и посмотрела ему в глаза, и на этот раз он не
нашел в ее лице каких-либо следов ожесточения.
- Я никогда не рассказывала тебе, - медленно произнесла она. - Мой
сын умер незадолго до рождения. Это произошло в строительном лагере на
Ньюхоуме. Не было доктора. Я чувствовала, что ребенок умирает, но ничем не
могла ему помочь. Он был там, внутри меня, а я ничего не могла сделать,
чтобы помочь ему.
- Сочувствую.
- Спасибо. Понимаешь, я никогда никому этого не рассказывала. Я
просто не могла говорить об этом.
- Здесь нет твоей вины, Крис.
Он опять уложил ее голову к себе на плечо.
- Если бы я тогда осталась дома. Если бы только я ждала Мартина
дома...
- Ты не могла знать, - Сердженор говорил избитые банальные слова,
нечто вроде ритуального отпущения грехов, полностью отдавая себе отчет в
том, что неповторимость судьбы каждого человека наполняла эти слова новым
значением. - Постарайся не думать об этом.
Не печалься, забудь о прошлых ошибках, думал он. Не стоит сейчас об
этом.
Осталось десять минут.
- Мартин так и не простил меня. Он умер во время обвала в тоннеле, но
это произошло спустя четыре года после того, как мы расстались. Так что
сегодня утром я солгала тебе, Дейв. У меня не было погибшего мужа. Мой муж
бросил меня из-за того, что я не смогла спасти нашего ребенка, и умер
через несколько лет. Сам по себе. Можно сказать, односторонне.
Сегодня утром? Сердженор на мгновение был озадачен. О чем она
говорит? Он перестал снова и снова, прокручивая в мыслях события последних
часов, и ощутил тупое изумление, осознав, что прошло всего лишь около
суток с тех пор, как он шагнул из гостиницы Управления в яркое сверкающее
утро - на планете, которая находилась от него на расстоянии тридцати
миллионов световых лет. Мы попали в трудное положение - между микро и
макро. А что произойдет, когда диаметр моих зрачков станет меньше длины
световой волны?
Осталось пять минут.
- Ты бы не сделал этого, Дейв, так ведь? Ты бы не возложил всю вину
на меня, а?
- Здесь нет ничьей вины, Крис. Поверь мне.
Пытаясь подтвердить слова делом, Сердженор обнял Кристину за плечи и
почувствовал, как она прижалась к нему. Не так уж это и плохо, - удивленно
подумал он. - Здорово помогает, когда у тебя есть кто-нибудь...
Не осталось ни минуты.
Ни секунды.
Времени не было вообще.
Первым звуком в новом существовании был перезвон колоколов.
Затем послышался вполне обычный голос Уэкопа.
- ...снаружи ничего нет. Все системы корабля работают нормально, но
снаружи ничего нет. Нет ни звезд, ни галактик, ни какого-либо излучения,
которое можно было бы идентифицировать - нет ничего, кроме пустоты.
- По-видимому, мы перешли от микро к макро и имеем континуум в себе.
18
Сердженор обнаружил, что бежит в комнату наблюдений.
Он испытывал невыразимую радость от того, что жив, несмотря на
события последних часов, но это чувство уже отягощалось новыми страхами,
пусть еще не осознанными до конца. Казалось, что-то настоятельно
повелевает ему тщательно осмотреть новую вселенную собственными глазами. У
дверей комнаты наблюдений пьяно покачивались двое - Моссбейк и Кесслер. На
лицах у них отражалась смесь пережитого ужаса, удивления и неясного
триумфа. Сердженор прошмыгнул между ними и взлетел на обзорную площадку. В
абсолютной черноте не мерцала ни единой точки света. Несколько минут он
пристально вглядывался в экраны, потом тяжело опустился в кресло рядом с
Элом Гиллеспи.
- Это произошло мгновенно, - сказал Гиллеспи. - Небо выглядело как
обычно до последней секунды. Потом у меня появилось такое ощущение, что
звезды меняют цвет. Я хотел обратиться за подтверждением к Уэкопу... А
потом появилось ЭТО. НИЧТО!
Сердженор глядел в черный океан. Глаза его непроизвольно метались из
стороны в сторону, когда его зрительные нервам казалось, что они уловили
проблеск света или какой-то намек на движение. Через некоторое время
Сердженор понял, что занимается самообманом. Лишь колоссальным усилием
воли ему удалось удержаться от крика.
- Похоже, соблюдается закон сохранения, - как бы самому себе сказал
Гиллеспи. - Вещество и энергия не расходуются понапрасну. Спуститесь в
черную дыру - поднимитесь через белую дыру. Спуститесь в двиндлар - и вы
получите континуум в самом себе.
- Но у нас есть только голословное утверждение Уэкопа! Где же все эти
солнца, которые должны были пройти сквозь нас?
- Эй, чего ты меня-то допрашиваешь, дружище?
- Слушай меня, Уэкоп, - почти крикнул Сердженор. - Откуда ты знаешь,
что все твои рецепторы и адаптеры работают нормально?
- Я знаю, потому что мои трижды дублированные системы управления
говорят мне это, - мягко ответил Уэкоп.
- Трипликация ничего не значит, если в каждую систему поступили одни
и те же неправильные данные.
- Дэвид, ты позволяешь себе высказывать мнение по вопросу, в котором
- согласно твоему же личному делу - у тебя нет ни нужной квалификации, ни
опыта.
Компьютер сумел так подобрать слова, что простая констатация факта
превратилась в упрек.
- Когда нам пришлось пройти через двиндлар, - упрямо продолжал
Сердженор, - у меня было столько же опыта, сколько и у тебя, Уэкоп. И я
хочу получить доступ к иллюминаторам.
- Я не возражаю, - спокойно ответил Уэкоп, - несмотря на то, что
просьба необычная.
- Хорошо! - Сердженор поднялся на ноги и посмотрел вниз на Гиллеспи.
- Ты идешь?
Гиллеспи кивнул и встал. Плечом к плечу они покинули комнату
наблюдений и направились к лифту. Когда они проходили мимо жилых отсеков,
к ним присоединился Майк Тарджетт, который, казалось, почувствовал, куда
они направляются. Они добрались на лифте до первой из компьютерных палуб,
где в тысячах металлических шкафчиков хранились геогностические данные,
потом поднялись по редко используемой лестнице, ведущей к центральному
процессору Уэкопа.
Массивные герметичные двери приветливо раздвинулись, пропуская их в
круглую в сечении галерею, ведущую к огромному клубку разноцветных кабелей
- чудовищно сложному спинному мозгу, соединявшему "голову" "Сарафанда" с
его "телом". Сам компьютер располагался над ними за люками прочнейшего
сплава. Их могли открыть только команды техобслуживания на одной из баз. В
четырех одинаково удаленных друг от друга точках вокруг галереи
располагались круглые иллюминаторы, дающие возможность визуального осмотра
окружающей обстановки. Конструкторы космического корабля старались
проделывать как можно меньше отверстий в герметичной оболочке, и в случае
с Марк Шесть они неохотно предусмотрели всего лишь четыре небольших
прозрачных иллюминатора в той части корабля, которая могла бы быть
мгновенно изолирована от других уровней.
Сердженор подошел к ближайшему окошку, взглянул в него и ничего не
увидел кроме мужского лица, пристально всматривающегося в него. С минуту
он разглядывал собственное отражение, тщетно пытаясь увидеть что-нибудь
сквозь него, а потом попросил Уэкопа выключить внутренний свет. Спустя
мгновение палуба погрузилась в темноту. Сердженор изо всех сил вглядывался
в круглый зрачок иллюминатора. Ему показалось, что темнота походит на
врага, который лежит в засаде и вот-вот нападет.
- Снаружи ничего нет, - прошептал Тарджетт, расположившийся у другого
окошка. - Как будто мы утонули в дегте.
- Я могу заверить тебя, - неожиданно заговорил Уэкоп, - что
окружающая среда куда прозрачнее межзвездного пространства. Количество
атомов материи на кубический метр равно нулю. В таких условиях мои
телескопы могли бы идентифицировать галактику в радиусе миллиона световых
лет. Но здесь нет галактик, которые можно было бы определить.
- Уэкоп, включи, пожалуйста, свет.
Сердженору было стыдно. Если бы он мог извиниться перед компьютером
за то, что усомнился в его словах! Он немного успокоился, лишь когда вновь
ярко загорелись лампы, и на стекла встали ставни, создавая призрачное
ощущение уюта.
- Что ж, мы живы - по крайней мере, я так полагаю - но ЭТО, по-моему,
