разница между нами и Менделем Бейлисом...
Но она и слушать не хочет.
-- Отец, -- говорит, -- ты не знаешь, чего я плачу...
-- Отлично, -- говорю, -- знаю! Почему бы мне не знать? Плачешь, потому
что жаль с домом расставаться... Ведь ты здесь родилась, здесь выросла, ну,
конечно, тебе больно! Поверь мне, не будь я Тевье, будь я другой человек, я
бы и сам целовал эти голые стены и пустые полки... Я бы сам припал к этой
земле... Мне, как и тебе, каждую пустяковину жаль. Глупенькая! Даже вот
кошка, и та сиротой на припечке сидит. Бессловесное существо, животное, а
ведь жаль ее, без хозяина остается...
-- Положим, -- говорит Цейтл, -- есть еще кого пожалеть...
-- Например?
-- Например? Вот мы уезжаем и оставляем здесь одного человека,
одинокого как камень...
Не понимаю, о ком она говорит, и обращаюсь к ней:
-- Что ты там болтаешь? О ком речь? Что за человек? Какой камень?
-- Отец, -- отвечает она, -- я не болтаю, я знаю, что говорю. Я говорю
о нашей Хаве...
Сказала она это и, клянусь вам, будто кипятком ошпарила меня или
поленом по голове трахнула!
Накинулся я на нее и стал отчитывать:
-- Что это вдруг ни с того ни с сего о Хаве? Ведь я сколько раз
говорил, чтобы имя Хавы не упоминалось!
Думаете, она оробела? Ничуть. Дочери Тевье -- с характером.
-- Отец, -- говорит она, -- ты только не сердись. Вспомни лучше, не ты
ли сам сколько раз говорил: в писании, мол, сказано, что человек должен
жалеть человека, как отец свое дитя...
Слыхали? Я, конечно, вскипел и отчитал ее по заслугам:
-- О жалости ты мне говоришь? А где была ее жалость, когда я, как
собака, валялся в ногах у попа, будь он проклят, умолял его, а она, быть
может, была тут же рядом в комнате и, может быть, слыхала каждое слово? Или
где была ее жалость, когда покойная мать, царство ей небесное, лежала вот
здесь на полу, накрытая черным? Где она была тогда? А ночи, -- говорю, --
которые я провел без сна? А боль, которая по сей день сжимает мне сердце,
когда я вспоминаю, что она с нами сделала, на кого нас променяла! Где же, --
говорю, -- ее жалость ко мне?
И так у меня защемило сердце, что не могу больше ни слова вымолвить...
Думаете, однако, что дочь Тевье не нашлась?
-- Ведь ты, -- сказала она, -- сам говоришь, что человеку, который
кается, даже сам бог прощает...
-- Кается? -- говорю я. -- Слишком поздно! Веточка, что однажды
оторвалась от дерева, должна засохнуть! Лист, что упал, должен сгнить. И
больше не говори со мной об этом! Хватит!
Увидав, что словами ничего не поделаешь, что Тевье уговорами не
возьмешь, она припала ко мне, стала руки целовать и говорить:
-- Отец! Пусть я умру здесь на месте, если ты и на этот раз оттолкнешь
ее, как тогда в лесу, когда она к тебе руки протягивала, а ты поворотил
лошадь и удрал!
-- Да что ты, -- говорю, -- пристала ко мне? Что за напасть на мою
голову?
Но она не отпускает, держит меня за руки и твердит свое:
-- Умереть мне на месте, если ты не простишь ее. Ведь она дочь тебе,
так же как и я!
-- Чего ты от меня хочешь? -- говорю. -- Не дочь она мне больше! Она
давно уже умерла!..
-- Нет! -- говорит Цейтл, -- она не умерла, она снова твоя дочь, как и
была, потому что с первой же минуты, как только она узнала, что нас
выселяют, она себе сказала, что выселяют всех нас, то есть и ее тоже. Где
мы, -- так мне сама Хава сказала, -- там и она будет. Наше изгнание -- ее
изгнание... И вот даже ее узел здесь...
Говорит она все это, торопясь, одним духом, слова сказать не дает и
показывает мне какой-то узел, в красный платок завязанный... И тут же
открывает дверь во вторую комнату и зовет: "Хава!" Честное слово! И что мне
сказать вам, дорогой друг? Совсем так, как у вас в книжках описывается:
показывается в дверях Хава -- здоровая, крепкая, красивая, как была, ничуть
не изменилась, только лицо немного озабоченное и глаза чуть подернуты. А
голову держит прямо, с гордостью. Останавливается на минутку, смотрит на
меня, а я на нее. Потом простирает ко мне обе руки и только одно слово может
выговорить, одно-единственное слово и едва слышно:
-- Отец!
Извините меня! Как вспомню, так и сейчас слезы глаза застилают. Не
думайте, однако, что Тевье, упаси бог, расплакался, слезам волю дал,
глупости! То есть, конечно, то, что я тогда пережил и перечувствовал, это
само собой... Ведь и вы отец и знаете не меньше моего, что значит жалость к
детям... Дитя, как бы оно ни провинилось, -- если прямо в душу к вам влезает
и говорит: "Отец!" -- ну, скажите, можно его оттолкнуть? Попробуйте!.. Но, с
другой стороны, голова идет кругом, и на память приходит все то зло, что она
мне причинила... Федька Галаган... Поп... Мои слезы... Смерть Голды... Нет!
Скажите сами, разве можно все это забыть? Как забыть? Но опять-таки родное
дитя... "Как отец жалеет детей своих". Разве можно человеку быть таким
жестоким, если сам бог говорит о себе, что он -- бог всепрощающий! А тем
более, если она раскаивается, хочет вернуться к своему отцу и к своему богу?
Что скажете вы, пане Шолом-Алейхем? Ведь вы человек, который сочиняет книжки
и миру советы подает, -- скажите сами, как должен был поступить Тевье?
Обнять ее как родную, расцеловать и сказать, как в молитве сказано: "Простил
по слову твоему" -- иди ко мне, ты мое дитя? Или поворотить дышло, как я
сделал когда-то, и сказать ей: "Иди подобру-поздорову, откуда пришла"? Нет,
серьезно, допустим, что вы на моем месте... Скажите мне откровенно, как
доброму другу: как бы вы поступили? А если не можете сказать сейчас, даю вам
срок, подумайте. А пока что надо идти: внуки ждут не дождутся деда. Надо вам
сказать, что внуки еще в тысячу раз дороже, чем дети. "Чада и чада чад
твоих!" Шутка ли!
Будьте здоровы и не взыщите, что заморочил вам голову. Зато будет у
вас, о чем писать. А если даст бог мы еще, наверное, встретимся. До
свидания! Всего хорошего!
1914
ПРИМЕЧАНИЯ
Серия монологов, объединенная в книге "Тевье-молочник", писалась
Шолом-Алейхемом и печаталась в периодической печати в течение двадцати лет
-- 1894 -- 1914 годы.
Книга "Тевье-молочник" больше всех других произведений Шолом-Алейхема
изобилует цитатами из "священного писания", молитв и др., но это не потому,
что Тевье является типом начетника, а потому, что через своего Тевье
Шолом-Алейхем высмеивает, развенчивает начетников и начетничество.
В еврейском оригинале все эти цитаты Тевье произносит на
древнееврейском языке оригиналов библии, талмуда или молитв и переводит их
на еврейский язык (идиш) по-своему, то есть искажая их прямой смысл, не
потому, что он не понимает их действительное значение, а потому, что этим он
хочет показать несоответствие между "священным писанием" и действительной
жизнью.
Нет смысла объяснять все цитаты и их искажения читателю, так как это
понятно из контекста.
"A3 НЕДОСТОЙНЫЙ". СЧАСТЬЕ ПРИВАЛИЛО!
Написаны Шолом-Алейхемом в 1894 году и напечатаны впервые в сборнике
"Дер Хойзфрайнд" ("Друг дома"), историко-литературная книга, том четвертый,
Варшава, 1895.
В своем письме от 26 сентября 1894 года Шолом-Алейхем пишет М.
Спектору, редактору-издателю сборника "Дер Хойзфрайнд": "...Не позже чем
через месяц, а именно 20 октября Вы, с божьей помощью, получите от меня
обещанное произведение под названием "Тевье-молочник -- история о том, как
он неожиданно разбогател, рассказана самим Тевье и изложена слово в слово
Шолом-Алейхемом..."
Пятидесятница -- еврейский религиозный праздник -- пятидесятый день со
второго дня пасхи. (Имеются ввиду праздник Шавуот и праздник Песах; отсчет -
так называемый отсчет Омера - ведется от дня после первой ночи Песаха -
Лель-а-Седер, 7 недель, 49 дней, и на 50-й день - праздник Шавуот.
Примечание Б.Бердичевского).
...дважды по восемнадцать... -- Число восемнадцать и кратные ему по
еврейскому народному поверью считаются счастливыми числами, так как числовое
значение букв, составляющих древнееврейское слово, обозначающее "жизнь",
равно восемнадцати.
Коробочный сбор -- специальный налог на "кошерное" мясо (то есть мясо
от скота или птиц, зарезанных и специально приготовленных по закону
еврейской религии) при царизме. Налог этот сдавался на откуп, и откупщик
выколачивал его у еврейского населения (в особенности страдала от этого
беднота).
ХИМЕРА
Написано Шолом-Алейхемом и напечатано в 1899 году в еженедельнике "Дер
Юд" ("Еврей").
..."все суетятся", как сказал царь Давид... -- Это изречение взято из
библейской книги "Экклезиаст" и никакого отношения к царю Давиду не имеет;
Тевье упоминает царя Давида для вящего авторитета.
...как праотца Авраама... -- Приведенный стих из псалмов никакого
отношения к праотцу Аврааму не имеет (см. предыдущее примечание).
НЫНЕШНИЕ ДЕТИ
Написано Шолом-Алейхемом и напечатано в 1899 году в еженедельнике "Дер
Юд".
"Аскакурдо демасканто декурносе дефарсмахто..." -- бессмысленный набор
выдуманных слов, который по своему звучанию напоминает талмудическую фразу.
Ежели есть свинину, то пусть по бороде течет! -- то есть ежели
согрешить, то по стоящему делу (по закону еврейской религии есть свинину
запрещено).
ГОДЛ
Написано Шолом-Алейхемом и напечатано в 1904 году в ежедневной газете
"Дер Фрайнд". ("Друг").
Раби (титул ученого) Иоханав-Гасандлер (башмачник) -- один из творцов
талмуда, живший во II веке н. э.
"Феферл" -- еврейский перевод слова "Перчик".
"Радость и освобождение..." -- фраза из библейской книги "Эсфирь", к
талмуду, мидрашу (сборники толкований священного писания, притч и
назидательных сказаний) не имеет отношения.
Раши -- комментарий к библии и талмуду.
"Кущи" -- осенний еврейский религиозный праздник. (Имеется ввиду
праздник Суккот. Сукка - ритуальный шалаш, в котором евреи живут во время
недели праздника. Примечание Б.Бердичевского).
В эту ночь на небе решается наша судьба. -- Религиозное суеверие, что в
эту ночь подписывается на небе решение о судьбе каждого человека, согласно
постановлению, вынесенного о нем в недавно прошедшем "Судном дне". (Судный
день - Йом кипур - день покаяния; это не суеверие, а один из
основополагающих еврейских праздников, традиция и заповедь, которая
неукоснительно соблюдается даже неверующими евреями. Примечание
Б.Бердичевского).
XАВА
Написано Шолом-Алейхемом и напечатано в 1906 году в еженедельнике "Дос
юдише фолк" ("Еврейский народ"), Вильна.
"Берешит бара элогим..." -- начальный стих библии: "Вначале бог
сотворил..."
ШПРИНЦА
Написано Шолом-Алейхемом и напечатано в 1907 году в ежедневной газете
"Унзер лебн" ("Наша жизнь"), Варшава.
Кишинев, "коснетуция", погромы... -- Имеются в виду: кровавый погром
против евреев, учиненный царским правительством в Кишиневе в апреле 1903
года, "конституция" 1905 года, которую царское правительство вынуждено было
дать для успокоения революционной бури, и ряд жестоких еврейских погромов,
организованных царским правительством в 1905 -- 1906 годах при помощи
контрреволюционных черносотенных банд.
...решили верхом прокатиться? -- Тевье упрекает молодых людей в том,
что они в праздник ездят верхом, так как по закону еврейской религии по
субботам и праздникам ездить куда-нибудь запрещено.
Иов -- герой библейской книги под этим же названием, где рассказывается
