- С благополучным окончанием дел... А кто? Я все. Кабы не я, - чорта
лысого вам Зыкова сыскать... Ручку!
Суслов быстро убрал свои руки назад.
- Наградишка-то будет, ай не? - и широкий рот горбуна скривился в
подхалимной, как грязная слизь, улыбке.
Суслов отступил на два шага и громко сказал:
- Бывший партизан Наперсток за кровожадную бессмысленную жестокость,
проявленную им при разгроме города...
Наперсток радостно улыбался, торжествующе поглядывая в застывшие лица
красноармейцев, он не слышал, что говорит товарищ Суслов, и только одно
слово, как полымя, пронизало оба его уха:
- Расстрел.
- Хы-хы-хы, - ничего не соображая, бессмысленно загоготал Наперсток,
однако глаза его заметались от лица к лицу и сразу провалились, как в
яму, в рот товарища Суслова.
- Взять! - резко открылся и закрылся рот.
Наперсток сразу вырос на аршин, сразу до земли согнулся. Залп - и
уродливое тело его заскакало по камням в смерть.
Был поздний вечер, тихий и теплый. Девки пригнали коров и овец. Двор
оживился.
Над свежей могилой под зеленой лиственницей, куда зарывали двух крас-
ноармейцев, прогремел последний залп в память со славою погибших. Пели
революционные псалмы и стихиры. Товарищ Суслов говорил речь.
Тереха Толстолобов с красноармейцем поехали "на вершних" в лес, сняли
удавленницу-Степаниду с петли и привезли домой. Тереха положил ее в той
комнате, где ночевала Таня, зажег лампадку и свечи, крякал, пил вино,
утром собирался за попом. Но ему был дан приказ - с зарею вывести отряд
на дорогу.
Красноармейцы торопливо обстругивали большой надмогильный крест, Сус-
лов сделал надпись. Крест белел даже среди ночи, на нем висел из хвой
венок.
Ночь была холодная, как в сентябре, серпом стоял в небе месяц...
Утро было все в тумане. Тереха повел отряд. Лукерья с девками боялись
мертвецов, ушли в лес.
И опять спустилась ночь, темная, без звезд и месяца.
В пропасти кучкой лежали трое: кержак, каторжник и купеческая дочь. В
избе, с темным и страшным лицом - Степанида. Возле заимки, с ржавым меж
лопатками ножом, уткнув в мох морду, - медвежонок.
Заимка была пуста. Слеталось коршунье.
