набирать ее в шприц, а затем выпрыскивать на нижние пролеты лестницы.
- Что он делает?
- Машину полощет. Чтоб лишнего уксуса не было...
В это время Радедорм, сидя на ступеньках, исполнял странный танец:
придерживая большими пальцами пробки зажатых в обеих руках пузырьков, он
активно тряс кулаками, то в такт, то в разнобой. Иногда он останавливал-
ся, смотрел пузырьки на просвет и снова продолжал взбалтывание.
Все, словно замерзшие, наблюдали за этими движениями. Мне тогда пока-
залось, что Радедорм - это что-то типа гипнотизера, заставляющего всех
подчиняться своей непредсказуемой воле. Или он алхимик? Колдующий над
пузырьками, составляющий из элементарных и доступных компонентов нечто
непостижимое, вроде философского камня, дарующего власть и вечное бла-
женство.
- Готовьте петуха. - Гордо шепнул Радедорм, продолжая потряхивать пу-
зырьки, но уже менее активно. Заметно было, что жидкость в них приобрела
темно-коричневый цвет. Пространство под пробкой сплошь заполняли мелкие
пузыри.
- Держи. - И Радедорм передал Джефу один флакончик. Хиппарь осторожно
принял его, так же, как Радедорм, с силой придавливая пробку.
В пальцах изготовителя мульки появилась длинная толстая игла. Он ос-
торожно воткнул ее в резину и проколол пробку насквозь. Раздалось слабое
шипение и на толстом конце иголки появились коричневые пузырики.
- Готово. - Радедорм торжествующе огляделся. Заметив, что все смотрят
на него, он прошипел:
- Что, петуха всем впадлу наматывать?!
Засуетился Нефедыч. Он запустил руку в тусовку, достал медицинскую
иглу, двойника продырявившей пробку, и начал медленно наматывать на нее
шматок ваты размером с два ногтя большого пальца. Получилась плотная
ватная груша.
Радедорм снял с пузырька крышку с иголкой, осторожно, чтобы не испач-
каться в коричневой массе, передал это сооружение Джефу:
- Проткни свой.
Джеф нашел в перилах лестницы развилку и, заведя пробку за нее, осво-
бодил иглу. Но когда он собирался продырявить доверенный ему пузырек,
палец его соскользнул и крышечка с хлопком покинула насиженное место.
Описав дугу, и разбрызгивая в ходе полета мелкие брызги, она покатилась
по ступенькам. В воздухе повис слабенький запах горького миндаля.
- Сорвалась. - Проговорил Джеф, удивляясь, как же такое могло вообще
случиться. Он поставил пузырек на ступеньку рядом с Радедормом и отошел,
слизывая с пальцев темные капли.
- Дайте в руки мне баян! - Пропел Радедорм, ставя свою склянку ко
второй:
- Я порву его к хуям!
Из бездонной тусовки появился еще один шприц, поболе первого. Раде-
дорм присоединил к нему иглу с "петухом", поводил поршнем вверх-вниз.
Глаза его начали радостно блестеть. Он улыбнулся, и бормоча что-то под
нос взял со ступеньки пузырек. Опустив в него иглу с ваткой, он ловко
перехватил шприц и большим пальцем начал оттягивать поршень.
Сначала ничего не происходило. Потом в баллончике шприца появилась
первая капля и он начал наполняться прозрачной, слегка желтоватой жид-
костью. Жидкость пузырилась.
Джеф наматывал второго петуха, а Нефедыч и Мулька не отрываясь наблю-
дали за заполнением баллончика. Вскоре, когда тот был почти полон, Раде-
дорм прекратил отсасывание и отсоединил иглу, оставив ее в пузырьке.
- На, выбирай себе. - Протянул он остатки Нефедычу. Тот сразу принял-
ся за это дело. Сам же Радедорм, прекратив обращать внимание на что бы
то ни было, нацепил на шприц новую, тонкую иголку и закатал себе рукав.
Показалось предплечье, на нем виднелись цепочки небольших коросточек.
Радедорм издал радостное шипение, взял шприц в рот и перетянул руку ман-
жетом рубашки.
Взбухли серые кабеля. Я заворожено смотрел на выпирающие из-под кожи
вены, палец Радедорма, который надавливал на них.
Наконец, наркоман принял решение. Он извлек шприц изо рта и нацелился
иголкой в найденное место:
- Ну, не подведи, старый добрый рекордишник! - И игла продырявила ко-
жу.
- Контроль, ты где? - Бормотал Радедорм, зачем-то пытаясь большим
пальцем оттянуть поршень. В прозрачную жидкость брызнула кровь. Она не-
широкой струйкой потекла вниз, стелясь по внутренней стороне стеклянного
баллончика, не смешиваясь с раствором наркотика.
- Погнали. - Шепнул Радедорм, он шевельнул рукой, манжета, ее перетя-
гивающая распустилась и упала прямо на то место, где был воткнут шприц.
Но наркоман, не обращая на это внимания, начал вводить мульку.
Секунд пять - и шприц был пуст.
Рывком выдернув иглу из руки, Радедорм протянул шприц. Джеф тут же
его взял. За мгновения, пока отверстие от укола оставалось без присмот-
ра, через него уже вытекло сколько-то крови, оставляя на коже тем-
но-красную полоску. Отдав инструмент, Радедорм прижал дырку пальцем и
медленно откинулся на пыльные ступени.
Пока он лежал с закрытыми глазами, Джеф сполоснул шприц от крови,
взял пузырек, и, нацепив торчащую из него иглу на шприц, стал набирать
раствор мульки.
Неужели он хочет уколоться тем же шприцом? Я недоумевал, ведь шприцы
надо кипятить, стерилизовать, иначе...
- А вы все одним?.. - Наклонился я к Нефедычу.
- Не стремайся. - Он взял меня за локоть и доверительно впился взгля-
дом в мои расширенные глаза. - Мы чистые. Гепатита ни у кого нет и не
было. И вообще, мулька хороша тем, что она сама антисептик. Через нее не
заразишься.
Джеф уже наполнил шприц, а Радедорм не подавал признаков жизни.
- Подержи... - Попросил Джеф Мульку. Та с готовностью обхватила его
бицепс обеими руками. Джеф не стал садиться и долго готовиться. Он чуть
ли не с размаху всадил иглу и сразу же начал жать на поршень, вдавливая
в себя наркотик.
Закончив, он отдал шприц Нефедычу и сполз по стенке.
- С ними все в порядке? - Спросить, кроме переминающейся с ноги на
ногу Мульки, было уже некого.
- Ага... Приходуются.
После этого она на меня посмотрела. И я понял, что она ни за какие
коврижки не уступит мне свою очередь. Я буду последним. Странно, оказы-
вается я еще лелеял какие-то надежды...
Пока Мулька колола Нефедыча очухался Радедорм. Я тут же пристал к не-
му:
- Что, от этого так сознание теряют?
- Не-е... Это приход. Его надо чувствовать...
Да, - Вдруг переменил он тему, - Ты до сих пор хочешь сесть на иглу?
Я кивнул, понимая, что это "сесть на иглу" должно означать приобщение
к клану потребителей наркотиков.
- Что ж, запомни этот день! Сегодня ты впервые ширнешься. Ширяние -
это не простое баловство, это погружение в неизведанные глубины твоей
психики, это путешествие в мир, в котором ты никогда еще не бывал, мир
удивительный и странный, не похожий ни на что виденное тобою раньше.
Ширка - это философский процесс. С каждой последующей вмазкой ты будешь
все сильнее погружаться в эту философию, постигать ее и, вместе с ней
постигать и себя...
- Потише вещай. Болтушка напала? - Прошипел с пола Джеф.
- Приходуйся, давай. - Добродушно проворчал Радедорм и продолжил, но
уже значительно тише:
- Это путь, с которого уже нет возврата. Но не бойся, используй свой
шанс, чтобы изменить себя и стать выше недоебаной толпы ебучих урелов,
не знающих кайфа вмазки. Ты будешь выше пидорасов-совков, ты будешь
ссать и срать им на лысины, пролетая над их безмозглыми бошками. Ты бу-
дешь ебать всех самых красивых баб и никто тебе в этом не помешает. Ты
будешь свободен от условностей и хуиных комплексов, которыми напичкал
тебя красножопый совок, который только и стоит того, чтобы засандалить
ему километровым хуилой, чтоб разорвать к ебеням все его задроченные
кишки и чтоб издох он в страшных муках не в силах отсосать сам себе!..
Слова пролетали мимо меня, почти не затрагивая сознание. Заботило ме-
ня одно: Мулька лежала уколотая, а Джеф набирал в шприц, уже ширнувший
четверых сегодня (а за все время его жизни?..), остатки мульки. Сколько
их? Сколько мне достанется? И достанется ли вообще?
Но Джеф закончил процедуру выбирания и улыбнулся. Он улыбнулся мне:
- Готов?
В горле стало неудобно, словно мне вставили, без на то моего согла-
сия, чужой протез. Горький и скребущий.
Я судорожно кивнул, рукав и так у меня был закатан выше локтя.
- Может сядешь?
Сказать, что я сел, значит соврать. Я бухнулся на холодные жесткие
ступени и протянул руку.
- Поставь локоть на колено. - Приказал Джеф. Пришлось повиноваться.
- Нефедыч, перетяни ему.
И Нефедыч обхватил своими лапами мою несчастную руку.
- Не смотри, если страшно, - Разродился советом Джеф, но я решил, что
мне не будет страшно, что я буду смотреть как...
Игла вонзилась в мою руку. Боли почти не было. Разве что самую ма-
лость, на которую и внимание обращать совестно.
- Классные веняки. - Шептал Джеф. - В такие с закрытыми глазами ши-
рять можно.
Пока он это говорил, в шприце показалась кровь. Моя кровь.
Сейчас...
Нефедыч убрал сдавливавшие руки и Джеф начал медленно вводить в меня
мульку. Наркотик. Неужели это я?..
- Если станет нехорошо, говори сразу.
Я замотал головой.
- На приходе резких движений не делай и закрой глаза.
Вдруг шприц выдернули. Оказывается все... Наркотик в крови. Кровь во
мне. А где же приход?
Я мерз на ступенях, смежив веки и исподтишка поглядывая за новыми
приятелями. Я боялся, что пока я тут лежу, они тихо съебутся и оставят
меня одного...
Вы ждете описания того, что со мой произошло после укола?
А почти ничего!
Я не понимал, чего надо ждать. Я сжался внутри. Я боролся со всем,
что хоть на гран могло показаться странным.
Я ждал немыслимых ощущений, а их-то и не было! Я подготовился к гал-
люцинациям, но, вот хуйня, ни хуя подобного!
Да, появилось какое-то приподнятое состояние. Да, захотелось пить и
ссать. Да, на языке появился привкус горького миндаля. Ну и что?
И это все?
Ради этого люди рискуют жизнями? Ради этого идут на риск быть поса-
женными в тюрягу?
Непонятно...
Поебень какая-то.
И ничего страшного.
Эта мысль меня успокоила. Хотя нет, я был слегка возбужден, хотелось
рассказать всем о том, насколько напрасны, безосновательны, неприпиздны
были все мои страхи.
- Ну, как? - Наклонился надо мной Радедорм.
Мне не хотелось его огорчать, ведь он поделился со мной, хотя эфедрин
был куплен на мои кровные, ведь он все это сделал, хотя и по моей
просьбе, ведь...
- Хорошо... - Выдавил я из себя.
И понял, что не соврал.
Легкое тело. Ясные мысли. Что еще надо?
Потом мы долго тусовались по вечерней Москве. А вечером, почти ночью,
я пришел домой и что-то писал до самого утра...
ЭКЗАМЕН.
- Клочкед, - Сказали они, - Ты умеешь варить мульку?
Клочкед окинул взором эту парочку студентов. Они поймали его в сорти-
ре, куда не переменах сбиралась курящая часть студентов мужеского пола.
Пока Клочкед застегивал ширинку, они переминались с ноги на ногу, пыта-
лись спрятаться друг за друга, их очи болтались долу, но наметанный глаз
Клочкеда сразу узнал в этих пионерах Шантора Червица и Чевеида Снатайко.
- А кто это вам спзидил такую хуйню? - Пожал плечами Клочкед. И уви-
дел, что Шантор Червиц и Чевеид Снатайко запаниковали.
- Ну, как, это, этот, как его... Семарь-Здрахарь...
- А-а-а... Так он сам, вроде, варит...
- Да, да! - Обрадовался Чевеид Снатайко.
- Он нам все рассказал. - Закивал Шантор Червиц.
- Мы попробовали... - Признался Чевеид Снатайко.
- Но у нас ничего не получилось. - Откровенничал Шантор Червиц.
- А Семарь-Здрахарь говорил... - Начал выкручиваться Чевеид Снатайко.
- Что ты варишь лучше всех... - Заискивал Шантор Червиц.
Не сдерживая себя Клочкед рассмеялся:
- Это как же надо варить мульку, чтобы она не получилась?!..
Шантор Червиц и Чевеид Снатайко краснели, пыхтели и прятали под ка-
