новую пьесу Ричарда Родчера. Войдя в вестибюль, они услышали взволнованный
гул толпы, и она обернулась, чтобы узнать, в чем дело. Длинный черный
лимузин подкатил к тротуару, и из него вышли мужчина и женщина.
- Это он! - воскликнула какая-то женщина.
Вокруг машины стали собираться люди. Рослый шофер отошел в сторону, и
Дженифер увидела Майкла Моретти и его жену. Это он привлек внимание толпы.
Он был достаточно красивым, чтобы быть кинозвездой, достаточно смелым,
чтобы захватить воображение. Дженифер стояла, наблюдая, как Моретти с
женой прокладывали путь через толпу. Он прошел в трех футах от нее, и на
мгновение их глаза встретились. Она заметила, что глаза у него были так
черны, что не видно было зрачков. Через мгновение он скрылся в зале.
Дженифер не смогла насладиться спектаклем. Встреча с Моретти вызвала
поток унизительных воспоминаний. Она попросила Кена проводить ее домой
после первого акта.
Адам позвонил ей на следующий день, и она принудила себя отказаться
от его приглашения.
Но он только сказал:
- Я должен уехать за границу на некоторое время...
Это было как удар в живот.
- Насколько вы уезжаете?
- Только на несколько недель. Я позвоню вам, когда вернусь.
- Хорошо, - заставила она себя произнести, - желаю приятного
путешествия.
Она чувствовала себя так, как будто кто-то умер... Она представляла
себе Адама на пляже в Рио, окруженного полуобнаженными девицами, или под
тентом в Мехико, разливающим вино с темноглазой красоткой, или в
швейцарском отеле, занимающимся любовью с... Прекрати! - сказала она себе.
Ей нужно было спросить, куда он едет. Это, вероятно, деловая поездка в
какой-нибудь заброшенный уголок, где у него не будет времени на женщин,
возможно, где-нибудь в пустыне, где ему придется работать по двадцать
четыре часа в сутки. Ей, конечно, следовало осторожно расспросить его...
Кен вошел в контору и остановился, глядя на нее.
- Ты разговариваешь сама с собой? У тебя все в порядке?
Нет! - хотелось ей закричать. Мне нужен врач... Мне необходим
холодный душ... Мне необходим Адам Уорнер...
Она сказала:
- Все нормально. Я просто немного устала.
- Почему бы тебе не лечь сегодня пораньше?
Ей хотелось знать, когда ляжет сегодня Адам...
Позвонил отец Райан.
- Я заходил к Конни Гаррет. Она сказала, что вы навещаете ее.
- Да.
Эти визиты усугубляли в ней чувство вины и собственной беспомощности.
Она погрузилась в работу, но все равно время тянулось невыносимо
медленно. В суде она была почти каждый день и работала дома почти каждый
вечер.
- Отдохни. Ты убьешь себя! - советовал Кен.
Но Дженифер нуждалась в физическом и умственном истощении.
Я дура, говорила она себе, дурная девчонка...
Адам позвонил через четыре недели.
- Я только что вернулся, - сказал он.
Она затрепетала при звуках его голоса.
- Встретимся сегодня за ленчем? - предложил он.
- Да, с удовольствием, Адам.
Она подумала, что ей удалось справиться с собой. Ведь только "да, с
удовольствием, Адам"... "дубовая комната в "Плаза"? Отлично!"
Это был наиболее деловой и не романтический обеденный зал в мире, где
встречались видные, немолодые дельцы, биржевые маклеры и банкиры. В
течение долгих лет он становился последним бастионом мужского уединения, и
его двери лишь недавно открылись для женщин.
Дженифер пришла раньше и села за стол. Через несколько минут появился
Адам. Она увидела его высокую стройную фигуру и у нее стало сухо во рту.
Он выглядел загорелым, и она подумала, что ее фантазии о нем могли быть и
правдой... Он улыбнулся, взял ее руку, и Дженифер поняла, в это мгновение,
что все ее рассуждения об Адаме Уорнере и женатых мужчинах теперь не имели
больше никакого значения... Она не могла контролировать себя, как будто
кто-то другой руководил ею, говорил ей, что ей делать, что она должна
делать... Она не могла объяснить, что с ней происходит, потому что никогда
не испытывала ничего подобного. Назовите это химией, подумала она,
назовите гипнозом, назовите это божьей волей... Она только знала, что ей
хотелось быть в объятиях этого человека, хотелось так, как никогда раньше
не хотелось ничего в жизни... Глядя на него, она представила, как он
занимается с ней любовью, страстно обнимая ее тело, она чувствовала его
крепкое тело на ней, внутри нее... И почувствовала, что краснеет.
Он произнес извиняющимся тоном:
- Простите, что не пригласил вас заранее. Клиент внезапно отменил
встречу за ленчем.
Она мысленно поблагодарила клиента.
- Я привез вам кое-что, - сказал Адам. - Это из Милана.
Это был маленький зеленый с золотом шарик. Так вот где он был!
Итальянские девушки...
- Красивая вещь, Адам. Спасибо.
- Вы когда-нибудь были в Милане?
- Нет. Я видела фотографии Миланского кафедрального собора. Он очень
красив!
- Я не большой любитель осматривать достопримечательности. Согласно
моей теории, достаточно увидеть одну церковь, чтобы иметь представление
обо всех остальных.
Позже, вспоминая этот ленч, Дженифер, как ни старалась, не могла
вспомнить, о чем они говорили, что ели, кто останавливался около стола,
чтобы поздороваться с ними... Она могла лишь вспомнить близость Адама, его
прикосновения, его взгляды... Ей казалось, что кто-то околдовал ее,
заключил в оболочку, которую она не в силах была разорвать.
В какое-то мгновение она подумала: я знаю что делать, я пойду на
близость с ним. Только один раз. Это не может быть так замечательно, как в
моих фантазиях... Тогда я смогу избавиться от него...
Когда их руки случайно соприкоснулись, казалось, между ними пробежал
электрический разряд. Они сидели, говоря о чем-то и ни о чем. Их слова не
имели значения. Они сидели за столом в невидимом объятии, лаская друг
друга, страстно любя друг друга, обнаженные и распутные. Они не имели ни
малейшего представления, что они едят, о чем говорят... Ими овладел
другой, более требовательный голод, который все рос и рос, пока стал
непереносим.
Он положил свою ладонь на ее руку и хрипло прошептал:
- Дженифер...
Она тихо сказала:
- Да, давайте уйдем отсюда...
Она ждала в оживленном, заполненном людьми вестибюле, пока Адам
регистрировался у стойки. Они получили комнату в старой части отеля
"Плаза", выходящую на 58-ю стрит. Они воспользовались запасным лифтом, и
ей казалось, что этот подъем никогда не кончится.
Если она впоследствии ничего не могла вспомнить о ленче, то она
помнила все об этой их комнате. Годы спустя она прекрасно помнила вид и
цвет штор и ковров, каждую картину и каждый предмет обстановки. Она
помнила звуки города, проникавшие туда. Эти образы остались с ней на всю
жизнь.
Это был волшебный, красочный, многоцветный взрыв в замедленной
съемке. В нем было то, как он раздевал ее, его стройное сильное тело в
постели, его грубость и нежность. В нем был страх и страсть. Их голод
пробудил даже жадность, требующую удовлетворения. Когда он проник в нее, у
нее в мозгу вспыхнули слова: я пропала! Они занимались любовью снова и
снова, и каждый раз ими овладевал почти непереносимый экстаз.
Потом, когда они лежали обессиленные, он сказал:
- Я чувствую себя так, как будто я впервые занимаюсь этим...
Дженифер молча погладила его грудь и засмеялась.
Он озадаченно посмотрел на нее.
- Что, это так смешно?
- Знаешь, что я говорила себе? Что если я лягу с тобой в постель один
раз, то смогу исключить тебя из своей жизни.
Он приподнялся и посмотрел на нее.
- И?...
- Я заблуждалась. Я чувствую себя так, как будто ты стал частью меня,
- она замялась, - по крайней мере, часть тебя стала частью меня...
Он знал, о чем она думала.
- Мы что-нибудь придумаем, - сказал он. - Мэри уезжает в понедельник
на месяц со своей теткой в Европу.
14
Дженифер и Адам были вместе почти каждую ночь. Он провел первую ночь
в ее маленькой неудобной квартирке, и на утро заявил:
- Мы потратим этот день на то, чтобы найти тебе подходящую квартиру.
К вечеру того же дня она подписывала договор на аренду квартиры в
новом фешенебельном здании в Стейтон Плейс, именуемом "Бельмонт Тауэрс".
- Зачем нам заходить сюда? - спросила она, глядя на это здание.
- Увидишь!
Квартира, которую они осмотрели, состояла из пяти комнат,
расположенных в двух этажах и прекрасно обставленных. Это была самая
роскошная квартира, которую она когда-либо видела.
Наверху была большая спальня и ванная, внизу - комната для гостей со
своей ванной и гостиная с прекрасным видом на Ист-ривер и город. Внизу
также были кухня и столовая.
- Как она тебе нравится? - спросил он.
- Нравится? Я люблю ее! - воскликнула она. - Но есть две проблемы...
Прежде всего, я, очевидно, не смогу себе этого позволить. И, во-вторых,
если и смогу, то она, вероятно, уже принадлежит кому-то другому.
- Она принадлежит нашей юридической фирме. Мы сняли ее для
приезжающих коллег, но я найду для них другое место.
- А какова плата?
- Я позабочусь о ней. Я...
- Нет.
- Это каприз, дорогая. Я свободно могу себе позволить...
Она покачала головой.
- Ты не понял, Адам... Я не могу тебе ничего дать, кроме себя самой,
и я хочу, чтобы это был подарок.
Он обнял ее и она прильнула к нему, сказав:
- Я знаю, что мне делать. Я буду работать вечерами.
В субботу они отправились за подарками, и он купил ей красивую ночную
сорочку и халат. Она купила ему рубашку. Потом они купили книги, еду и
духи в таком количестве, что ей хватило бы на ближайшие десять лет.
Затем пообедали в ресторане неподалеку от новой квартиры.
Вечером они там встречались после работы и обсуждали события дня,
потом она готовила ужин, а он накрывал на стол. Поев, они читали, смотрели
телевизор или играли в шахматы. Дженифер готовила любимые блюда Адама.
- Я бесстыжая, - сказала она ему. - Мне все время тебя не хватает.
Он притянул ее к себе.
- Спасибо...
Как странно, думала Дженифер, пока у них не начался роман, они
встречались открыто, но сейчас, когда они стали любовниками, они не смели
появляться на публике вместе, поэтому посещали места, где не могли
случайно встретиться со знакомыми: небольшие рестораны в деловой части
города, камерные музыкальные концерты в здании музыкальной школы на
Третьей стрит. Они посмотрели новую пьесу в театре "Омми" на 18-ой стрит,
а потом поужинали в "Гротта Аззура" на Брум-стрит и съели так много, что
поклялись не прикасаться к итальянской пище в течение месяца. Только у нас
уже нет месяца, думала она. Его жена возвращается через две недели...
Они ходили в "Халф Ноут", чтобы послушать джаз и прогуляться по
Виллидж, заглядывая в окна небольших художественных галерей.
В воскресенье они предавались лени, завтракая в халатах, читая
"Таймс", и слушали разносящийся над Манхэттеном звон церковных колоколов.
Она смотрела на сидящего напротив Адама и думала: помолись за меня!
Она знала, что это скоро кончится. Но несмотря на это, она никогда раньше
не испытывала такого счастья, такой эйфории. Любовники живут в особом
мире, в котором обостряются все чувства, и радость, которую она сейчас
испытывала с ним, стоила той цены, которую ей придется платить. Она знала,
что платить ей придется...
У времени есть несколько измерений. До сих пор ее жизнь измерялась в
часах и встречах с клиентами. Сейчас ее время исчислялось в минутах,
