смысле слова ходить по стенкам, зрелище было захватывающим.
Реймон продолжал путь к бассейну, который располагался в углублении
(пройти к нему можно было из главного коридора). Он свободно вмещал
нескольких человек. Но в это время, в 21:00, там никого не было. На краю
бассейна, нахмурившись, стояла Джейн Сэдлер. Эта крупная брюнетка с
обыкновенными чертами лица была канадкой, биотехником в органоциклическом
отделении. Шорты и тенниска подчеркивали ее прекрасную фигуру.
- Что-то случилось? - спросил Реймон.
- А, привет, констебль, - ответила она по-английски. - Все в порядке.
Я просто никак не соображу, как лучше украсить это место. Я должна
представить рекомендации нашему комитету.
- Разве они не решили устроить подобие римских терм?
- Угу. Но на все сразу нужно слишком много места. Нимфы и сатиры,
тополиные рощи, храмы - что еще? - Она рассмеялась. - Черт с ним со всем.
Я предложу ограничиться нимфами и сатирами. Если мы нарисуем плохо, всегда
можно будет переделать, пока у нас не кончится краска. Это обеспечит нам
занятие на будущее.
- Кто сможет продержаться пять лет - и еще пять, если нам придется
вернуться, - только на хобби? - медленно произнес Реймон.
Сэдлер снова рассмеялась.
- Никто. Не морочьте себе голову. У каждого на борту расписана полная
программа работ, вне зависимости от того, чем именно он собрался заняться
- теоретическими исследованиями, созданием величайшего романа космического
века или изучением греческого языка, давая взамен уроки тензорного
исчисления.
- Конечно. Я видел предложения. Они имеют какой-то смысл?
- Констебль, расслабьтесь! Другие экспедиции осуществили это, и
остались в более-менее здравом рассудке. Почему бы нам этого не сделать?
Вы пришли плавать - плавайте. - Она усмехнулась еще шире. - Окунитесь с
головой.
Реймон изобразил подобие улыбки, снял одежду и повесил ее на вешалку.
Сэдлер присвистнула.
- Ну и ну, - сказала она. - До сих пор я видела вас только в
комбинезоне. Неплохая коллекция бицепсов, трицепсов и прочего. Занимаетесь
гимнастикой?
- Такая у меня работа. Нужно поддерживать форму, - неловко ответил
он.
- Когда-нибудь, когда будете не на дежурстве, загляните ко мне в
каюту - позанимаемся, - предложила она.
- Я бы с удовольствием, - ответил он, оглядывая ее с головы до ног, -
но мы с Ингрид сейчас...
- Ну да, конечно. Я это в шутку. Ну, почти в шутку. Похоже, у меня
скоро тоже будет постоянный партнер.
- Правда? Кто, если не секрет?
- Элоф Нильсон. - Она подняла руку. - Нет, не надо мне ничего
говорить. Он не Адонис, это верно. И ведет себя иногда не лучшим образом.
Но у него великолепный ум, лучший ум на корабле, по-моему. Слушая его,
невозможно соскучиться. - Она отвела взгляд. - И он тоже очень одинок.
Реймон некоторое время стоял молча.
- Ты очень хорошая, Джейн, - сказал он. - У нас с Ингрид здесь
встреча. Почему бы тебе к нам не присоединиться?
Она склонила голову набок.
- Ей-богу, ты все-таки прячешь человеческую душу под шкурой
полисмена! Не бойся, я не выдам твою тайну. И я не останусь. Уединения
нелегко добиться. Пока у вас есть такой шанс, наслаждайтесь им.
Она махнула рукой и ушла. Реймон смотрел ей вслед, потом перевел
взгляд на воду. Он так и стоял, пока не пришла Линдгрен.
- Прости, что задержалась, - сказала она. - Сообщение с Луны. Еще
один идиотский запрос, как у нас дела. Я определенно обрадуюсь, когда мы
уже выберемся в Большую Глубину.
Она поцеловала Реймона. Он едва ответил на поцелуй. Линдгрен сделала
шаг назад, облако беспокойства набежало на ее лицо.
- В чем дело, дорогой?
- Как ты считаешь, я чересчур жесткий? - напрямик спросил он.
Она не смогла ответить сразу. Флюоресцентный свет сиял на ее
соломенных волосах, ветерок от вентилятора слегка шевелил их. От арки
входа доносились звуки игры в мяч. Наконец она произнесла:
- Почему ты спрашиваешь?
- Одно замечание в разговоре. Собеседник хотел сделать мне приятное,
но это все равно было немного больно.
Линдгрен нахмурилась.
- Я тебе уже говорила, что ты нажимал сильнее, чем мне бы хотелось, в
тех нескольких случаях, когда ставил кого-нибудь на место. На корабле нет
ни дураков, ни злонамеренных, ни саботажников.
- Разве я не должен был велеть Норберту Вильямсу заткнуться, когда он
принялся осуждать Швецию на мессе? Такие вещи могут кончиться весьма
плачевно. - Реймон опустил сжатый кулак на ладонь другой руки. - Пока нет
нужды, нет потребности в военной дисциплине. Пока. Но я видел столько
смертей, Ингрид. Может наступить время, когда мы не сумеем выжить, если не
будем действовать как единое целое.
- Да, быть может, это понадобится на Бете-3, - признала Линдгрен. -
Хотя роботы не сообщили никаких данных, свидетельствующих о разумной
жизни. В самом крайнем случае мы встретим дикарей, вооруженных копьями. И
вовсе не обязательно, что они будут враждебно к нам настроены.
- Я думал о таких опасностях, как бури, поломка корабля, болезни - и
Бог весть что еще. Это целый мир, который не является Землей. Или о
возможной катастрофе. Я не уверен, что современный человек знает о
вселенной все.
- На эту тему уже говорилось слишком много.
- Да. Она стара, как космические полеты; даже старше. От этого она не
становится менее реальной. - Реймон искал нужные слова. - То, что я
пытаюсь сделать... Я не уверен. Наша ситуация не похожа ни на одну из тех,
в которых я бывал. Я пытаюсь... как-то... поддержать и сохранить идею
власти. Большей, чем простое послушание правилам и офицерам. Власти,
которая имеет право приказать что угодно, приказать человеку умереть, если
это спасет остальных... - Он всмотрелся в озадаченное лицо Линдгрен и
вздохнул. - Нет, ты не понимаешь. Ты не можешь понять. Твой мир всегда был
добр.
- Может быть, ты сможешь мне объяснить, если повторишь несколько раз
иными словами. - Она говорила мягко. - И, может быть, я тоже смогу сделать
что-то понятным для тебя. Это будет нелегко. Ты никогда не снимал свой
панцирь, Карл. Но мы постараемся, правда? - Она улыбнулась и хлопнула его
по стальному бедру. - Прямо сейчас, глупышка, мы не на дежурстве.
Искупаемся?
Она выскользнула из одежды. Он смотрел, как она идет к нему. Ингрид
нравилось заниматься спортом, а потом загорать под лампой. Результатом
были полные груди и бедра, тонкая талия, длинные стройные ноги и загар,
красиво оттенявший ее светлые волосы.
- Бог мой, какая ты красавица! - сказал Реймон низким гортанным
голосом.
Она сделала пируэт.
- К вашим услугам, добрый сэр - если вы меня поймаете!
Четырьмя огромными прыжками, какие были возможны только при
пониженной гравитации, она добралась до конца трамплина для ныряльщиков и
прыгнула в воду. Ее падение было медленным, как во сне. Тут можно было бы
устраивать воздушный балет. Когда она нырнула, выплеснувшаяся вода на
несколько мгновений застыла кружевным узором.
Реймон вошел в бассейн с другой стороны. Плавание при таком ускорении
корабля мало чем отличалось от обычного, земного. Ингрид Линдгрен однажды
сказала, что дом человека - весь космос.
Сейчас она резвилась, ныряла, увертывалась, снова и снова ускользала
от Реймона. Их смех отражался эхом от стен. Когда наконец он загнал ее в
угол, Ингрид обняла его за шею, приблизила губы к его уху и прошептала:
- Вот ты меня и поймал.
- Мм-гм. - Реймон поцеловал впадинку между ее плечом и горлом. Он
почувствовал сквозь вкус воды запах живого девичьего тела. - Бери нашу
одежду и пойдем.
Он легко нес шесть килограммов ее веса на одной руке. Когда они
оказались одни в лестничном колодце, он приласкал ее свободной рукой. Она
отбрыкнулась пятками и захихикала.
- Сластолюбец!
- Мы скоро снова окажемся в нормальной гравитации, - напомнил он ей и
стал спускаться вниз на офицерский уровень на скорости, на которой на
Земле они бы сломали шеи.
...Через некоторое время Ингрид приподнялась на локте и встретилась
взглядом с его глазами. Была полутьма. Вокруг двигались тени, окрашивая ее
в два оттенка - золото и янтарь. Она очертила пальцем профиль мужчины.
- Ты великолепный любовник, Карл, - пробормотала она. - У меня
никогда не было лучшего.
- Я тоже от тебя в восторге, - сказал он.
Неожиданная горечь появилась в ее тоне и выражении лица.
- Но это единственное время, когда ты на самом деле раскрываешься. А
раскрываешься ли ты по-настоящему даже в такие моменты?
- Что мне показывать? - его тон стал жестче. - Я же рассказывал тебе
о событиях моего прошлого.
- Анекдоты. Эпизоды. Никакой взаимосвязи, ничего... Сегодня в
бассейне ты впервые слегка приоткрылся и тотчас закрылся опять. Почему? Я
не воспользуюсь знанием во вред тебе, Карл.
Он сел, нахмурившись.
- Не понимаю, о чем ты. Люди узнают друг друга, живя вместе. Ты
знаешь, что я восхищаюсь классическими художниками, Рембрандтом и
Боунстеллом, и безразличен к абстракционизму или хромодинамике. Я не очень
музыкален. У меня казарменное чувство юмора. Мои политические взгляды
консервативны. Я больше люблю tournedos, чем филе миньон, и хотел бы,
чтобы резервуары снабжали нас почаще и тем, и другим. Я играю в скверную
игру покер - или играл бы, если бы здесь, на борту корабля это имело хоть
какой-то смысл. Я очень люблю что-то мастерить, и делаю это хорошо, так
что я буду помогать делать лабораторные устройства, как только проект
получит развитие. Прямо сейчас я пытаюсь читать "Войну и мир", но все
время засыпаю. - Он ударил по матрасу. - Что еще тебе нужно знать?
- Все, - печально ответила она.
Она жестом обвела комнату. Ее платяной шкаф как раз был открыт,
демонстрируя невинную суетность ее лучших нарядов. Полки были до предела
забиты ее личными сокровищами - потрепанный старый экземпляр Беллмана,
лютня, дюжина картин, ожидающих своей очереди оказаться на стенах,
маленькие портреты ее родных, фигурка Хопи кахина...
- Ты не взял с собой ничего личного.
- Я путешествую по жизни налегке.
- По трудной дороге, надо полагать. Может быть, однажды ты доверишься
мне. - Она подвинулась к нему. - Не думай сейчас об этом, Карл. Я не хочу
беспокоить тебя. Я снова хочу, чтобы ты был во мне. Ты знаешь, наше
партнерство перестало быть вопросом удобства и дружбы. Я в тебя влюбилась.
Когда была достигнута соответствующая скорость, "Леонора Кристина",
устремившаяся из окрестностей Земли по направлению к знаку Зодиака,
управляемому Девой, вырвалась на свободу. Устройства разгона остыли. Она
превратилась в еще одну комету. На нее действовали только силы гравитации,
замедляя ее стремительный бег.
Так и было задумано. Но эффект должен был поддерживаться минимальным,
поскольку погрешности межзвездной навигации достаточно велики. Поэтому
Команда - профессиональные космонавты, в отличие от научного и
технического персонала - работала в жестких временных рамках.
Борис Федоров вывел наружу бригаду. Их задание было сложным. Нужна
сноровка, чтобы работать в невесомости, и не исчерпать все силы, управляя
инструментами и телом. Даже самые лучшие и опытные иногда теряли сцепку
подошв с корпусом корабля. Тогда космонавт, ругаясь, улетал в
пространство, испытывая головокружение от центробежных сил, пока его не
останавливала страховочная веревка и он не добирался по ней обратно.
Освещение было скверным: нестерпимый блеск на солнце, чернильная темнота в
тени, если не считать лужиц нерассеянного света от фонариков на шлемах.
