меня, я приказал доктору начинить вас стимуляторами... Нам нужно ваше
решение. И немедленно. Несколько человек ранены. Двое мертвы. Трое
исчезли. Враги отступили, я думаю, с пленниками.
Он положил меня на носилки и вынес из корабля. Я не испытывал боли,
но голова кружилась. Вы знаете, как чувствуешь себя, когда по горло набит
наркотиками? Мануэль сказал мне, что кость левой ноги скрепили, но сейчас
дело было не в этом... Гувер и Мирамото погибли, Вуллис, Ченг и Зурковский
исчезли.
Лагерь под оранжевым солнцем казался неестественно спокойным. Мои
люди расчистили его, пока я был без сознания. Трупы врагов лежали в ряд.
Двадцать три милдивана - это число будет преследовать меня до конца жизни
- и не знаю сколько лугалов. Вероятно, не меньше сотни. Меня пронесли
мимо. Я всматривался в их окровавленные лица, но никого не узнал.
Наших пленников разместили в главном котловане фундамента. Около ста
лугалов, но только два милдивана. Большинство раненых они унесли с собой.
С таким количеством конструкций и машин, стоявших кругом, это нетрудно
было сделать. Мануэль объяснил мне, что остановил нападение парализующим
лучом. Он оказался наилучшим оружием. Нельзя заставить лугала не сражаться
за своего хозяина даже под угрозой смерти.
В углу ямы, глядя на вооруженных людей, стояли два милдивана. Один
был не знаком мне. У него был ужасный ожог от бластера, и наши медики дали
ему болеутоляющее. Но другого, невредимого, я узнал. Это был Кочихир,
старший сын Шивару, приходивший к нам раз или два с отцом.
Мы какое-то время смотрели друг на друга. Наконец я спросил:
- Почему? Почему вы сделали это?
Каждое слово белым облачком вылетало изо рта, а ветер уносил его.
- Потому что они предатели, убийцы и воры по натуре, - сказал Ющенков
на языке Улаш. Группа Брандера позаботилась собрать все слова, относящиеся
к понятиям чести и бесчестия.
Ющенков плюнул на Кочихира.
- Мы должны охотиться на них, как на диких зверей, - сказал он. Гувер
был его двоюродным братом.
- Нет, - возразил я на языке Улаш, потому что среди лугалов пронесся
ропот, свидетельствующий о том, что они готовы на любые, самые безумные
поступки. - Не говорите так...
Ющенков замолчал, и вновь среди этих волосатых существ послышался
гул, как рокот океанского прибоя.
- Но, Кочихир, - сказал я, - твой отец был моим хорошим другом. Во
всяком случае, я в это верил. Чем мы обидели его и ваших людей?
Он поднял гребень на голове, обернул хвост вокруг лодыжек и фыркнул:
- Вы должны уйти. Иначе мы будем уничтожать вас в лесах, обрушим на
вас холмы, прогоним через лагерь рогатых зверей, отравим источники и
сожжем всю траву под вашими ногами. Уходите, и не смейте возвращаться.
Я готов был взорваться, в голове у меня пульсировала боль - меня
охватила лихорадка. Я ответил:
- Мы не уйдем, пока не вернут наших людей. В лагере есть барабаны,
которые твой отец подарил мне до своей измены. Вызови своих людей,
Кочихир, и скажи им, чтобы вернули наших друзей. После этого, возможно, мы
сможем вести переговоры, не раньше.
Он смотрел на меня, не отвечая.
Я поманил Мануэля.
- Нет смысла продолжать разговор. Нужно организовать прочную оборону.
Второй раз нас не захватят врасплох. И пошлите на поиски флиттер: их отряд
не мог далеко уйти.
Вы лучше можете рассказать, как со мной спорили, Мануэль. Вы сказали,
что посылать флиттер - это напрасно тратить энергию, которая теперь нам
так необходима. Верно?
Мануэль выглядел смущенным.
- Я не хотел противоречить своему капитану, - проговорил он. - Но я
на самом деле считал, что разведка с воздуха ничего не обнаружит на этих
сотнях гектаров лесов, холмов и ущелий. Они могли разделиться, эти
дьяволы. Но даже если они шли вместе, инфракрасный детектор вряд ли
обнаружил бы их сквозь покров лесов. Но мне не нравится возражать своему
капитану.
- О, вы и не противоречили, - ответил Пер, и уголок его рта поднялся.
- После этого я чуть не сошел с ума. Бушевал и кричал на вас, да? Велел,
чтобы вы выполнили приказ и подняли в воздух все флиттеры. Вы отсалютовали
и пошли, но я остановил вас: вы не должны были вылетать лично. Вы слишком
ценны для корабля. Я хотел послать человека с опытом жизни в лесу, который
смог бы найти следы даже сверху. Но мой мозг все глубже и глубже
погружался в какой-то водоворот.
- Посмотрим, как заставить этого обросшего шерстью ублюдка
сотрудничать с нами, - сказал я.
- Меня слегка обидело, что капитан так вел себя со мной, - признался
Мануэль. - И хотя время от времени на различных планетах, когда бывает
необходимость... но это не к месту.
- Я хотел хоть как-то ослабить моральный дух пленников, - продолжал
Пер. - Теперь-то я понимаю, что это все равно - помогли бы нам пленники
связью со своими или нет. Каинитам неведомо наше чувство групповой
солидарности. Если Кочихир и его приятели попали в наши руки - тем хуже
для них. Но Шивару и другие достаточно знакомы с нашей психологией, чтобы
понять, что значат для нас их пленники.
Я посмотрел вниз на Кочихира. Его зубы сверкнули. Он не издал ни
звука, не сделал ни одного движения, хотя даже он, не понимая
по-английски, должен был сообразить, что происходит. Я говорил, как
пьяный, тщательно подбирая слова.
- Кочихир, - обратился я к нему. - Я приказал охотиться на флиттерах
за вашими людьми и отобрать наших друзей. Сможет ли милдиван противостоять
летающей машине? Сможет ли он бороться, если наши бластеры сожгут его
сверху? Сможет ли он укрыться от глаз, которые видят от горизонта до
горизонта? Ваши люди дорого заплатят нам, если не вернут пленных. Бери
барабан, Кочихир, и скажи им это. Если ты этого не сделаешь, то и тебе это
обойдется дорого. Я приказал своим людям сделать все, чтобы сломить вашу
волю.
О, это была отвратительная речь. Но Гувер и Мирамото были моими
друзьями. Вуллис, Ченг и Зурковский тоже были моими друзьями, и я не знал,
живы ли они. А я был на грани обморока. Я на самом деле потерял сознание
при возвращении на корабль. Я слышал, как док бормотал что-то о том, как
он может лечить пациента, если тот начинен наркотиками, которые могут
свалить даже верблюда... но слова доносились откуда-то издалека, все
вертелось вокруг меня, пока мне не показалось, что я превратился в
электрон, пойманный в осциллограф. Тьма стала зеленой, и... потом мне
сказали, что я сорок часов находился без сознания. Дальше будет
рассказывать Мануэль.
Пер уже охрип. Он откинулся в кресле, и я увидел, что он побледнел.
Одной рукой он поправил повязку, расплескивая другой вермут. Гарри с
беспомощным гневом, готовый испепелить Ван Рийна, смотрел на сына.
Торговец сказал:
- Ну, ну, после такого происшествия я заставил его рассказывать, да?
Но скоро обед, и нет лучшего лекарства, чем натуральный бифштекс, а как
только он сможет ходить, я приглашу его в мой дом в Джакарте для хорошей
оргии.
- О огонь ада! - вспылил Пер. - Зачем вы стараетесь, чтобы я
чувствовал себя хорошо? Я испорчу вам весь праздник.
- Ну, сынок, - постарался я его успокоить, - ты был в хорошем
настроении полчаса или час назад, и через полчаса оно снова вернется к
тебе. Вновь переживать такие минуты - самое тяжелое наказание из всех,
наложенных Иеговой. Я тоже испытал это. Послушай, Пер, если бы фримен Ван
Рийн считал, что миссия провалилась из-за твоей ошибки, ты не выпивал бы
здесь сегодня. Ты продавал бы мясо людоедам.
Ответом мне был намек на улыбку.
- Ну, дон Мануэль, - сказал Ван Рийн, - теперь мы слушаем вас.
- Вы льстите мне, сеньор, но я не дон, - ответил тот вежливо и не
совсем покорно. - Мой отец был охотником в Сьерра-лос-Васкес, а я
отправился в космос вместе с наемниками Роджерса и стал там сержантом, а
потом перешел на службу к вам. - Он поколебался. - Я не могу много
добавить о случившемся на Каине.
- Не говорите глупостей, - буркнул Ван Рийн, приканчивая третий или
четвертый литр пива со времени моего прихода и знаком показывая, чтобы
принесли еще. Мой стакан тоже наполнили, и звезды и город снаружи стали
слегка покачиваться. Я достал трубку, чтобы немного протрезветь.
- Я читал официальные доклады вашей экспедиции, - продолжал Ван Рийн.
- Они сухи. Мне нужны детали; те мелкие подробности, которые никогда не
попадают в отчеты, как те, что привел Пер. И я должен совершенно ясно
представить себе планету, и тогда этот старый котелок, возможно, найдет
разгадку. Ибо в моей жизни было множество планет, где я, даже я, Николас
Ван Рийн, падал мордой в грязь! Эволюция создает параллели, а также
наклонные линии, как кто-то сказал сегодня вечером. Какая линия
параллельна эволюции на Каине? Говорите, Мануэль. Смелее. Шутите, пойте
песни, стойте на голове, если хотите, но рассказывайте.
- Как пожелаете, сеньор, - начал тот ровным голосом. - Когда моего
капитана унесли, я стоял в раздумьях, пока Игорь Ющенков не спросил:
- Ну, так кто же поведет флиттер?
- Никто, - отрезал я.
- Но мы получили приказ.
- Капитан ранен и потрясен. Нам даже не следовало поднимать его, -
ответил я и спросил у стоящих рядом людей: - Разве я не прав?
После некоторого колебания они согласились.
Я наклонился над краем ямы и спросил Кочихира, будет ли он передавать
с помощью барабана наши условия.
- Нет, - ответил он, - нет, что бы вы со мной ни сделали.
- Я ничего не собираюсь делать. Сейчас вам принесут еду.
Остаток дня я бродил по сугробам, лежащим на склонах холмов. Да, это
была окоченевшая земля, то устремляющаяся вниз долинами, то поднимающаяся
холмами и кончавшаяся на горизонте зубцами гор. Я думал о доме и об одной
девушке, по имени Долорес, которую я когда-то знал, очень давно.
Люди не работали; они собирались группами, но говорили мало, и к
вечеру их дыхание стало оседать на их парках инеем. Я беседовал с ними по
очереди и отбирал тех, кто мне был нужен для выполнения задания. Они были
хорошими людьми, но мало кто из них имел охотничий опыт. Сам я не мог
долго выслеживать каинитов, так как они пересекли широкую полосу скального
грунта, на котором совершенно не были видны их следы. Но Хамиб ибн-Рашид и
Жак Нголо в свое время были охотниками. Мы приготовили все необходимое.
Потом я отправился на корабль взглянуть на капитана - он лежал тихо.
Я почти ничего не ел и мало спал. Когда я вернулся к яме, уже
наступила темнота. Четверо людей, оставленных для охраны, темными тенями
вырисовывались на фоне звездолета.
- Вы свободны, - сказал я им, извлекая из кобуры бластер... Их шаги
замерли вдалеке.
Темные фигуры на дне ямы шевелились и бормотали. Послышался голос:
- А, ты пришел. Будешь меня пытать.
У этих каинитов глаза видят во тьме не хуже кошачьих. Я и раньше
думал, что они посмеиваются, глядя, как мы слепнем после захода солнца.
- Нет, - ответил я. - Я только караулю вас.
- Ты один? - фыркнул он.
- С этим, - я показал бластер.
Он замолчал. Становилось все холоднее. Я думаю, каиниты не особенно
ощущали мороз. Звезды медленно двигались над головой, и я постепенно начал
сомневаться в успехе моего плана. Слышался шепот пленников, но в остальном
мир застыл в холодном безмолвии.
Все произошло с дьявольской быстротой. Лугалы все время
безостановочно двигались. И вдруг они бросились на меня. Один вставал
другому на плечи, и так они добрались до края ямы. Они шли на смерть, так
они считали, но я промахнулся. Лугал, бросившийся на меня, изумился, что
