медные украшения на чугунной двери.
Генрих (напевает). Посмотрим, посмотрим, провозгласил
дракон. Посмотрим, посмотрим, взревел старик дра-дра. Старик
дракоша прогремел: посмотрим, черт возьми! И мы, действительно,
посмо! Посмотрим тру-ля-ля!
Из ратуши выбегает бургомистр. На нем смирительная рубашка
Бургомистр. Здравствуй, сынок. Ты посылал за мной?
Генрих. Здравствуй, отец. Я хотел узнать, как там у вас
идут дела. Заседание городского самоуправления закрылось?
Бургомистр. Какое там! За целую ночь мы едва успели
утвердить повестку дня.
Генрих. Умаялся?
Бургомистр. А ты как думаешь? За последние полчаса на мне
переменили три смирительные рубашки. (Зевает.) Не знаю, к
дождю, что ли, но только сегодня ужасно разыгралась моя
проклятая шизофрения. Так и брежу, так и брежу... Галлюцинации,
навязчивые идеи, то, се. (Зевает.) Табак есть?
Генрих. Есть.
Бургомистр. Развяжи меня. Перекурим.
Генрих развязывает отца. Усаживаются рядом на ступеньках
дворца.
Закуривают.
Генрих. Когда же вы решите вопрос об оружии?
Бургомистр. О каком оружии?
Генрих. Для Ланцелота.
Бургомистр. Для какого Ланцелота?
Генрих. Ты что, с ума сошел?
Бургомистр. Конечно. Хорош сын. Совершенно забыл, как
тяжко болен его бедняга отец. (Кричит.) О люди, люди, возлюбите
друг друга! (Спокойно.) Видишь, какой бред.
Генрих. Ничего, ничего, папа. Это пройдет.
Бургомистр. Я сам знаю, что пройдет, а все-таки неприятно.
Генрих. Ты послушай меня. Есть важные новости. Старик
дракоша нервничает.
Бургомистр. Неправда!
Генрих. Уверяю тебя. Всю ночь, не жалея крылышек, наш
старикан порхал неведомо где. Заявился домой только на
рассвете. От него ужасно несло рыбой, что с ним случается
всегда, когда он озабочен. Понимаешь?
Бургомистр. Так, так.
Генрих. И мне удалось установить следующее. Наш добрый
ящер порхал всю ночь исключительно для того, чтобы разузнать
всю подноготную о славном господине Ланцелоте.
Бургомистр. Ну, ну?
Генрих. Не знаю, в каких притонах -- на Гималаях или на
горе Арарат, в Шотландии или на Кавказе, но только старичок
разведал, что Ланцелот -- профессиональный герой. Презираю
людишек этой породы. Но дра-дра, как профессиональный злодей,
очевидно, придает им кое-какое значение. Он ругался, скрипел,
ныл. Потом дедушке захотелось пивца. Вылакав целую бочку
любимого своего напитка и не отдав никаких приказаний, дракон
вновь расправил свои перепонки и вот до сей поры шныряет в
небесах, как пичужка. Тебя это не тревожит?
Бургомистр. Ни капельки.
Генрих. Папочка, скажи мне -- ты старше меня... опытней...
Скажи, что ты думаешь о предстоящем бое? Пожалуйста, ответь.
Неужели Ланцелот может... Только отвечай попросту, без казенных
восторгов, -- неужели Ланцелот может победить? А? Папочка7
Ответь мне!
Бургомистр. Пожалуйста, сынок, я отвечу тебе попросту, от
души. Я так, понимаешь, малыш, искренне привязан к нашему
дракоше! Вот честное слово даю. Сроднился я с ним, что ли? Мне,
понимаешь, даже, ну как тебе сказать, хочется отдать за него
жизнь. Ей-богу правда, вот провалиться мне на этом месте! Нет,
нет, нет! Он, голубчик, победит! Он победит, чудушко-юдушко!
Душечка-цыпочка! Летун-хлопотун! Ох, люблю я его как! Ой,
люблю! Люблю -- и крышка. Вот тебе и весь ответ.
Генрих. Не хочешь ты, папочка, попросту, по душам,
поговорить с единственным своим сыном!
Бургомистр. Не хочу, сынок. Я еще не сошел с ума. То есть
я, конечно, сошел с ума, но не до такой степени. Это дракон
приказал тебе допросить меня?
Генрих. Ну что ты, папа!
Бургомистр. Молодец, сынок! Очень хорошо провел весь
разговор. Горжусь тобой. Не потому, что я -- отец, клянусь
тебе. Я горжусь тобою как знаток, как старый служака. Ты
запомнил, что я ответил тебе?
Генрих. Разумеется.
Бургомистр. А эти слова: чудушко-юдушко, Душечка-цыпочка,
летун-хлопотун?
Генрих. Все запомнил.
Бургомистр. Ну вот так и доложи!
Генрих. Хорошо, папа.
Бургомистр. Ах ты мой единственный, ах ты мой шпиончик...
Карьерочку делает, крошка. Денег не надо?
Генрих. Нет, пока не нужно, спасибо, папочка.
Бургомистр. Бери, не стесняйся. Я при деньгах. У меня как
раз вчера был припадок клептомании. Бери...
Генрих. Спасибо, не надо. Ну а теперь скажи мне правду...
Бургомистр. Ну что ты, сыночек, как маленький,-- правду,
правду... Я ведь не обыватель какой-нибудь, а бургомистр. Я сам
себе не говорю правды уже столько лет, что и забыл, какая она,
правда-то. Меня от нее воротит, отшвыривает. Правда, она знаешь
чем пахнет, проклятая? Довольно, сын. Слава дракону! Слава
дракону! Слава дракону!
Часовой на башне ударяет алебардой об пол. Кричит.
Часовой. Смирно! Равнение на небо! Его превосходительство
показались над Серыми горами!
Генрих и бургомистр вскакивают и вытягиваются, подняв
головы к небу. Слышен отдаленный гул, который постепенно
замирает,
Вольно! Его превосходительство повернули обратно и
скрылись в дыму и пламени!
Генрих. Патрулирует.
Бургомистр. Так, так. Слушай, а теперь ты мне ответь на
один вопросик. Дракон действительно не дал никаких приказаний,
а, сынок?
Генрих. Не дал, папа.
Бургомистр. Убивать не будем?
Генрих. Кого?
Бургомистр. Нашего спасителя.
Генрих. Ах, папа, пала.
Бургомистр. Скажи, сынок. Не приказал он потихонечку
тюкнуть господина Ланцелота7 Не стесняйся, говори... Чего
там... Дело житейское. А, сынок? Молчишь?
Генрих. Молчу.
Бургомистр. Ну ладно, молчи. Я сам понимаю, ничего не
поделаешь -- служба.
Генрих. Напоминаю вам, господин бургомистр, что с минуты
на минуту должна состояться торжественная церемония вручения
оружия господину герою. Возможно, что сам Дра-дра захочет
почтить церемонию своим присутствием, а у тебя еще ничего не
готово.
Бургомистр (зевает и потягивается). Ну что ж, пойду. Мы в
один миг подберем ему оружие какое-нибудь. Останется доволен.
Завяжи-ка мне рукава... Вот и он вдет! Ланцелот идет!
Генрих. Уведи его! Сейчас сюда придет Эльза, с которой мне
нужно поговорить.
Входит Ланцелот.
Бургомистр (кликушествуя). Слава тебе, слава, осанна,
Георгий Победоносец! Ах, простите, я обознался в бреду. Мне
вдруг почудилось, что вы так на него похожи.
Ланцелот. Очень может быть. Это мой дальний родственник.
Бургомистр. Как скоротали ночку? Ланцелот. Бродил.
Бургомистр. Подружились с кем-нибудь? Ланцелот. Конечно.
Бургомистр. С кем?
Ланцелот. Боязливые жители вашего города травили меня
собаками. А собаки у вас очень толковые. Вот с ними я и
подружился. Они меня поняли, потому что любят своих хозяев и
желают им добра. Мы болтали почти до рассвета. Бургомистр. Блох
не набрались? Ланцелот. Нет. Это были славные, аккуратные псы.
Бургомистр. Вы не помните, как их звали? Ланцелот. Они просили
не говорить. Бургомистр. Терпеть не могу собак. Ланцелот.
Напрасно. Бургомистр. Слишком простые существа. Ланцелот. Вы
думаете, это так просто любить людей? Ведь собаки великолепно
знают, что за народ их хозяева. Плачут, а любят. Это настоящие
работники. Вы посылали за мной?
Бургомистр. За мной, воскликнул аист, и клюнул змею своим
острым клювом. За мной, сказал король, и оглянулся на королеву.
За мной летели красотки верхом на изящных тросточках. Короче
говоря, да, я посылал за вами, господин Ланцелот. Ланцелот. Чем
могу служить?
Бургомистр. В магазине Мюллера получена свежая партия
сыра. Лучшее украшение девушки -- скромность и прозрачное
платьице. На закате дикие утки пролетели над колыбелькой. Вас
ждут на заседание городского самоуправления, господин Ланцелот.
Ланцелот. Зачем?
Бургомистр. Зачем растут липы на улице Драконовых Лапок7
Зачем танцы, когда хочется поцелуев? Зачем поцелуи, когда
стучат копыта7 Члены городского самоуправления должны лично
увидеть вас, чтобы сообразить, какое именно оружие подходит к
вам больше всего, господин Ланцелот. Идемте, покажемся им!
Уходят.
Генрих. Посмотрим, посмотрим, провозгласил дракон;
посмотрим, посмотрим, взревел старик Дра-дра; старик дракоша
прогремел: посмотрим, черт возьми, -- и мы действительно пасмо!
Входит Эльза.
Эльза!
Эльза. Да, я. Ты посылал за мной?
Генрих. Посылал. Как жаль, что на башне стоит часовой.
Если бы не эта в высшей степени досадная помеха, я бы тебя
обнял и поцеловал.
Эльза. А я бы тебя ударила.
Генрих. Ах, Эльза, Эльза! Ты всегда была немножко слишком
добродетельна. Но это шло к тебе. За скромностью твоей
скрывается нечто. Дра-дра чувствует девушек. Он всегда выбирал
самых многообещающих, шалун-попрыгун. А Ланцелот еще не пытался
ухаживать за тобой?
Эльза. Замолчи.
Генрих. Впрочем, конечно, нет. Будь на твоем месте старая
дура, он все равно полез бы сражаться. Ему все равно, кого
спасать. Он так обучен. Он и не разглядел, какая ты.
Эльза. Мы только что познакомились.
Генрих. Это не оправдание.
Эльза. Ты звал меня только для того, чтобы сообщить все
это?
Генрих. О нет. Я звал тебя, чтобы спросить -- хочешь выйти
замуж за меня?
Эльза. Перестань!
Генрих. Я не шучу. Я уполномочен передать тебе следующее:
если ты будешь послушна и в случае необходимости убьешь
Ланцелота, то в награду Дра-дра отпустит тебя.
Эльза. Не хочу.
Генрих. Дай договорить. Вместо тебя избранницей будет
другая, совершенно незнакомая девушка из простонародья. Она все
равно намечена на будущий год. Выбирай, что лучше -- глупая
смерть или жизнь, полная таких радостей, которые пока только
снились тебе, да и то так редко, что даже обидно.
Эльза. Он струсил!
Генрих. Кто? Дра-дра? Я знаю все его слабости. Он самодур,
солдафон, паразит -- все что угодно, но только не трус.
Эльза. Вчера он угрожал, а сегодня торгуется? Генрих.
Этого добился я. Эльза. Ты?
Генрих. Я настоящий победитель дракона, если хочешь знать.
Я могу выхлопотать все. Я ждал случая -- и дождался. Я не
настолько глуп, чтобы уступать тебя кому бы то ни было. Эльза.
Не верю тебе. Генрих. Веришь.
Эльза. Все равно, я не могу убить человека! Генрих. А нож
ты захватила с собой тем не менее. Вон он висит у тебя на
поясе. Я ухожу, дорогая. Мне надо надеть парадную ливрею. Но я
ухожу спокойный. Ты выполнишь приказ ради себя и ради меня.
Подумай! Жизнь, вся жизнь перед нами -- если ты захочешь.
Подумай, моя очаровательная. (Уходит.)
Эльза. Боже мой! У меня щеки горят так, будто я целовалась
с ним. Какой позор! Он почти уговорил меня... Значит, вот я
какая!.. Ну и пусть. И очень хорошо. Довольно! Я была самая
послушная в городе. Верила всему. И чем это кончилось? Да, меня
все уважали, а счастье доставалось другим. Они сидят сейчас
дома, выбирают платья наряднее, гладят оборочки. Завиваются.
Собираются идти любоваться на мое несчастье. Ах, я так и вижу,
как пудрятся они у зеркала и говорят: "Бедная Эльза, бедная
девушка, она была такая хорошая!" Одна я, одна из всего города,
стою на площади и мучаюсь. И дурак часовой таращит на меня
глаза, думает о том, что сделает сегодня со мной дракон. И
завтра этот солдат будет жив, будет отдыхать после дежурства.
Пойдет гулять к водопаду, где река такая веселая, что даже
