он был уверен, что ни Драга, ни Ууламетс, ни даже Ивешка не смогли
миновать этого.
Разбитые горшки захрустели, как только Саша поднял свой мешок.
- Бог знает что, - пробормотал он, покачивая головой и присел на
корточки, чтобы определить каков же был на самом деле ущерб. Петр тем
временем не спускал глаз с их пленника. Все это происходило под мелким
моросящим дождем на самом краю вымирающего леса. Листья теперь почти все
опали, ветер раздел ветки догола: кругом были черные деревья и
отсвечивающая золотистым ковром мокрая земля.
Не было ни лошадей, ни Малыша и никаких знаков от Ивешки. Петр не
выпускал из рук меч и одним глазом следил за Черневогом: даже будучи
обычным человеком, он понимал, что в компании колдунов следует всегда
побеспокоиться о том, чтобы не делать глупостей или не дай Бог упустить
что-то.
- Змея, - пробормотал он, стоя на страже, пока Саша пытался привести
свои вещи в относительный порядок, - всегда остается змеей, независимо от
того, находится ли его сердце у Совы или нет. Это все равно его сердце,
сердце змеи. Я полагаю, что ты заметил, что мы так и не сделали того,
зачем пришли сюда, и я надеюсь, ты заметил, что эта гадюка все время
норовит поступить по своему.
- Не совсем, - заметил Саша, - уверяю тебя.
- А еще мне хотелось бы знать, собираемся ли мы оставить его
свободным, пока будем искать этого проклятого призрака? Это все равно что
отпустить его.
Все это время Черневог прислушивался к их разговору. Петр это очень
остро осознавал, но они не могли поговорить уединенно, потому что не могли
оставить Черневога без присмотра.
Петр хотел направиться к реке. Он безнадежно хотел этого, то ли имея
какое-то предчувствие, то ли по чьему-то желанию. Он сказал очень тихо,
чтобы слышал только Саша:
- Просто у меня есть такое чувство, и я не знаю откуда оно взялось...
- Черневог сидел, опустив голову на колени и сомкнув руки на шее, явно не
обращая на них внимания, но при этом леденящее душу беспокойство,
смешанное с чувством опасности, разбирало его, независимо от того, что они
делали. - ...Я все время думаю о том, что мы должны направиться к реке,
как бы далеко до нее ни было.
- Мне кажется, в нашем положении любое предложение выглядит вполне
подходящим, - сказал ему Саша.
Это был не тот ответ, что ожидал услышать Петр. Он почувствовал
тяжесть в желудке.
- А ты уверен, что это не его желание? - спросил он. - Взгляни на
него, как он уселся вон там: притворяется, что ничего не слышит, будь он
проклят, а сам только и мечтает превратить нас в мертвецов! И в этом
случае сердце не имеет никакого значения!
- Но он может пожелать этого где угодно, - сказал Саша. - Я знаю,
чего хочу именно сейчас: я хочу выполнить в точности то, что нам сказал
Мисай.
- Отправляться на охоту за Ууламетсом? - Было глупо прислушиваться к
неразумным ощущениям, неожиданным представлениям, или холодку,
пробегавшему вдоль шеи. Но Петр знал, где следовало начинать поиски
призраков, если их действительно следовало найти, и это особенно касалось
призрака Ууламетса, но это место было как раз на другой стороне реки, Бог
знает как далеко отсюда, там, где находился сгоревший дом и неглубокая
могила. - Думаешь, что его удастся выманить оттуда заклинаниями?
- Я вообще не уверен, должен ли я кого-нибудь вызывать, и я не думаю,
что волшебство, если ты имеешь в виду это, вполне уместно при наших
обстоятельствах. Они сказали: "Отведите его". Поэтому мы и отведем его
туда, где находится Ууламетс.
- Мне не нравится это твое "не уверен", и ты знаешь об этом.
Саша встал.
- У нас нет выбора, Петр...
- Черт побери! Выбор у нас все-таки есть! Как, черт возьми, мы
собираемся перебираться через эту реку? По крайней мере, лучше попытайся,
ради Бога, вызвать его прямо сюда! Ведь если мы сойдем с этого места и
волшебство начнет вновь действовать среди этих лесов, то оно будет
действовать так же и на него, верно?
- Оно уже работает, - сказал Саша, понижая голос. - У меня есть
ужасное предчувствие, что нам необходимо отыскать Ивешку. Она нужна и мне
самому, Петр. Мне на самом деле нужна ее помощь: все эти книги не могут
сказать мне всего...
- Господи. - Он услышал неподдельный страх, звучавший в сашином
голосе, схватил его за руку и крепко сжал. Он взвалил на этого парня
непомерную тяжесть, теперь он видел это: Саша был измотан, его лицо
побледнело. - Не будем впадать в панику, верно?
Саша тяжело вздохнул.
- Но ведь я не Ууламетс, Петр.
- Вот и слава Богу.
- Мне кажется, - заметил Саша, несколько раз глубоко вздохнув, -
сейчас ты находишься в большей безопасности, чем я.
Петр стиснул его руку.
- Я полностью доверяю тебе. Ты все делаешь абсолютно правильно,
малый. Ты твердо стоишь на ногах, в отличие от него, и ты ни в чем не
ошибаешься.
Последовало еще несколько глубоких вздохов.
- Я не перестаю думать о лодке. Мне все время кажется, что Ивешка...
должна была бы уже появиться здесь, если вообще сюда собиралась. Но ее
нет. И не могу понять, почему.
Вот теперь Петр по настоящему почувствовал полное расстройство в
желудке. Он внимательно взглянул на Черневога, раздумывая, как далеко все
это может зайти и не будет ли самым лучшим выходом прихлопнуть его без
всякого предупреждения.
Но в этот самый момент Черневог поднял голову, и поймав глазами сашин
взгляд, сказал:
- Ивешка не подвластна волшебству, под которым находятся лешие. Оно
уже спадает, и осталось только здесь.
Ничего лишнего, что давало бы возможность хоть что-то понять: как
всегда у колдунов.
- "Здесь", - словно эхо повторил Петр. - Что это значит "здесь"? - и
взглянул на Сашу. - Что за чертовщину он несет?
Но сейчас он был между двух колдунов. Оба отвернулись и смотрели в
никуда, бормоча что-то вроде того, что сказал Черневог:
- У них больше нет сил...
А затем он услышал и сашин голос:
- Петр, лошади возвращаются.
Обычному человеку только и оставалось, что собрать поклажу и
надеяться, что вот-вот все происходящее обретет хоть какой-то смысл, хотя
при этом он мог и пожелать, чтобы эти два колдуна, о которых идет речь, не
были до конца единодушны.
15
Первым неожиданно появился Волк. Затем из леса показалась Хозяюшка,
поглядывая на них из-за спины Волка, словно еще не была уверена в том, что
вновь видит перед собой, обычные деревья, которые только что оказались
столь странно ненадежными.
Но нигде не было никаких признаков Малыша, и Саша воспринял этот факт
как непонятный и беспокойный. Молчание леших, казалось, близилось к концу,
замкнувшись лишь среди этой маленькой рощи, и Саша продолжал раздумывать
об этом в тот самый момент, когда появились лошади. Ему порой казалось,
что это место собрало все окружавшее их зло. А что касается леших, то
видимо лишь небольшая их часть была доброжелательно настроена к колдунам.
И он сказал, обращаясь к Петру:
- Лошади слишком ослабли и вряд ли способны на большой переход, иначе
мы давно бы добрались до реки и я бы никогда и близко не подошел к этому
месту.
Он часто пугал Петра своими неопределенными заявлениями, и, сам зная
об этом, подумал, с некоторой отрешенностью прислушиваясь к окружающему:
он ничем не мог его успокоить, а самые казалось бы верные слова вряд ли
могли описать их положение, не затрагивая сущность происходящего. Ведь
существовало нечто странное и чужое, беспокоящее его и наводящее все время
на одну и ту же мысль: что бы ни вызвало окружавшую их тишину, оно к тому
же еще и уменьшало его способность к колдовству, и следовало бы
благодарить Бога, что и Черневог испытывал точно такие же затруднения в
этот момент.
Но после некоторых раздумий Саша понял, что тот вряд ли был под таким
же давлением: все желания, которые направлял Черневог, не проходили для
Саши незамеченными. Черневог постоянно пытался доказать ему, что он
защищает и их и Ивешку своим колдовством, и ругал его, называя маленьким
дурачком, который только путает его планы и в конце концов только погубит
их всех...
Он постоянно напоминал Саше, что Ууламетс научил его совсем не тому,
а только задушил все имевшиеся у Саши способности, чтобы использовать его
как орудие для своих собственных целей. Он продолжал убеждать Сашу, что до
этого старик точно так же ошибся и с самим Черневогом, и с Ивешкой. Он
искал свои собственные пути, и эти его желания все еще живут вокруг них, и
примером тому может быть то, что он, Саша Мисаров, в конце концов явился
на это место!
- Оставь меня в покое, - пробормотал Саша, подбирая поводья Хозяюшки.
Он забросил их ей на шею и водрузил на ее спину свою поклажу, стараясь
своими желаниями удержать лошадь на месте. Он все еще надеялся, что ему
удастся прорваться сквозь окружавшую тишину и услышать хоть что-нибудь от
Ивешки, но его продолжало беспокоить загадочное предложение леших, так как
где-то в глубине собственного сознания, еще сохранившего способность
рассуждать здраво и расчетливо, он ощущал себя так, будто они уже отыскали
Ууламетса: ведь Ивешка постоянно обвиняла его в том, что все его мысли и
советы всегда напоминают ей собственного отца.
- Он сформировал тебя так, чтобы ты был слепым орудием в его руках, -
заметил Черневог, на этот раз он говорил вслух, стоя сзади него. -
Ууламетс никогда не имел друзей, и ты прекрасно знаешь об этом. Разве ты
забыл?
То, что он слышал сейчас, уже не было детскими заблуждениями, это
были устоявшиеся мысли, и Саша даже взглянул на Кави Черневога.
- Ты увлекаешься колдовством, - продолжал тот, - и старик тоже делал
такие попытки. Только один Бог знает, куда они в итоге завели его.
Саша с трудом вспрыгнул на спину Хозяюшки и сверху еще раз посмотрел
на него.
- Оставь меня в покое! - сказал он в очередной раз, а Петр подошел к
ним ближе, ведя Волка в поводу, грубо оттолкнул Черневога от Хозяюшки и
сказал:
- Иди, иди. Не пытайся прибрать к рукам никого из нас.
Черневог, должно быть, внутренне сопротивлялся такой грубой выходке,
если бы его неожиданный гнев не нашел более определенного направления:
Саша почувствовал в этот момент, как на него пахнуло холодом, но более
Черневог ничего не сделал, а Петр, оставшийся таким образом невредимым,
подал Саше мешок с горшками и связку книг.
Господи, он совсем забыл про эти книги...
- Петр, - прошептал он, как можно теснее прижимая мешок к себе, -
будь поосторожнее с ним. Не задевай его, и не делай впредь ничего
подобного!
- Со мной ничего не случится, малый, ничего. Ты только позаботься о
нас, хорошо?
Петр повернулся и отошел от Саши. Саша со всей осторожностью
пристроил книги и мешок с горшками впереди себя. Черневог стоял, поджидая,
когда Петр водрузится на Волка. В этот момент Саша вдруг отчетливо подумал
о том, что следует направить к реке именно Волка, потому что его нос был
пожалуй самым лучшим проводником в сложившихся обстоятельствах, когда
неустойчивые попытки использовать колдовство в этой мертвой тишине
заканчивались явной неудачей.
- Не управляй Волком, пусть он идет без поводьев, - сказал он Петру.
- Я думаю, он найдет дорогу.
- Хорошо, - сказал Петр, неодобрительно взглянув на него, и перестал
натягивать повод.
Разумеется, можно было попытаться не прибегать к суждениям Ууламетса,
можно было совершенно искренне не делать этого, но сашины собственные
