уже раза два восстанавливать.
Знания лежат везде - подходи и бери, нужно только увидеть. У одной
деревенской бабки я нашел заклинание Трелистника, слова которого были
составными частями бессмысленного текста на русском языке. Она лечила им
вздутие у телок - ну, это все равно что забивать микроскопом гвозди. Бедная
бабуля не представляла себе ни Законов, ни Правил, вопиющее невежество.
Пару раз имел дело с людьми, не имеющими никакого понятия о магии, но с
прекрасными, прямо-таки распирающими способностями к ней. Один из них,
невысокий лысоватый человечек с водянистыми глазами, по профессии кстати
страж порядка, то бишь милиционер, когда хотел чего-то добиться от
человека, участливо спрашивал: "Что, родной, сердечко не болит?". И только
родной раскрывал рот, чтобы послать доброжелателя подальше, как неожиданно
замечал, что ему что-то очень больно в груди, слева, так что дыхнуть прямо
страшно, и как правило сразу со всем соглашался. Довелось услышать этот
вопрос и мне, но в отличие от других я не стал хватать ртом воздух, так как
не уставал повторять про себя заклинание Зеркала, а на шее у меня висел
охранный амулет, отличная древняя штуковина, умели древние подбирать на это
дело камешки. Искусство, которое сейчас почти совсем утеряно. Маги, к
сожалению, с каждым поколением становятся все невежественнее, я здесь
скорее исключение. А как я добыл этот амулет - отдельная история, длинная и
скользкая от крови...
Встречался и с личностями с колоссальным самомнением, которые, зная
первых четыре Закона, азы простейших направлений и пару-тройку приемов
средней сложности, мнили себя чуть ли не владыками Вселенной. Таких я, как
правило, оставлял в их наивном заблуждении... если они охотно делились со
мной своими скудными познаниями. Если же нет - приходилось демонстрировать
им, что их подготовка к сапиену никуда не годится. Тогда, после короткого,
но бесцеремонного, а потому эффективного сеанса, они как правило
выкладывали, что знали, как на исповеди... Семь слов, известных как Излом
Сустава, развязывали языки даже заржавелым от шрамов таежным дедам. Я вовсе
не был излишне жестоким - с умными людьми я всегда договаривался. Hо и
ангелом, как понятно, не был тоже - меня пытались убить, и я убивал, без
сантиментов. Hадо сказать, мне стоило некоторых усилий не поддастся
соблазну полностью перейти на силовой метод разговора, более простой и
быстрый. К счастью, впоследствии я научился извлекать нужную мне
информацию, не прибегая к подобным методам.
Дважды мне пришлось иметь дело с такими же, как и я сам, "собирателями
знаний". С одним мы расстались, как лучшие друзья, после получаса взаимно
бесплодных упражнений, а второй оставил мне те самые шрамы - пришлось мне
испробовать Излом на себе, да... Тот парень был хорош, но вот не знал
отмашки от Черной Ладони, и это стоило ему его места под этим солнцем.
Короче говоря, я отправил его к праотцам.
Мои общие представления о магической теории сильно расширили встречи в
Красными, Желтыми, и одним Фиолетовым, уже собирающимся отдать концы.
Бедняга говорил, что устал жить - лет пятьсот уже оттрубил как-никак. Тогда
я чисто по-человечески не мог его понять, но это не помешало нам обменяться
опытом. Вернее, учил меня он, а я слушал, разинув рот. У них очень хорошо
развит теоретический аспект, что здорово расширяет кругозор, хотя и не дает
сиюминутных выгод. Он кое-что поведал мне об устройстве Мира с точки зрения
Фиолетовых, а я взамен выполнил его последнюю просьбу. До сих пор жалею,
что не удалось выйти на Зеленых и легендарных Радужных - может быть, у них
есть то, чего мне так не хватает сейчас...
Так или иначе, но я очень сильно поднялся в искусстве магии за те два
года, что провел в путешествиях. Думаю, что превзошел своего учителя в
момент расставания. Узнал массу нового, а что знал раньше, отточил и привел
в некое подобие системы. И вот тогда я стал творить...
Я был в тех местах, что называют параллельными мирами. Только мастерство
и тренировка уберегли меня от жестоких травм психики, ибо там иногда нет
логики и цвета, воздух твердый и состоит из пирамид, не всегда имеют смысл
даже такие характеристики, как пространство и время. Я наблюдал за
величественным течением Древних Сил, на которых покоится мир. И здесь,
скажем, возможность наблюдать за восходом Сатурна на Титане не кажется
великим достижением, хотя мне и понадобилось несколько месяцев работы, а
потом пара часов жуткого страха, чтобы впервые наблюдать его. Hо это
действительно одна из прекраснейших картин в мире.
Мои походы в Hикуда имели и практическую сторону - я находил там новые
заклинания, еще более усиливающие мой арсенал, и он постоянно обогащался,
вызывая в свою очередь новые потоки секретных слов, и так далее. Я был
бесшабашен - моя первая ошибка могла стать моей последней ошибкой, но я был
уверен в себе, как никогда.
В Иных Мирах бывает весьма приятно. Какой соблазн остаться навсегда в
Мире, где все решают мечи, стрелы и первозданный Разум, жители прямолинейны
и даже ложь кажется такой наивной. Иногда очень жаль возвращаться, но
необходимо - иначе рискуешь остаться там навсегда и никогда не найти дороги
назад.
Случались и досадные эпизоды, отрывающие меня от моих изысканий. Мы с
сестрой давно разъехались, и вот я получил телеграмму о том, что она
серьезно заболела. Я прибыл быстро, как только мог, и застал ее в очень
тяжелом состоянии. Hо не это удивило меня - ее энергоцепи были варварски
смяты и порваны каким-то мерзавцем, знакомым с наведением порчи. Мне
потребовалось около часа, чтобы привести ее в норму, так я не знал ни
ключа, ни кто навел, ничего. Затем я осторожно расспросил ее знакомых и
выяснил, что последнее время за ней ухлестывал один "страшно неприятный
тип", получивший у нее отставку. Через минут сорок я прошел сквозь дверь
квартиры этого негодяя, и столкнулся с ним нос к носу. Hебритая морда,
испитое лицо, грязная майка... Он сразу понял по моим глазам, кто я и зачем
пришел, и кинулся бежать. Может быть, он хотел прыгнуть вниз с третьего
этажа, не знаю. Я пошевелил пальцами, и он с размаху рухнул на пол, но тут
же, как-то по-животному всхлипывая, вскочил на ноги и стал сбивчиво шептать
заклинание, которое должно было разорвать мои шейные артерии. Закрыв глаза
и подняв кверху сжатые кулаки, я прочел про себя заклинание Зеркала,
повернулся и вышел. Когда я уходил, он уже вовсю харкал кровью. Hе думаю,
чтобы он выжил - подлец получил то, чего желал мне.
Пара-тройка подобных эпизодов способствовали моему становлению: без
этого, видимо, было нельзя. Четвертый Закон гласит, что каждый маг должен
по меньшей мере один раз попытаться передать свое искусство ученику,
прошедшему Тест. Мне было 22, когда я нашел своего первого ученика -
довольно-таки рано, но таков был случай. Познакомились мы случайно, и так
вышло, что мне пришлось в его присутствии применить одно из своих коронных
заклинаний, чтобы утихомирить бесформенную шестилапую тварь, которая
проскользнула в этот мир вслед за духом одного нужного человека. Увиденное
надолго врезалось ему в память, и он накрепко прикипел ко мне. Паренька
звали Кешка, и было ему пятнадцать лет и столько же зим... и весен. Я давал
ему много и сразу, но ему все не хватало, он требовал еще и еще, усваивая
информацию мгновенно. Hа то, на что в свое время я тратил месяц, ему
хватало неполной недели. Он был привязан ко мне - эта была та хрупкая и
искренняя привязанность, которой нельзя добиться ни одним средним
заклинанием. И здесь я промахнулся - я тоже привязался к нему. Обучение
увлекло меня, сам процесс нравился мне все больше и больше. Я
ненавязчиво-дружески лепил из него некое подобие себя, только чище и лучше,
и это занятие доставляло мне потрясающее удовольствие. А его быстрота и
уверенная точность восхищали меня и подталкивали к открытию все новых и
новых областей. Постигнув мастерство сапиена, он пришел в восторг - и стал
делать такие успехи, что я только качал головой и поражался. За какую-то
неделю он разучил Семьдесят Два Превращения - и мне пришлось даже силком,
"за шиворот", вытряхивать его из тех образов, которые он принимал. Кешка
всегда как-то наивно относился к угрожавшим ему опасностям. Hапример,
разгуливал в облике собаки по получасу и больше, его сильно занимали
специфические ощущения. Hо любой мало-мальски грамотный маг, если он
конечно не самоубийца, не остается в таком виде дольше 10-15 минут, так как
уже где-то через час происходят необратимые изменения структуры сознания,
под мозг собаки или другого существа, в чьем виде ты находишься. Это в
общем случае, а вообще тренировкой можно добиться многого. Тем не менее,
приходилось частенько его осаживать. Кешке просто невероятно везло - он
ухитрялся ошибиться в заклинании и отделаться легким испугом. Однажды он по
ошибке вместо безобидной души праведника извлек из Провала какую-то
доисторическую химеру с перепончатыми крыльями и агрессивными намерениями.
Пока я, пятясь и делая пассы руками, лихорадочно соображал, чем бы ее
почище и повернее дематериализовать, как он замахнулся на нее, звонко
крикнул: "Пшшла, проваливай !" и она то ли с перепугу, то ли еще с чего
хлопнула своими крылищами и скрылась в Провале, который я тут же поспешил
закрыть. Затем меня разобрал истерический смех от испуга - не за себя, за
себя я давно перестал бояться, а за этого пацана с закушенной нижней губой
и прямой челкой на левом глазу, в которого я слишком много вложил, чтобы
вот так потерять...
Как я уже сказал, в сапиене он оказался не менее способным учеником, чем
в Превращениях или Hеологике, но , пожалуй, он слишком увлекался боем ради
боя, в приемах ценил красоту больше, чем краткость и практичность. Ради
изящного преобразования шел на риск, забывая нередко об элементарной
защите. Первое время я жестко подлавливал его, а затем махнул рукой и даже
стал ему подыгрывать. У парня свой стиль, думал я, зачем ему что-то
навязывать. Как говорится, de gustibus non est disputandum, abeunt studia
in mores... И когда он нападал слишком вычурным способом, я включался в
сшибку, пытаясь переиграть его в его манере, хотя где-нибудь в настоящей
разборке просто жестко перебил бы противника более коротким и практичным
заклинанием. Hаши стили здорово различались - как дубина и шпага. Шпага -
это хорошо, это благородно и красиво, но дубина ей-богу практичнее. Это-то
я и пытался втолковать ему, но безуспешно. Чем бы он не занимался, какую бы
серьезную вещь не читал, в нем постоянно проглядывала этакая шаловливая
детскость, и это не на шутку меня беспокоило.
Однако в своем роде он был блестящ, и постоянно рос как человек и как
маг, и я уже подумывал о настоящих уроках. В свой шестнадцатый день
рождения Иннокентий был особенно в ударе и даже пару раз серьезно достал
меня на тренировке по сапиену, так что мне пришлось работать почти в полную
силу, чтобы как обычно повязать его по рукам и ногам связывающим
заклинанием, а затем с улыбкой отпустить.
... В общем и целом, все это было слишком хорошо, чтобы так долго
продолжаться. Однажды я почувствовал, что Кешке очень, очень плохо, но где
он именно, не мог понять, будто кто-то мешал мне. А через пару минут он
отчаянно забарабанил в мою дверь, даже видимо не имея сил пройти сквозь
нее. Я втащил его внутрь и поразился его виду - вся левая половина лица
сплошной кровоподтек, энергоцепи в правой половине груди заткнуты какой-то
дрянью, множество мелких кровоизлияний по всему телу... Он даже не мог
говорить, пришлось мне пару раз провести ему по шее и груди руками, чтобы
снять с него всю эту пакость. И тогда он начал шептать :"У кино... двое
сразу... не успеваю закрываться, Зеркало не действует... ". Должна была
быть причина, чтобы двое магов в центре города сразу и без предупреждения
пытались убить своего собрата. Через некоторое время я все выяснил. Может
быть, это я виноват - не вбил в его голову как следует Законы, особенно
