Карел Чапек.
Рассказы
В замке
Большая докторская сказка
Три рассказа
Деньги
Жестокий человек
Почтарская сказка
Дашенька, или история щенячьей жизни
Минда, или о собаководстве
Исчезновение актера Бенды
Разбойничья сказка
Гибель дворянского рода Вотицких
Собачья сказка
Купон (1)
Рубашки
Иконоборчество
Похищенный документ no 139/VII отд."С"
Рекорд
Человек и фотоаппарат
Ясновидец
Эксперимент профессора Роусса
Тайна почерка
Пропавшее письмо
Птичья сказка
Исповедь Дон Хуана
Голубая хризантема
Офир (1)
Ромео и Джульетта
Баллада о Юрае Чупе
Поэт
Покушение на убийство
Гадалка
Бесспорное доказательство
Преступление в крестьянской семье
Славная машина
О пяти хлебах
Восток
О картинах
Лазарь
Куда деваются книги
Самолет
О старых письмах
Собака и кошка
Дым
С точки зрения кошки
Карел Чапек. В замке
Перевод Т. Аксель и О. Молочковского
Файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
- Ре, Мери, ре, - машинально повторяет Ольга. Девочка
нехотя разыгрывает на рояле легонький этюд, который они
долбят уже две недели, но дело идет все хуже и хуже. Ольгу
даже во сне преследует этот несносный детский мотивчик.
- Ре, Мери, слушайте же! До, ре, соль, ре, - напевает
Ольга слабым голоском и наигрывает на рояле. - Будьте
повнимательней: до, ре, соль, ре... Нет, Мери, ре, ре!
Почему вы все время берете ми?
Мери не знает, почему она фальшивит, она помнят только
одно: надо играть. В глазах у нее ненависть, она бьет
ногой по стулу и вот-вот убежит к "папа". Пока что девочка
упорно берет "ми" вместо "ре". Ольга, перестав следить за
игрой, устало глядит в окно. В парке светит солнце,
громадные деревья раскачиваются под горячим ветром; однако и
в парке нет свободы, как нет ее в полях ржи за парком. Ах,
когда же конец уроку? И опять "ми", "ми", "ми"!
- Ре, Мери, ре! - в отчаянии повторяет Ольга и вдруг
взрывается: - Вы никогда не научитесь играть!
Девочка выпрямляется и окидывает гувернантку высокомерным
взглядом.
- Почему вы не скажете этого при папа, мадемуазель?
Ольга закусывает губу.
- Играйте же! - восклицает она с ненужной резкостью,
ловит враждебный взгляд девочки и начинает нервно считать
вслух:
- Раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре. До, ре,
соль, ре... Плохо! Раз, два, три, четыре...
Дверь гостиной чуть приоткрылась. Это, конечно, старый
граф - стоит и подслушивает. Ольга понижает голос.
- Раз, два, три, четыре. До, ре, соль, ре. Вот теперь
правильно... (Положим, неправильно, но ведь под дверью
стоит старый граф!) Раз, два, три, четыре. Теперь хорошо.
Ведь не так уж это трудно, не правда ли? Раз, два...
Дверь распахнулась, хромой граф вошел, постукивая
тростью.
- Кхм, Mary, wie gehts? Hast du schon gespielt! (1) А,
мадемуазель?
- О да, ваше сиятельство, - поспешно подтвердила Ольга,
вставая из-за рояля.
- Mary, du hast Talent! (2) - воскликнул хромой старик и
вдруг - это было почти отталкивающее зрелище - тяжело
опустился на колени, так что заскрипел пол, и с каким-то
умиленным завыванием принялся осыпать поцелуями свое чадо.
- Магу, du hast Talent, - бормотал он, громко чмокая
девочку в шею. - Du bist so gescheit, Mary, so gescheit!
Sag'mal, was soil dir dein Papa schenken? (3)
- Danke, nichts (4), - ответила Мери, слегка ежась под
отцовскими поцелуями. - Ich mochte nur (5)...
- Was, was mochtest du? (6) - восторженно залепетал
граф.
- Ich mochte nur nit so viel Stunden haben (7), -
проронила Мери.
- Ха-ха-ха, ну, naturlich! (8) - рассмеялся растроганный
отец. - Nein, wie gescheit bist du! (9) Не правда ли,
мадемуазель?
- Да, - тихо сказала Ольга.
- Wie gescheit! (10) - повторил старик и хотел встать.
Ольга поспешила помочь ему - Не надо! - резко крикнул граф
и, стоя на четвереньках, попытался подняться сам. Ольга
отвернулась. В этот момент пять пальцев конвульсивно
стиснули ее руку; уцепившись за Ольгу и опираясь на нее всем
телом, старый граф поднялся. Ольга чуть не упала под
тяжестью этого громоздкого, страшного, параличного тела.
Это было свыше ее сил. Мери засмеялась.
Граф выпрямился, нацепил пенсне и посмотрел на Ольгу с
таким видом, словно видел ее впервые.
- Мисс Ольга?
- Please? (11) - отозвалась девушка.
- Miss Olga, you speak too much during the lessons; you
confound the child with your eternal admonishing. You could
make me the pleasure to be a little kinder. (12)
- Yes, sir (13), - прошептала Ольга, зардевшись до корней
волос.
Мери поняла, что папа отчитывает гувернантку, и сделала
безразличное лицо, будто разговор шел не о ней.
- Итак, всего хорошего, мадемуазель, - закончил граф.
Ольга поклонилась и направилась к выходу, но, поддавшись
жажде мщения, обернулась и, сверкнув глазами, заметила:
- Когда учительница уходит, надо попрощаться, Мери!
- Ja, mein Kind, das kannst du (14), - благосклонно
подтвердил граф.
Мери ухмыльнулась и сделала стремительный книксен.
Выйдя за дверь, Ольга схватилась за голову. "О боже, я не выдержу, не выдержу
этого! Вот уже пять месяцев нет ни дня, ни часа, чтобы
они не мучали меня..."
"Нет, тебя никто не мучит, - твердила она, прижимая руки
к вискам и прохаживаясь в прохладном холле. - Ты для них
чужой, наемный человек, никто и не думает о тебе. Все они
такие, нигде человек так не одинок, как на службе у чужих
людей. А Мери злая девчонка, - внезапно пришло Ольге в
голову, - ненавидит меня. Ей нравится меня мучить, и она
умеет это делать. Освальд озорник, а Мери злючка...
Графиня высокомерна и унижает меня, а Мери - злючка... И
это девочка, которую я должна была бы любить! Ребенок, с
которым я провожу целые дни! - О господи, сколько же лет
мне здесь еще жить?"
Две горничные хихикали в коридоре. Завидев Ольгу, они
притихли и поздоровались с ней, глядя куда-то в сторону.
Ольге стало завидно, что они смеются, ей захотелось свысока
приказать им что-нибудь, но она не знала - что. "Жить бы в
людской вместе с этими девушками, - подумала гувернантка. -
Они там хохочут до полуночи, болтают, возятся... С ними
лакей Франц; то одна взвизгнет, то другая... как это
противно!" Ольга с омерзением вспомнила вчерашний случай: в
пустой "гостевой" комнате, рядом со своей спальней, она
случайно застала Франца с кухонной девчонкой. Ей
вспомнилась его глупая ухмылка, когда он застегивался...
Ольге хотелось в ярости ударить лакея своим маленьким
кулачком...
Она закрыла лицо руками. "Нет, нет, я не выдержу! До,
ре, соль, ре... До, ре, соль, ре... Эти горничные хоть
развлекаются! Они не так одиноки, им не приходится сидеть
за столом вместе с господами, они болтают между собой весь
день, а вечером тихонько поют во дворе... Принимали бы меня
по вечерам в свою компанию!" Со сладким замиранием сердца
Ольга вспоминает песенку, которую служанки пели вчера во
дворе, под старой липой:
...Сердце у меня болит,
Слезы просятся...
Ольга слушала их, сидя у окна, глаза у нее были полны
слез, и она вполголоса подпевала служанкам. Она все им
простила и мысленно от всей души протягивала руку дружбы.
"Девушки, ведь я такая же, как вы, - всего лишь прислуга, и
самая несчастная из вас!"
"Самая несчастная! - повторяла она, расхаживая по холлу.
- Как это сказал граф? "Мисс Ольга, вы слишком много
говорите во время урока и лишь путаете ребенка... своими
вечными... наставлениями. Сделайте одолжение - будьте
поласковее с девочкой".
Ольга повторяла эти фразы, слово за словом, чтобы до
конца прочувствовать их горечь. Она стискивала кулаки,
пылая гневом и мучаясь. Да, в этом ее слабость: она
слишком серьезно отнеслась к роли воспитательницы. Она
приехала сюда, в замок, полная энтузиазма, заранее
влюбленная в девочку, воспитание которой ей доверили, и с
восторгом взялась за уроки, была усердна, точна, всегда
подготовлена. Она безгранично верила в значение
образования, а сейчас еле копается со скучающей Мери в азах
арифметики и грамматики, постоянно раздражается, постукивает
пальцами по столу и подчас в слезах убегает из классной
комнаты, где, торжествуя, остается своенравная Мери.
Сначала Ольга пыталась играть с девочкой. Она делала это
с живым интересом, даже с увлечением, а потом поняла, что,
собственно, играет одна, а Мери смотрит на нее холодным,
скучающим и насмешливым взглядом. Совместным играм пришел
конец. Ольга, как тень, тащилась за своей воспитанницей, не
зная, о чем говорить с ней, чем ее развлечь. Да, она
приехала сюда, исполненная благоговейной готовности любить,
быть снисходительной и терпеливой, а сейчас поглядите в ее
горящие глаза, прислушайтесь, как быстро и прерывисто бьется
ее сердце. В этом сердце только мука и ни капли любви.
"Будьте поласковее с девочкой", - повторяла Ольга
содрогаясь. - О боже мой! Способна ли я еще быть ласковой?"
Щеки Ольги пылали от волнения, и она металась среди
манекенов в рыцарских доспехах, которые прежде так потешали
ее. В голове у нее рождались тысячи возражений графу,
ответы на его упреки, слова, полные достоинства, решительные
и гордые, - они раз и навсегда создадут ей независимое
положение в этом доме "Господин граф, - могла бы сказать
она, вскинув голову, - я знаю, чего хочу. Я хочу научить
Мери серьезно относиться ко всему окружающему и быть
взыскательной к себе, хочу сделать из нее человека, который
остерегается ошибок. Дело не в фальшивой ноте, ваше
сиятельство, дело в фальшивом воспитании. Я могла бы быть
безразличной к Мери и не замечать ее недостатков, но если я
ее люблю, то буду к ней требовательна, как к себе самой..."
Мысленно произнося этот монолог, Ольга разволновалась,
глаза у нее сверкали, сердце еще жгла недавняя обида. Ей
стало легче, и она твердо решила поскорее, завтра же
поговорить с графом. Граф - неплохой человек, иногда он
даже великодушен, и, кроме того, он так страдает! Если бы
только не эти его страшные, светлые глаза навыкате и
пронзительный взгляд сквозь пенсне!..
Она вышла из замка. Солнце ослепило ее. Только что
политая водой, мостовая блестела, и от нее поднимался пар.
- Берегитесь, мадемуазель! - крикнул ломающийся
мальчишеский голос, и мокрый футбольный мяч шлепнулся прямо
на белую юбку Ольги. Освальд хихикнул, но умолк, заметив
испуг несчастной девушки: юбка была вся в грязи. Ольга
приподняла ее и молча заплакала. Освальд покраснел и
сказал, запинаясь:
- Я... я не заметил вас, мадемуазель...
- Beg your pardon, Miss... (15) - вставил гувернер
Освальда, мистер Кеннеди, валявшийся на газоне в белой
рубашке и белых брюках. Одним прыжком он вскочил, дал
Освальду подзатыльник и снова лег.
Ольга ничего не видела, кроме своей испорченной юбки -
она так любила этот белый костюмчик! Не сказав ни слова,
девушка повернулась и вошла в дом, с трудом сдерживая слезы.
В горле у нее стоял комок, когда она открыла дверь своей
комнаты. Тут Ольга остановилась в изумлении и испуге, не
понимая, что такое происходит: посреди комнаты восседала на
стуле графиня, а горничная рылась в платяном шкафу.
- Ah, c'est vous? (16) - сказала графиня, даже не
обернувшись.
- Oui, madame la comtesse (17), - с трудом ответила
Ольга, едва дыша и широко раскрыв глаза. Горничная вытащила
целую охапку платьев.
- Ваше сиятельство, здесь этого наверняка нету!
- Так, хорошо, - отозвалась графиня и, тяжело поднявшись,
направилась к двери. Остолбеневшая Ольга даже не
посторонилась, чтобы дать ей пройти. Графиня остановилась в
трех шагах.
- Mademoiselle?
- Oui, madame? (18)
- Vous n'attendez pas, peut-etre, que je m'excuse? (19)
- Non, поп, madame! (20) - воскликнула девушка.
- Alors il n'y a pas pourquoi me barrer le passage (21),
- сильно картавя, сказала графиня.
- Ah, pardon, madame la comtesse (22), - прошептала Ольга
