- Вы хотите разозлить меня, не так ли? - спросил Фурунео.
- Я явлюсь к вам так быстро, как только смогу, - сказал Мак-Кей,
внезапно становясь деловым. - Я должен быть у вас не позже, чем через
восемь стандартных часов. Между прочим, вам приказано не спускать глаз с
этот шара.
- Все в порядке, - сказал Фурунео.
- Если калебан явится к вам, арестуйте его тут же, со всеми
потрохами.
- Арестовать калебана?
- Запутайте его разговором. Выпросите у него какую-нибудь совместную
работу, - сказал Мак-Кей. По его лицу было видно, какой нелепостью ему
показалось, что агент Бюро задает вопросы вместо того, чтобы блокировать
любую проявляющуюся активность.
- Ну хорошо, - сказал Фурунео. - Я жду вас здесь в течение ближайших
восьми часов.
Мак-Кей, который во время этого разговора находился на планете
Морских Труб, имел в своем распоряжении еще час, чтобы закончить все дела;
потом он повернул свой дом-лодку и причалил к одному из плавучих цветочных
островов. "Последний брак был напрасным", - подумал он. За все это время
он очень мало узнал о Млисс Эбнис, хотя она несколько раз безуспешно
пыталась связаться с ним. Но это было на другом плане.
С ним была его тридцать четвертая женщина. Она была светлокожей, как
и большинство ее предшественниц. Для нес это тоже был не первый брак, но
она неизвестно почему обвиняла его. "Ничего странного", - думал Мак-Кей.
Он никогда не старался выказывать чувства, которых не испытывал.
Мак-Кей уложил белье и одежду в походный чемоданчик и проверил
содержимое своего "джентльменского набора": возбуждающее, пакетик со
взрывчаткой, мини-детекторы, энергоизлучатель, микрокомпьютер, камера для
голографических съемок и другие мелочи. Все в порядке. Чехольчик с этим
набором был похож на обычный бумажник, только немного потолще и подлиннее.
Он засунул его в специальный внутренний карман своего невзрачного
пиджачка, вздохнул и вынул ключ от прыжковых дверей из кармана брюк. Этот
прыжок будет стоить Бюро громадную сумму. Сердечность находилась на другом
краю Галактики.
Прыжковые двери, казалось, работали безукоризненно, но Мак-Кея
беспокоило, что, совершая этот прыжок, он должен отдать себя во власть
калебана. Неприятная ситуация. Прыжковые двери были так обычны, что
большинство разумных существ не обращало на них внимания. До сих пор,
когда Бюро объявляло своим агентам боевую готовность, у Мак-Кея еще
никогда не появлялось такого чувства. Он удивлялся сам себе. Чудеса
калебанов были знакомы Объединению Разумных вот уже в течение девятнадцати
лет, и за это время связь с Объединением Разумных установило уже
восемьдесят три калебана: сначала один из них предоставил в распоряжение
Объединения свою прыжковую дверь, потом остальные восемьдесят два.
Мак-Кей подбросил ключ в воздух и снова поймал.
Почему калебаны подарили им прыжковые двери, которые они называли
"Зейе-центром"? Что скрывалось за этим?
"Пора отправляться", - подумал Мак-Кей. Однако он медлил.
Восемьдесят три калебана. Приказ о боевой тревоге всегда имел
уважительную причину. Калебаны постепенно исчезали - если этот процесс
можно назвать исчезновением. Исчезновение каждого отдельного калебана
сопровождалось гибелью или сумасшествием по крайней мере одного разумного
существа, входившего в Объединение Разумных.
Нечего и спрашивать, почему эту проблему свалили на Бюро Саботажа
вместо того, чтобы потребовать объяснения от Управления Полиции.
Правительство не знало, где может быть Бюро. Влиятельные люди надеялись,
что оно будет дискредитировано. У Мак-Кея, кроме того, были еще заботы,
связанные со скрытыми возможностями его памяти. Почему Бюро поручило
распутать это дело именно ему?
"Кто ненавидит меня?" - печально думал он, подходя к прыжковой двери
со своим ключом. Его ненавидели многие люди. Миллионы людей.
Прыжковая дверь загудела от наполнившей ее чудовищной энергии.
Открылось отверстие в туманную трубу. Мак-Кей напряг тело, подготовившись
к сопротивлению сиропообразной среды, и пошел через трубу. Это было словно
парение в вязком, клейком, текучем сиропе.
Затем он снова очутился в самом обычном помещении. За окном
простирался холмистый пейзаж, а вдали под низкими серыми облаками
виднелись крыши города. Хронометр, вживленный в мозг Мак-Кея, подсказывал,
что было уже далеко за полдень, восемнадцать часов двадцатишестичасового
дня. Это была планета Сердечность, мир, удаленный от покрытой океаном
планеты Морских Труб на восемьдесят тысяч световых лет.
Туманная труба прыжковой двери закрылась с треском, напоминающим
электрический разряд. В воздухе слегка запахло озоном.
Мак-Кей заметил, что кресла-роботы Фурунео достаточно услужливы,
чтобы предоставить все удобства. Одно из них тыкалось в его коленки до тех
пор, пока он, проверив свои карманы, не опустился в него. Кресло-робот
занялось массажем. Очевидно, оно было запрограммировано встречать так
любого посетителя. Мак-Кей прислушался. В одном из коридоров послышались
приближающиеся шаги. Они смолкли, потом послышались снова. Где-то в
коридоре завязался разговор, и Мак-Кей смог расслышать пару слов на
галалингве - галактическом торговом языке; кроме того, он услышал разговор
на нескольких языках по крайней мере еще пяти существ.
Он беспокойно завертелся, что заставило его кресло-робот успокоить
его укачивающими движениями. Переносить вынужденную бездеятельность было
тяжело. Где Фурунео? Может быть, он принимал участие в разговоре, который
доносился через тонкую перегородку? Вероятно, у этого человека, как у
агента Бюро Саботажа, было много обязанностей на планете. И Мак-Кей не
знал, насколько важны эти проблемы. Планета относилась к тем мирам,
которые Бюро защищало довольно слабо. А Бюро никогда не приходилось
сожалеть о недостатках в своей работе.
Мак-Кей задумался о своей роли в Бюро Саботажа. Несколько столетий
назад правительство получило власть над прогрессивной партией Объединения
Разумных Наций, толпой добродушных, научно ориентированных технократов,
которые усматривали счастье миров в эффективной организации всех органов
управления. Затратив огромные средства на организацию и постройку огромных
кибернетических машин со всевозможными функциями, они устранили всю
волокиту и перебои в системе организации правительства. Мощная машина с
подавляющей властью над всей мыслящей жизнью постепенно набирала обороты и
работала все быстрее и быстрее. Законы вырабатывались и тотчас же
отменялись. Поток программ и проектов нарастал с захватывающей дух
скоростью. Новые Бюро и Ведомства рождались и тотчас начинали работать на
полную мощность.
Весь управленческий аппарат превратился в гигантское колесо, которое
вращалось с такой безумной скоростью, что никакое живое существо не могло
представить себе даже приблизительно всю эту механику. Несовершенное
восприятие любого разумного существа не могло состязаться с логическим
совершенством автоматизированной системы. Но в конце концов совершенство
обернулось хаосом.
В этой ситуации горстка сомневающихся образовала Корпус Саботажа,
чтобы замедлить бешеное вращение колеса. После долгих усилий, кровавых
жертв, старомодных битв с механизмами и других действий механизм удалось
остановить. Со временем из отдельных корпусов и бюро выросла разветвленная
организация, которая боролась с проявлениями чванства, зазнайства и
предательства. Сегодня Бюро предпочитало хитроумные диверсии, однако в
случае необходимости применялась и сила.
Дверь открылась. Кресло-робот Мак-Кея перестал его укачивать. Вошел
Фурунео, откидывая левой рукой пряди серых волос с уха. Его широкий рот
был плотно сжат, угрюмо-обиженное выражение лица маскировалось вынужденно
вежливой кислой улыбкой.
- Извините, - сказал он, опускаясь в одно из кресел-роботов. - Я не
ждал вас так скоро.
- Это помещение безопасно? - недоверчиво спросил Мак-Кей. Он взглянул
на стену, в которой находилось отверстие прыжковой двери. Она была
закрыта.
- Я закрыл дверь в трубу, - сказал Фурунео. - Помещение безопасно,
насколько это вообще возможно. - Он выжидающе наблюдал за Мак-Кеем.
- Шар все еще там? - спросил Мак-Кей.
- Мои люди получили приказ сейчас же известить маня, если он сделает
какое-либо движение, - ответил Фурунео. - Он, как мне сообщили, выброшен
на берег и лежит на скалах. Пока что он неподвижен.
- Его положили там специально?
- Во всяком случае, выглядит он именно так.
- На нем нет никаких знаков или чего-нибудь еще?
- Мы ничего не обнаружили. Шар выглядит несколько потрепанным и
изношенным.
- Гмм, - Мак-Кей немного помолчал, потом сказал: - Вы, наверное, уже
слыхали о Млисс Эбнис?
- Кто же не знает этого имени?
- Она недавно истратила несколько миллионов, чтобы нанять калебана.
- Я не знал, что это возможно, - сказал Фурунео, покачав головой.
- Никто не знал.
- Я читал приказ действовать по боевой тревоге, но там ничего не
говорится о связи Эбнис с этим случаем.
- У нее был маленький психический шок в связи с использованием бича,
вы об этом знаете?
- Я знаю, что взамен она лечила его, - ответил Фурунео.
- Да, но это не устраняет проблемы. Известно только, что она не
выносит вида мучений разумных существ.
- И что же?
- Разгадка, конечно, в том, зачем решили использовать калебана.
- Как жертву?! - испуганно воскликнул Фурунео.
Мак-Кей видел, что его начинают понимать. Кто-то как-то сказал, что
проблема калебанов заключается в том, что никому не известен их образ
поведения. Это, конечно, было правильно, только Мак-Кей чувствовал что это
еще не вся истина. Легко можно представить себе существо, присутствие
которого бесспорно, а при попытке влезть к нему в душу только беспомощно
блуждаешь в темноте - вот что такое калебан.
"Они - закрытые окна в вечность", - сказал поэт Мазарард. В первое
время после внезапного появления калебанов Мак-Кей был в курсе всех
сведений о них, прослушал о них все лекции. Теперь он вспоминал эти
лекции, стараясь отогнать гнетущее чувство, что там найдутся сведения,
могущие иметь значение для решения нынешней проблемы. Это было что-то о
"трудностях коммуникации во время атмосферных осадков". Точное название он
забыл. "Смешно", - думал он. Это было связано с влиянием калебанской
действительности на память и возникновением оптических иллюзий.
Здесь и заключался источник неприятностей для всех форм жизни,
связанных с калебанами. Прыжковые двери, шары, в которых они имели
обыкновение находиться - все это было реальным, но никто не видел
калебанов собственными глазами.
Фурунео наблюдал за маленьким толстеньким агентом, действительно
похожим на недовольную лягушку, и ему вспомнилась старая шутка о том, что
Мак-Кей работает в Бюро Саботажа со дня своего рождения. Наконец тот
сказал:
- Итак, вы наняли этих головорезов и платите им? Не так ли?
- Так безопаснее.
- В сообщении речь шла о смертельных случаях и сумасшествии... Вы
дали своим людям пилюли ярости? - спросил Мак-Кей.
- Да.
- Хорошо. Ярость, кажется, является защитным свойством.
- Что же, собственно, произошло?
- Кажется, калебаны постепенно исчезают, - сказал Мак-Кей. - Каждый
раз, когда это происходит с одним из них, случается множество смертельных
происшествий и других неприятных последствий - физические и умственные
травмы, сумасшествие...
Фурунео кивнул в направлении океана и вопросительно поднял брови.
