считают, что забирать такую воду - зло. Эти новые Свободные в кружевных
рубашках насочиняли в своих городах горы чепухи! Горы чепухи! Когда еще
видела Дюна такие горы чепухи? Когда мы получаем вот таких... - он указал
на фигурку под лампой. - Они обычно полуобезумевшие от страха, потерянные
для своего рода и никогда на приемлемые истинными Свободными. Ты понимаешь
меня, Лито-Батигх?
- Я понимаю тебя.
Скрюченная фигурка не шелохнулась.
- Ты говоришь о том, чтобы вести нас, - сказал Муриз. - Свободными
руководят люди, привыкшие пускать кровь. Куда ты нас поведешь?
- Кразилек, - ответил Лито, не отрывая взгляда от скрючившейся
фигурки.
Муриз поглядел на него вспыхнувшим взглядом, брови высоко поднялись
над его глазами цвета индиго. Кразилек? Это не просто война или резался,
это - Тайфунный Бой. Это слово из отдаленнейших легенд свободных - битва
при светопреставлении. Кразилек?
Высокий фримен судорожно сглотнул. Этот юнец так же непредсказуем,
как городской щеголь! Муриз повернулся к скрюченной фигурке.
- Женщина! Либан вахид! - приказал он. "Принеси спайсовый напиток!"
Она заколебалась.
- Делай, как он говорит, Сабиха, - сказал Лито.
Она вскочила на ноги, развернулась всем телом, воззрилась на него, не
в силах оторвать взгляда от его лица.
- Ты знаешь ее? - спросил Муриз.
- Это племянница Намри. Она провинилась в Джакуруту, и ее направили
сюда.
- Намри? Но...
- Либан вахид, - сказал Лито.
Она метнулась мимо них, выскочила за дверь, и они услышали звук ее
бегущих ног.
- Далеко она не уйдет, - сказал Муриз. Он коснулся пальцем ноздри. -
Родственница Намри, гм. Интересно. В чем она провинилась?
- Дала мне сбежать, - Лито повернулся и пошел следом за Сабихой. Он
нашел ее стоящей на краю канала. Подойдя и встав рядом с ней, он поглядел
на воду. Им слышно было, как перекликаются и трепещут крыльями птицы в
веерных пальмах неподалеку. Со стороны рабочих, убирающих песок,
доносились скребущие звуки. Лито стоял так же неподвижно, как и Сабиха,
глядя вниз, на глубокую воду и отражения в ней. Уголком глаза он видел
голубых длиннохвостых попугаев среди широких листьев пальм. Один из них
перелетел через канал и полетел точно над серебряным водоворотиком хищной
рыбы, разглядывая свое отражение - двигались они настолько синхронно, как
будто и птица, и хищник плыли в одной среде.
Сабиха прочистила горло.
- Ты меня ненавидишь, - сказал Лито.
- Ты опозорил меня. Ты опозорил меня перед моим народом. Они собрали
Иснад и отправили меня сюда, чтобы здесь я лишилась своей воды. И все
из-за тебя.
Прямо позади них рассмеялся Муриз.
- Теперь ты видишь, Лито-Батигх, у нашей Духовной Реки много
жертвователей.
- Но моя вода течет в твоих жилах, - повернулся к нему Лито. -
Никакой жертвы. Сабиха - судьба моего видения, и я следую за ней. Я бежал
через пустыню, чтобы здесь, в Шулохе, найти свое будущее.
- Ты и... - указав на Сабиху, он расхохотался, запрокинув голову.
- Это будет не так, как кто-либо из вас способен поверить, - ответил
Лито. - Запомни эго, Муриз. Я нашел следы своего червя, - и слезы
навернулись ему на глаза.
- Он отдает свою воду мертвым, - прошептала Сабиха.
Даже Муриз благоговейно воззрился на Лито. Свободные никогда не
плачут, если только не подносят кому-то или чему то драгоценнейшего дара
своей души. Почти смущенный, Муриз застегнул застежку надо ртом и натянул
низко на лоб капюшон своей джебаллы.
Лито, посмотрев поверх него, сказал:
- Здесь, в Шулохе, до сих пор молятся о росе на краю пустыни. Ступай,
Муриз, и молись о Кразилеке. Обещаю тебе, он придет.
51
Речь Свободных отличается большой сжатостью,
точностью выражаемого смысла. За ней - подразумеваемая
иллюзия абсолютного. Ее предложения - плодородная почва
для абсолютных религий. Более того, Свободные обожают
морализовать. Через отстоявшиеся высказывания они
противостоят ужасающей нестабильности всех вещей. Они
говорят: "Мы знаем, что нет предела количеству
накапливаемых знаний - завершенность знания является
прерогативой Бога. Но все, что человек может выучить, он
может и вместить". Из этого как ножом обрезающего взгляда
на мироздания они выкраивают фантастическую веру в приметы
и знаменья и в собственную судьбу. Таковы истоки их
легенды о Кразилеке - о войне при конце света.
Закрытый Отчет Бене Джессерит, досье 800881.
- Теперь он у них, в надежном месте и в безопасности, - сказал Намри,
через квадратное каменное помещение улыбаясь Гурни Хэллеку. - Можешь
доложить об этом своим друзьям.
- Где это безопасное место? - спросил Хэллек. Тон Намри ему не
нравился, но его сдерживали приказания леди Джессики. Проклятая колдунья!
В ее объяснениях нельзя было выудить никакого смысла - кроме
предостережения о том, что может произойти, если Лито не удастся стать
хозяином над своими жуткими памятями.
- В безопасном месте, - повторил Намри. - Это все, что мне позволено
тебе сообщить.
- Откуда ты это знаешь?
- Получил дистранс. С ним Сабиха.
- Сабиха. Да она просто даст ему...
- Не на этот раз.
- Ты собираешься убить его?
- Не мне уже это решать.
Хэллек скорчил гримасу. ДИСТРАНС. Кракова дальность полета у этих
проклятых пещерных летучих мышей? Он часто видел, как они легко и бесшумно
летят через пустыню, переносчики тайных посланий, запечатленных в их
попискиваниях. Но какова дальность их перелетов на этой адской планете?
- Я должен сам его увидеть, - заявил Хэллек.
- Этого не дозволено.
Хэллек сделал глубокий вздох, чтобы сохранить спокойствие. Он провел
два дня и две ночи в ожидании отчета о розысках. Теперь было уже следующее
утро, и он чувствовал, как все тает его влияние на окружающее, оставляя
его обнаженным. Да он никогда и не любил командовать. Командующий должен
ждать, пока другие сделают все интересное и опасное.
- Почему не дозволено? - спросил он. Контрабандисты, обустроившие для
себя этот съетч, слишком много вопросов оставляли без ответа, и он не
хотел больше, чтобы и Намри играл в такие же игры.
- Есть мнение, что, увидев тот съетч, ты увидишь слишком много, -
ответил Намри.
Хэллек, расслышав угрозу, с небрежной расслабленностью занял позу
опытного бойца, рука близко от ножа, но не на ноже. Ему бы очень хотелось
иметь защитное поле, но оно исключалось - во-первых, из-за его действия на
червей, и, во-вторых, из-за того, что в атмосфере, насыщенной статическим
электричеством, порождавшимся бурями, оно очень быстро выходило из строя.
- Скрытность не входила в условия нашей сделки, - сказал Хэллек.
- Убей я его, это вошло бы в условия нашей сделки? - сказал Намри.
И опять Хэллек ощутил козни невидимых сил, о которых леди Джессика
его не предупреждала. Проклятый ее план! Может быть, правильно, что не
надо доверять никому из Бене Джессерит. И он тут же почувствовал себя
изменником. Она объяснила ему проблему, и он взялся действовать по ее
плану, так и предполагая, что в этот план, как и в любой другой,
действительность потребует внесения поправок. И не было ничего общего с
Бене Джессерит - была леди Джессика из рода Атридесов, никем другим
никогда для него не являвшаяся, кроме как другом и опорой. Без нее он так
и плыл по воле волн в мире поопасней того, в котором он обитает теперь.
- Ты не можешь ответить на мой вопрос, - проговорил Намри.
- Ты должен был убить его только в том случае, если бы в нем явно
проявилась... одержимость, - проговорил Хэллек. - Богомерзость.
Намри поднял кулак к правому уху.
- Твоя госпожа знала, что мы подвергнем его проверкам на этом. Мудро
было с ее стороны передать суд в мои руки.
Хэллек разочарованно поджал губы.
- Ты слышал, что сказала мне Преподобная Мать, - продолжал Намри. -
Мы, Свободные, понимаем таких женщин, но вы, люди других миров, их никогда
не поймете. Женщины Свободных часто посылают своих сыновей на смерть.
Хэллек заговорил все еще плохо слушающимися губами:
- Ты извещаешь меня, что ты его убил?
- Он жив. Он в безопасным месте. Он продолжает получать спайс.
- Но я должен доставить его к бабушке, если он выживет, - сказал
Хэллек.
Намри только плечами пожал.
Хэллек понял, что это единственный ответ, на который он может
рассчитывать. Проклятье! Он не может вернуться к Джессике, не имея ответов
на такие вопросы. Он покачал головой.
- Зачем спрашивать о том, чего ты не можешь изменить? - спросил
Намри. - Тебе хорошо платят.
Хэллек грозно воззрился на него. Свободные! Они считают, будто все
иностранцы падки прежде всего до денег. Но Намри говорил о большем, чем
просто о предубеждениях Свободных. Здесь трудились другие силы, и это было
ясно тому, кто свое обучение прозрел под наблюдением Бене Джессерит. Все
это попахивало интригой внутри интриги внутри интриги...
Принимая оскорбительно фамильярный тон, Хэллек сказал:
- Леди Джессика будет в ярости. Она может послать когорты против...
- Занадик! - выругался Намри. - Ты, официальный гонец! Держись
подальше от Мохалаты! Я с удовольствием отдам твою воду Благородному
Народу!
Хэллек положил руку на нож, приготовил левый рукав, где у него был
спрятан маленький сюрприз для нападающих.
- Не вижу разбрызганной здесь воды, - сказал он. - Наверно, ты
ослеплен своей гордостью.
- Ты живешь, потому что я хотел, чтобы ты узнал перед смертью: твоя
леди Джессика не пошлет когорты против кого бы то ни было. Тебе не
проскользнуть тихой сапой в Хуануи, ты, отбросы другого мира. Я - из
Благородного Народа, а ты...
- А я просто слуга Атридесов, - мягко заметил Хэллек. - Мы - те самые
отбросы, что сняли ярмо Харконненов с вашей вонючей шеи.
У Намри так перекосило лицо, что зубы обнажились.
- Твоя госпожа - пленница на Салузе Второй. Приказы, которые,
по-твоему, идут от нее, поступают от ее дочери.
С крайним усилием, но Хэллек сохранил свой голос бесстрастным.
- Неважно. Алия...
Намри вытащил свой криснож.
- Что ты знаешь о Чреве Небесном? Я - ее слуга, ты, шлюха среди
мужчин. По ее повелению забираю я твою воду! - и он с безрассудной
прямотой кинулся через комнату.
Хэллек не дал себя обмануть такой притворной неуклюжестью, взмахнул
левым рукавом своей робы, высвобождая дополнительный кусок плотной
материи, подшитой к нему, - и нож Намри увяз в этой материи. Тем же
движением Хэллек закинул на голову Намри складки своей одежды и ударил
ножом под это покрывало точно тому в лицо. Он почувствовал, что удар его
достиг цели, когда тело Намри стукнулось о Хэллека твердой поверхностью
надетого под робой металлического доспеха. Свободный испустил лишь один
вопль ярости, запрокинулся назад и упал. Он лежал, кровь хлестала у него
изо рта, какое-то время его глаза еще смотрели на Хэллека, потом медленно
потускнели.
Хэллек выдохнул воздух сквозь губы. Как мог этот дурак Намри
рассчитывать, будто хоть кто-то но заметит надетого под робой доспеха?
Убирая рукав-ловушку, вытирая нож и вкладывая его в ножны, Хэллек
обратился к трупу:
- Как, по-твоему, обучены мы, СЛУГИ Атридесов, дурак?
