- Наверное, они до предела уплотняли отведенное им время?
- О, по временам они были просто неистовы.
Он понял, что она делится с ним наблюдениями из своих Иных Памятей.
Не впервые он причащался к этой древней науке. Его мать, порой, тоже де-
лилась такими знаниями, но всегда как уроком. Что же делает сейчас Тара-
за? Учит его чему-то?
- Меланж - это многорукое чудовище, - сказала она.
- Не желаешь ли ты - порок, чтобы мы никогда его не открывали?
- Без него не существовал бы Бене Джессерит.
- И Космический Союз.
- Но не было бы и Тирана, не было бы Муад Диба. Спайс дает одной ру-
кой и забирает всеми другими.
- В какой руке находится то, чего мы жаждем? - спросил он. - Разве не
всегда стоял этот вопрос?
- Ты чудо, ты знаешь это, Майлз? Ментаты редко погружаются в филосо-
фию. Я думаю, это одна из твоих сильных сторон. Ты потрясающе способен
на сомнение.
Он пожал плечами. Этот поворот разговора растревожил его.
- Ты невесел, - сказала она. - Но в любом случае - цепляйся за свои
сомнения. Сомнения необходимы для философа.
- Так заверяют нас дзенсунниты.
- На этом сходятся все мистики, Майлз. Никогда не недооценивай силу
сомнений. Очень убедительно. Стори держит сомнения и уверенность в одной
руке.
Действительно весьма удивленный, он спросил:
- Так что. Преподобные Матери практикуют ритуалы дзенсунни?
Он раньше этого даже и не подозревал.
- Всего лишь однажды, - ответила она, - мы достигаем экзальтированной
и тотальной формы сгори. Она включает каждую клетку.
- Спайсовая Агония, - сказал он.
- Я была уверена, что твоя мать тебе рассказывала. Очевидно, она ни-
когда не объясняла тебе родства с дзенсунни.
Тег сглотнул комок в горле. Восхитительно! Она открывает ему новый
взгляд на Бене Джессерит. Это изменит всю его концепцию, включая образ
собственной матери. Они отстранены от него на недостижимое место, куда
он никогда не сможет последовать. Порой, они могут думать о нем, как о
сотоварище, но он никогда не сможет войти в их интимный круг. Он может
притворяться, но не более. Он никогда не будет схож с Муад Дибом или Ти-
раном.
- Предвидение, - сказала Та раза.
Это слово привлекло его внимание. Она и меняет тему и не меняет ее.
- Я как раз думал о Муад Дибе, - сказал он.
- Ты считаешь, что он предсказывал будущее, - сказала она.
- Таково учение ментата.
- Я слышу сомнение в твоем голосе, Майлз. Предсказывал он его или
творил? Предвидение может быть смертоносно. Люди, требующие предсказаний
от оракула, на самом деле хотят знать цену китового меха на следующий
год или нечто, столь же приземленное. Никто из них не хочет, чтобы ему
мгновение за мгновением предсказали всю его личную жизнь.
- Никаких неожиданностей.
- Именно. Если обладаешь таким знанием заранее, то твоя жизнь стано-
вится невыразимой скукой.
- Ты думаешь, жизнь Муад Диба была скукой?
- И жизнь Тирана тоже. Мы считаем, все их жизни были посвящены тому,
чтобы вырваться из цепей, которые они сами для себя сотворили.
- Не они верили...
- Помни о своих философских сомнениях, Майлз. Остерегайся! Ум верую-
щего застаивается. Он оказывается неспособным расти вовне, в неограни-
ченный и бесконечный космос.
Тег мгновение сидел неподвижно. Он вдруг ощутил усталость, которая
завладевала им поверх мгновенной встряски от питья, ощутил также тот
путь, по которому направлены его мысли вторжением этих новых концепций.
Были вещи, которые, как его учили, ослабляют ментата, и все-таки он
чувствовал, как они его усиливают.
"Она учит меня, - подумал он. - Она дает мне урок".
Словно спроецированное в его мозг и очерченное там огнем, увещевание
дзенсуннитов, которое учат начинающие студенты в школе ментатов, сфоку-
сировало на себе все его внимание: "По твоей вере в объединенные единич-
ности ты отрицаешь все движение - эволюционное или обращенное вспять.
Вера фиксирует гранулированные мироздания и приводит к тому, что это ми-
роздание упорствует. Ничему не позволено переменяться, потому что при
любой перемене исчезнет недвижимое мироздание. Но оно движется само по
себе, пока ты не движешься. Оно развивается свыше тебя и становится для
тебя более недостижимым".
- Самое странное из всего, - в тон заданному ей самой настроению ска-
зала Та раза, - то, что ученые Икса не могут видеть, насколько их
собственная вера главенствует в их мироздании.
Тег внимательно поглядел на нее, молчаливо и восприимчиво.
- Верования икшианцев полностью подчинены выбору, который они делают,
как именно они будут глядеть на свое мироздание, - сказала Тараза. - Их
космос не действует сам по себе, но представляется согласно тем видам
опыта, который они выбирают.
Вздрогнув, Тег пришел в себя от этих воспоминаний, и очнувшись, обна-
ружил, что он в Оплоте Гамму. Он так и сидел в привычном кресле своего
кабинета. Окидывая взглядом комнату, он заметил, что ничего не сдвинуто
с того места, куда он все прежде положил. Прошло всего лишь несколько
минут, но комната и то, что в ней находилось, больше не представлялись
чуждыми ему. Он нырнул и вынырнул по модулю ментата.
ВОССТАНОВЛЕН.
Вкус и запах того питья, которым так давно угостила его Тараза, до
сих пор пощипывал язык и ноздри. Он понял, что переключась на миг в мо-
дуль ментата будет способен вызвать в памяти всю сцену еще раз - приглу-
шенный свет затененных глоуглобов, ощущение кресла под собой, звуки го-
лосов. Все это проиграется снова, замороженное во времени-капсуле изоли-
рованного воспоминания.
Повторение этого старого воспоминания творило волшебное мироздание,
где его способности увеличивались выше самых смелых его ожиданий. Ника-
ких атомов не существовало в этом его волшебном мироздании, только волны
и мощнейшее движение повсюду вокруг. Он вынужден там откидывать все
барьеры, возведенные из веры и понимания. Это мироздание прозрачно. Он
видел сквозь него без промежуточных: экранов, на которые проецируется
форма. Волшебное мироздание сводит его "я" до зернышка активного вообра-
жения, где его собственные способности создания образов, только экран,
на котором можно ощутить любую проекцию.
"Вот оно. Я одновременно и исполнитель, и инструмент исполнения! -
Постоянство вокруг". - Тег колебался уходя и возвращаясь в чувственную
реальность. Он почувствовал, как его сознание ужимается, и как при этом
цель заполняет все мироздание. Он распахнут в бесконечности.
"Тараза сделала это умышленно, - подумал он. - Она увеличила меня".
Его заполнило граничащее с ужасом Благоговение. Он понял, откуда его
дочь Одраде взяла такие силы, чтобы создать для Таразы "Манифест Атриде-
сов". Его собственные силы ментата погрузились в эту более великую мо-
дель.
Таразе потребуется от него исполнение, наводящее страх. Такая необхо-
димость манит и ужасает. Это вполне может означать даже конец Ордена.
Основное правило таково: "Никогда не поддерживай слабость, всегда
поддерживай силу".
Кодекс Бене Джессерит
- Как это тебе можно приказывать всем этим жрецам? - спросила Шиэна.
- Ведь это их место.
Одраде ответила, как бы небрежно, но тщательно подбирая слова, чтобы
они соответствовали уровню знаний и понимании Шиэны.
- Корни жрецов - в Свободных. У тех всегда где-то поблизости были
Преподобные Матери. Кроме того, дитя, ты ведь ими тоже повелеваешь.
- Это совсем другое.
Одраде подавила улыбку.
Прошло меньше трех часов с тех пор, как ее ударные отряды отразили
нападение на храмовый комплекс. На это время Одраде устроила свой центр
в апартаментах Шиэны, руководя оттуда всем необходимым для оценки и
предварительного возмездия, при этом постоянно давая объяснения Шиэне и
наблюдая за ней.
"Параллельный поток".
Одраде оглядела помещение, выбранное под командный пункт. Клочек от
изодранных одежд Стироса так и остался валяться у стены. "Человеческие
потери". У этой комнаты странная форма. Нет двух параллельных стен. Од-
раде фыркнула - до сих пор остался запах озона от снуперов, с помощью
которых ее люди обеспечили уединенность этих апартаментов.
С чего бы такая странная форма? Здание древнее, много раз перестраи-
вавшееся и достраивавшееся, но это не объяснение для такой комнаты. При-
ятная шероховатость кремовой штукатурки на стенах и потолке. Вычурные
занавески из волокон спайса, окаймлявшие две двери. Сейчас ранний вечер,
и солнце, пробивавшееся сквозь решетчатые ставни, испещрило рябью стену
напротив окон. Серебряно-желтые глоуглобы, витавшие под потолком, наст-
роены в соответствии с солнечным светом. Приглушенные уличные шумы доно-
сятся через вентиляторы под окнами. Мягкие узоры оранжевых ковриков и
серых плиток пола говорят об удобстве и безопасности, но чувство безо-
пасности у Одраде внезапно исчезло.
- Мать Настоятельница, Союзу, Иксу и Тлейлаксу послания отправлены, -
сказала она.
- Поняла, - рассеянно отозвалась Одраде.
Связная вернулась к своим обязанностям.
- Что ты делаешь? - спросила Шиэна.
- Кое-что изучаю.
Одраде в задумчивости поджала губы. Их проводники через храмовый
комплекс провели их сквозь лабиринты коридоров и лестниц, сквозь арочные
окошки порой мелькали виды внутренних двориков. Затем - превосходная ик-
шианская система суспензорных шахт, по которой они беззвучно перенеслись
в другой коридор, и опять там были лестницы, извивающиеся проходы... На-
конец, эта комната.
И опять Одраде окинула взглядом комнату.
- Ну, почему ты изучаешь эту комнату? - спросила Шиэна.
- Тс-с, девочка!
Комната представляла собой неправильный многогранник с меньшей сторо-
ной слева, приблизительно тридцать пять метров в длину, в ширину вдвое
меньше. Множество узеньких диванчиков и кресел, различной степени удоб-
ности. Шиэна сидела по-королевски величественно на ярко-желтом кресле с
мягкими подлокотниками. Ни единого песьего кресла в этом месте. Много
коричневых, голубых и желтых тканей. Одраде поглядела на белую решетку
вентиляции над картиной, изображавшей горы, на более широкой стороне
комнаты. Холодный ветерок веял из вентилятора под окнами и тянулся по
направлению к вентилятору под картиной.
- Эта была комната Хедли, - сказала Шиэна.
- Почему ты его раздражаешь, называя его просто по имени, девочка?
- Разве это его раздражает?
- Не играй со мной в словесные игры, девочка! Ты знаешь, что это его
раздражает, и вот поэтому ты это делаешь.
- Тогда почему ты спросила?
Одраде проигнорировала вопрос, продолжая тщательное изучение комнаты.
Стена напротив той, на которой висит картина, под косым углом к внешней
стене. Теперь она поняла. Умно! Комната была сооружена так, что даже ше-
поток доносился до того, кто дежурил за верхним вентилятором. Нет сомне-
ний, что картина скрывала еще один воздушный коридор, чтобы, доносить
любой звук из этой комнаты. Ни снупер, ни снифер, никакой другой инстру-
мент не засек бы это приспособление. Ничто не "бибикнуло" бы, уловленное
выслеживающим глазком или ухом. Только настороженное чутье хорошо подго-
товленного в обманах могло такое разоблачить.
Подав рукой сигнал ждущей послушнице, Одраде быстро обратилась к ней
на языке жестов, пальцы так и мелькали: "Выясните, кто подслушивает за
этим вентиляционным отверстием". Она кивнула на вентилятор за картиной.
- "Позвольте им продолжать. Мы должны знать, кому они докладывают".
- Откуда вы узнали, что надо прийти и спасти меня? - спросила Шиэна.
"У девочки прекрасный голос, но он нуждается в тренировке", - подума-
ла Одраде. Была в нем, однако, твердость, из которой можно выковать мо-
гущественный инструмент.
- Ответь мне! - приказала Шиэна.
Властная интонация потрясла Одраде, возбудив в ней быстрый гнев, ко-
торый она постаралась подавить. Исправления должны быть внесены немед-
