обычно столь нежные и деликатные. Она все еще боролась с ним, понимая, что
не сможет разжать рук, стиснувших ее, и крепко уперлась кулаками в плечи
Холлорана, отталкивая его от себя. Она могла царапаться, вцепиться ему в
волосы, даже ударить его, но не делала этого.
Он опустился на пол, став на колени перед ней; его тело оставалось
меж ее раздвинутых ног. Ее халат был распахнут, пояс развязался. Холлоран
проворно расстегнул свою одежду и вошел в лоно девушки; его резкое и
быстрое движение, очевидно, причинило ей боль, потому что она слабо
вскрикнула, пытаясь отстраниться. Он провел пальцами по ее животу,
коснувшись волос на лобке, и опустил руку ниже - внутренняя поверхность ее
бедер была влажной и скользкой, несмотря на то, что она так упорно
сопротивлялась его ласкам. Его губы снова прижались к ее губам. Теперь она
уже не отвергала его, и скоро сама начала пылко отвечать на его поцелуи.
Крепко обняв его, она услышала тихий стон, вырвавшийся из груди
Холлорана. Ее ноги напряглись, вытянувшись по обеим сторонам его бедер, и
она начала двигаться в такт его ритмичным, мощным толчкам, желая, чтобы он
вошел глубже, еще глубже, и наконец, она закричала низким, прерывающимся
голосом, трепеща и извиваясь всем телом. Ее дыхание было тяжелым, руки
дрожали. Через несколько минут ее стоны и крики утихли, словно она
задохнулась, и Холлоран приподнял ее за плечи, стараясь поудобнее уложить
девушку на мягкой поверхности, но ни на минуту не прекращая двигаться
внутри нее. Однако он не смог держать себя в узде слишком долго, и,
зарывшись лицом в ее мягкие, влажные волосы, стал нежно покусывать ее шею,
мочку уха и щеку, затем приник жадным ртом к тонкой коже чуть повыше
ключицы. Она уперлась головой в диванную подушку; ее тело выгнулось,
словно тугой лук, ее стоны стали более громкими и частыми, когда его семя
хлынуло в нее, и перешли в долгий, протяжный вопль, звучавший в ушах
Холлорана до тех пор, пока последние содрогания не пробежали по их
сплетенным телам, положив конец любовной игре.
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, боясь пошевелиться, чтобы
не нарушить блаженной истомы.
Щека Холлорана была влажной. Он приподнялся, опираясь на локти, и
заглянул ей в лицо. Кора плакала. Он попытался заговорить с ней, но она
отвернулась и продолжала безутешно, нервически всхлипывать. Тогда его руки
обвили ее шею, и он нежно прижал ее голову к своей груди.
Они оставались в этой позе долго, пока Кора не успокоилась. Никто не
проронил ни слова, да они и не нуждались в этом. Холлоран все еще
оставался внутри ее лона, и ей нравилось это ощущение, хотя теперь былая
упругость покинула его мышцы. Ее руки скользнули под рубашку Холлорана,
ласково поглаживая его спину. Холлоран приподнялся и чуть переменил позу,
не выходя из нее. Его губы легко касались ее лица, целуя ее глаза, локоны
на висках, щеки и губы. Страсть уступила место нежности.
- Ты не знаешь, что он теперь сделает со мной, - сказала она.
- Ничего, что было бы хоть немного похоже на это.
Она вздохнула, чувствуя, как он опять становится твердым, напрягаясь
и проникая все дальше меж ее ног. На этот раз она отдалась ему сразу, не
сопротивляясь и охотно покорившись его желаниям. Теперь все их движения
были медлительными, почти вялыми; они наслаждались друг другом не
торопясь, выбирая более изощренные позы для своей любовной игры. Страсть
нарастала постепенно, и даже достигнув наивысшей точки, не выходила из-под
контроля, пока прилив чувств так же плавно не сошел на нет, принеся
облегчение обоим.
Как и в прошлый раз, они долго не разжимали объятий. Наконец Холлоран
встал и оправил свою одежду, потом устроился на полу возле софы, положив
локоть на край ложа, где распростерлась обессиленная Кора. Он наклонился,
чтобы поцеловать ее в губы, и осторожно провел кончиками пальцев по щеке,
отбрасывая назад ее спутанные влажные волосы.
- Лайам... - начала девушка, но Холлоран улыбнулся ей и покачал
головой:
- Не надо, Кора. Мы поговорим завтра. Сегодня ночью думай лишь о том,
что произошло между нами.
Он провел пальцами по нежной коже в ложбинке меж ее грудей,
спустившись вниз к животу, затем его рука скользнула в щель меж ее бедер.
Она обвила его плечи руками, приподнявшись и вопросительно глядя ему
в глаза; выражение ее лица было строгим и сосредоточенным.
- Я хочу узнать о тебе гораздо больше, неужели ты не понимаешь этого?
- сказала она.
- Погоди немного, - ответил он.
- Могу ли я довериться тебе? В тебе есть что-то... - она запнулась,
пытаясь найти подходящее слово, - "таинственное", Лайам, что-то мрачное,
но я до сих пор не могу понять, что именно. Я сразу почувствовала это, как
только мы встретились в первый раз.
Он начал подниматься с пола, но Кора крепко держала его за плечи, и
он снова присел у края софы.
- Я уже говорил тебе вчера, что я - лишь тот, кого ты видишь перед
собой, и ничего больше.
- Но я "чувствую" в тебе что-то, и это пугает меня.
- Мне много раз приходилось иметь дело с сильными, жестокими,
страшными в своей неистовой злобе людьми, Кора. Возможно, это наложило на
меня своеобразный отпечаток.
- И поэтому ты стал похож на них? Ты это хотел сказать?
Он качнул головой:
- Все не так просто.
- Тогда объясни мне! - в ее вопросе прозвучали плохо скрытая досада и
раздражение.
Он встал с пола - теперь руки Коры разжались; девушка глядела на него
широко раскрытыми глазами.
- В моей профессии сила обычно противопоставляется силе, - сказал он,
глядя на Кору сверху вниз. - Очень часто бывает, что такое
противопоставление - единственный путь, единственный шанс победить.
- Не изменяет ли это тебя самого в худшую сторону? Не становишься ли
ты сам сродни тому, против кого используешь свою силу?
- Может быть, - ответил он.
Она поежилась и закуталась в халат, прикрывая свою наготу.
Холлоран пошел к двери, но остановился на пороге, повернувшись к
девушке.
- Только попав в беду, начинаешь понимать, что такая перемена, может
быть, не так уж плоха.
Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Оставив Кору рыдать в одиночестве.
Холлоран помылся в общей ванной комнате, расположенную в одном из
концов длинного коридора, прежде чем пройти к себе в комнату. Как и
прошлой ночью, он повесил куртку на спинку своей кровати и вынул
автоматический пистолет из кобуры, положив его на тумбочку в изголовье
кровати. Сняв ботинки, он завел будильник своих наручных часов и прилег на
постель. Тусклая луна слабо освещала комнату, хотя окна не были
занавешены. Несмотря на то, что дополнительная команда оперативников
"Щита" патрулировала дороги вокруг границ поместья, а в доме появился еще
один телохранитель, Палузинский, Холлоран отвел на свой отдых лишь четыре
часа. До того, как самому заступить на дежурство, он намеревался проверить
Монка и Палузинского на их постах и обойти обширную лужайку вокруг дома -
не обнаружится ли на склонах холмов или в кустах что-либо подозрительное
или опасное? Кора отняла у него час отпущенного на сон времени. И много
сил.
Он закрыл глаза, и перед ним тотчас возник мысленный образ Коры. Он
припомнил, какое огорченное было у нее лицо, какая горькая обида
промелькнула в глазах девушки, когда он выходил из ее комнаты.
Яркая вспышка света, проникнув сквозь его сомкнутые веки, разорвала
тьму, в которую начал погружаться Холлоран.
Холлоран открыл глаза. В комнате царила ночная мгла, и только слабый
свет луны рассеивал непроглядный мрак. Уж не почудился ли ему этот
внезапный проблеск?
Зарница мелькнула снова - похоже, это была вспышка молнии; однако
грома за ней не последовало.
Он вскочил с постели и быстро подошел к окну. Вглядываясь в темноту
ночи, он различил лужайку перед домом, залитую неярким светом луны. Небо
заволокли тучи с рваными, неровными краями; их причудливые контуры
очерчивались серебристыми лунными лучами. Что-то зловещее чудилось в тени
этих туч, медленно наползающей на дом. Озеро казалось огромной серой
равниной, словно это была не водная гладь, а твердая бетонная поверхность.
Холлоран моргнул, когда свет вспыхнул снова. Его источником было
озеро, вода, испускавшая мощные световые потоки. В этой яркой мимолетной
вспышке Холлоран успел разглядеть какие-то темные силуэты на озере. Это
были люди. Или ему только показалось?..
Он бросился к своей кровати, надел ботинки и схватил с тумбочки свой
револьвер. Затем побежал вниз по лестнице.
25. СВЕТ С ОЗЕРА
Монк должен был дежурить у входа в дом. Но, оглядев холл, Холлоран
нигде не заметил его неуклюжей обезьяноподобной фигуры.
Холлоран не стал терять время на поиски американца. Выключив свет в
холле, он приоткрыл одну из створок двойной двери - этой узкой щели ему
оказалось достаточно, чтобы выбраться наружу. Он был сильно удивлен и
взволнован тем, что дверь оказалась незапертой. Гулкое эхо от быстрых
шагов Холлорана раздавалось под сводами арки подъезда. Выглянув наружу, он
остановился на крыльце, настороженно оглядывая окрестности.
Водная гладь снова была серой; озеро выделялось чуть более светлым
пятном посреди окутанного мглою луга.
Холлоран положил браунинг в кобуру и сошел с крыльца. Он бесшумно
скользил в высокой траве, огибая фасад особняка, используя его темные
стены как своеобразное укрытие - на их фоне его движущаяся фигура будет
практически незаметна. Чтобы не подвергать себя излишней опасности, он
решил подойти к озеру не кратчайшим путем - по дорожке, ведущей от
главного входа, где одинокий человек может стать отличной мишенью для
притаившегося в кустах стрелка, - а неожиданно появиться из-за угла здания
и пересечь лужайку наискосок. Добравшись до угла особняка, он пригнулся и
одним стремительным движением выскочил на ровный газон. Внезапная вспышка
света, исходящего от озера, заставила его зажмуриться; повинуясь
инстинкту, он упал на землю. Нервы Холлорана были предельно напряжены;
какое-то странное чувство, сродни страху, говорило ему, что он слишком
заметен, чересчур уязвим, когда лежит здесь, в сырой траве, не имея
никакого укрытия на случай опасности. Но всего удивительней была необычная
картина, запечатлевшаяся в его памяти, когда неровный свет зарницы очертил
темные контуры берегов озера.
Недалеко от берега чуть покачивалась лодка, в которой сидело трое или
четверо человек. Все как один повернули головы, рассматривая что-то за
бортом лодки. Этот странный предмет находился на воде; казалось, он висит
в воздухе, чуть касаясь поверхности водоема.
Видение пропало, когда сияние померкло так же внезапно, как и
вспыхнуло. Тело Холлорана напряглось, когда с берега озера донесся
одинокий тоскливый вой, перешедший в жалобный плач. Остальные шакалы
подхватили этот жуткий напев - в нем одновременно слышались сумасшедший
смех и горькое стенанье. Звуки плыли над водой, оглашая затихшую лужайку.
Холлоран прищурился, напрягая свое зрение - ему казалось, что он видит
силуэты зверей, сидящих на берегу - они неясно вырисовывались на более
светлом фоне серой воды. Однако в ночной темноте он мог принять высокие
пучки травы и прибрежной растительности за очертания напряженных тел
степных волков. Там, у самого берега, не было заметно ни малейшего
движения. Холлоран приподнялся со скользкой сырой травы и встал на одно
колено.
И снова его глаза зажмурились от внезапной вспышки света, источником
