ужасные моменты, которые им пришлось пережить во Вьетнаме,
когда Донни, чувствуя, что наступает хреновое для них время и
можно не выйти из переделки живыми, начинал смеяться тихим
истерическим смехом.
Донни, как бы ты смеялся, если бы увидел, что стало
сегодня со стариной Бобом, который сидит сейчас мокрой задницей
в болоте и ждет, чти придет раньше - смерть или какое-нибудь
животное.
Самому Бобу, однако, было не до смеха. Он пытался
успокоиться и сосредоточиться. Ему казалось, что это очень
похоже на ту ночь, которую он провел без движения на сыром и
холодному ветру, поджидая Тима, белохвостого оленя с
двенадцатью ответвлениями на рогах. О, это было долгое и
трудное ожидание! Но что это была за охота! Одно
удовольствие! Он вспомнил, как медленно выплывал из зарослей
кустарника Тим, как осторожно спускался вниз, чем- то напоминая
привидение, как винтовка уперлась в плечо, прозвучал выстрел
и... Боб тогда понял, что попал туда, куда надо. Тогда он тоже
ждал всю ночь, не так ли? А потом попал Тиму чуть выше
позвоночника самодельной пулей, сделанной из эпоксидки. Сама
пуля весила не более 25 гран и при ударе о тело разлетелась на
мелкие кусочки, ударный же шок лишил Тима сознания на добрых
пять минут.
Потом он припомнил, как отпиливал ему рога.
"Теперь уже никто не станет охотиться за тобой, чтобы
повесить твои рога на стену", - подумал он.
Ну давай, беги, парень!..
Боб снова вспомнил, как рванулся сломя голову вперед Тим,
радуясь облегчению и жизни, и рассмеялся. Да!.. Уж они-то
обязательно попытаются повесить мои рога себе на стену.
Боб поднял глаза и замер. В таких дремучих и болотистых
местах не может быть людей, а значит, не может быть и
страхов. Но сейчас Боб об этом не думал. Он услышал хруст
веток, кто-то шел, потом различил неясное цветное пятно.
Нарушителем тишины оказалась полосатая свинья. Боб
наблюдал, как она мелькает между деревьями на расстоянии
приблизительно семидесяти пяти ярдов. Выглядела она мерзко и
отвратительно, но, увидев ее, Боб чуть не заплакал второй раз в
своей жизни. Первый раз это случилось, когда к ним пришел майор
Бевсон и сообщил о смерти его отца около Форт-Смита.
Но сейчас Боб не плакал. Он готовился к выстрелу.
Эта чертова пушка была совсем нового образца и явно
отличалась от того старого автоматического кольта, из
которого он привык стрелять. Суэггер обхватил рукоятку
пистолета двумя руками так, чтобы большой палец левой руки
лежал на большом пальце правой; потом он сжал коленями локти, и
теперь его фигура со стороны напоминала равнобедренный
треугольник. Боб отчаянно боролся с дрожью кистей, которая
могла подвести его в самый последний момент.
Выровнять мушку, мушку, мушку... Вот так. Это был тот
камень, на котором держалось все здание: при стрельбе из
пистолета надо четко видетъ мушку, а цель при этом должна
оставаться в виде расплывчатого пятна, движущегося где-то
впереди на большом расстоянии. Если сделать все наоборот и
смотреть только на цель, четко видя ее контуры, а мушку видеть
расплывчато, то ничего хо- рошего из этого не выйдет. Никогда.
Мушка, мушка, мушка...
Мушка в прорези прицела, четкий вид, а на фоне какая-то
сплошная стена, огромная и незыблемая, Боб целится в нее, а
свинья, это расплывчатое пятно плоти, практически не видна на
таком расстоянии, ее контуры стерлись, и только некоторые
движения на фоне плотной зеленой массы выдают ее
местоположение.
Лишь бы этот проклятый полицейский хорошо пристрелял свой
пистолет! И дай Бог, чтобы вода не разъела гильзы и не
испортила порох и капсюль.
Боб настолько сконцентрировался на подготовке к выстрелу,
что, когда он прозвучал, совсем не услышал его звука. Он даже
не почувствовал отдачу, когда пистолет резко дернулся назад.
Единственное, что он видел, так это свинью с простреленным
позвоночником. Пуля пробила тело и разорвала позвоночник.
Животное визжало, чувствуя приближение смерти. Тело
дергалось в предсмертных судорогах. Свинья попыталась встать,
отчаянно дергая ногами, но из-за простреленного позвоночника ее
координация была полностью нарушена. Потом, взвизгнув в
последний раз, она успокоилась.
Боб с трудом оторвался от земли. Насквозь промокший,
чувствуя неимоверную слабость во всем теле, которое можно
было назвать живым лишь наполовину, он, сцепив зубы, поплелся к
животному. Не различая ничего перед собой, он шел только на
запах сгоревшего пороха, который так хорошо знал, что мог
ориентироваться по нему в пространстве. Дойдя до свиньи, он как
подкошенный рухнул на землю.
Она весила около сорока фунтов и была длиной где-то три
фута. От нее пахло навозом и гнилью. Ее пятачок был настолько
нежным, что казалось, был создан ангелом. Такими же нежными
были ее веки, покрытые легким пушком волос.
Пулевое отверстие было маленьким, но под ним образовался
огромный вздувшийся волдырь. Картина была отвратительная.
Однако крови почти не было. Она просто не вытекала из раны, как
это случилось с Бобом после того, как в него выстрелил Пайи.
Вот почему ои выжил, а свинья умерла сразу. Спасибо Пайну за
то, что стрелял маленькими 9- миллиметровыми пулями. Он нарушил
одно старое доброе правило: стреляй только из настоящего
оружия.
В один прекрасный день, Пайн, я выстрелю в тебя из
настоящего оружия!
Он быстро достал из кармана джинсов свой "Кейс XX",
который пребывал там в целости и сохранности осе это время, и
поблагодарил Бога за то, что на протяжении долгих лет этот
маленький нож безотказно служил ему, постепенно превратившись в
такой же неотъемлемый атрибут его одежды, как ботинки и носки.
Перевернув животное так, чтобы его мягкий живот находился
вверху, Боб внезапно почувствовал, что теряет сознание.
Казалось, на какую-то долю секунды его уставшая душа покинула
свое несчастное тело. На Боба вновь накатилась волна
галлюцинаций, и он забыл обо всем. Придя в себя, он недоуменно
посмотрел на нож в своей руке, потом на мертвое животное. После
этого быстро разрезал свинью и...
Бобу нужна была печень. Он нашел ее под ребрами и
осторожно вырезал это сокровище, напоминающее сгусток
запекшейся крови. Она была еще теплой, и в ней было много
обогащенной кислородом крови.
Печень была самым питательным и самым лакомым кусочком
для Боба. В ней было все для того, чтобы он выжил. Он оторвал
кусочек и поразился его упругости и нежности. У него
закружилась голова. Он стал энергично жевать, яростно работая
зубами; потом оторвал еще, поражаясь тому, насколько он голоден
и как сильно его организм нуждается в пище. Боб ел до тех пор,
пока от печени не осталось ничего.
"Теперь я жив",- подумал он.
В этот момент он услышал звук работающих лопастей
вертолета и припал к земле. "Хьюи" пронесся вдоль берега
реки, пригибая деревья воздушными потоками работающих лопастей.
"Они ищут меня", - понял Боб и с сожалением подумал о
своей сложной и запутанной жизни. Потом взвалил себе на плечи
тушу свиньи и зашагал в глубь болот.
Глава 17
Отсутствие полковника Шрека по той или иной причине
всегда пугало Добблера. Работавшие в Рэм-Дайн люди были грубы и
невоспитанны, как солдаты или полицейские, а те, которые
отличались меньшей неотесанностью, держались слишком надменно и
снисходительно, напоминая самовлюбленных болванов, работающих
со сложным оборудованием. И те в другие относились к грузному,
мягкотелому психиатру соответственно их профессии: либо с
презрением, либо с безразличием. Поэтому, когда Шрек
отсутствовал и защитить его в этом странном мире было некому,
доктор предпочитал сидеть в своей обшарпанной маленькой
конторке.
Офис РэмДайн - хотя "офис" совсем не подходящее для его
характеристики слово - располагался среди грузохранилищ и
складских помещений международного аэропорта Даллеса на юге
Вашингтона, округ Колумбия. В целом это была немного убогая,
неказисто выглядевшая конструкция возведенных на скорую руку
помещений и пристроек, надежно упрятанных за двумя рядами
"Циклонов", которые были обмотаны двойными спиралями острой
бритвоподобной проволоки и тщательно охранялись вооруженной
охраной. Табличка на контрольно-пропускном пункте гласила:
"ХРАНИЛИЩЕ ТОВАРОВ". Больше никаких пояснительных знаков на ней
не было. Все было как-то просто и обыденно, и даже у охранника,
который всегда смотрел на Добблера с неприязнью и вел себя с
ним так, как будто видел его в первый раз, хотя тот проработал
здесь уже целый год, постоянно было серое, безразличное лицо.
Кабинет Добблера представлял из себя запущенный чулан,
совсем не подходящий для работы ассистента профессора
младшего колледжа" в Айдахо. Благодаря бетонным полам и старой
мебели из офицерской кают-компании он выглядел как какое-то
убогое жилище незадачливого учителя, который никак не может
выбиться из нужды и обречен всю жизнь зависеть от прихоти
директора школы. Все в этом кабинете представляло из себя хлам:
начиная с покосившихся книжных полок и заканчивая обшарпанным
столом, в углу которого, там, где располагался потайной сейф
для конфиденциальных документов, были выгравированы какие-то
странные инициалы. Возле окна находился небольшой бар, который
для Добблера был скорее насмешкой над его положением, чем
необходимостью. Лампы дневного света мигали и постоянно,
независимо от вашего положения в комнате, отбрасывали тени. Но
это совсем не значило, что кабинет Добблера был самым плохим
помещением в здании. У полковника Шрека в соседнем корпусе была
точно такая же комнатушка, только немного больше по размерам, и
у окна там стоял изъеденный молью диван, сидя на котором можно'
было наблюдать за совершающими посадку или улетающими вдаль
самолетами. Нельзя было сказать, что этот диван был больше, чем
тот, который стоял у Добблера. Нет, он был точно такой же:
затертый и продавленный, и доктора часто интересовало, не
одной и той же ли они конструкции. Добблер сидел в своем
кабинете и пытался сосредоточиться на стоявшей перед ним
проблеме. Царившая в здании тишина казалась ему зловещей, будто
таинственное исчезновение Боба Ли Суэггера вдруг заколдовало
его. Да, странное исчезновение Суэггера... Именно эта проблема
сейчас и стояла перед Добблером.
Последние слова Шрека, обращенные к нему, были очень
просты:
- Доктор, займитесь опять документами. Вы должны
рассказать мне, куда подевался этот засранец.
Добблер, как всегда, осторожно спросил:
- В-в-вы с-считаете, что он не умер?
- Конечно, нет. Сейчас мне надо уехать в город на
несколько дней, - сказал Шрек. - А к моему возвращению
постарайтесь представить подробный отчет. Я доверяю вам больше
всех.
Факты бессмысленно мелькали в сознании Добблера.
"Ты должен собраться с мыслями! - приказал он себе. -
Человек вынужден бежать. У него нет друзей. Куда он пойдет?
Куда он может пойти? Кто может ему помочь?" Перед ним лежали
материалы, собранные Отделом исследований при их первоначальной
оценке ситуации, и его собственные доклады.
Тяжело дыша, он начал в них искать то, что ему было
нужно. Создавалось впечатление, что жизнь Боба до призыва на
службу состояла только из двух вещей - из его винтовок и долгих
прогулок по горам Уошито. Добблеру казалось, что Боб
скрывался от мира, чувствуя себя по какой-то причине
недостойным жить в нем.
