впервые сталкивается со смертью. Стыдиться нечего. Это просто рефлекс.
Кстати, брось комбинезон - смыть кровь с тела гораздо проще, чем с одежды.
- Он отодвинул брус и открыл ворота.
- Мне утке случалось видеть смерть. Когда умерла тетя Элен, я
расстроилась гораздо сильнее, но нисколько не возбудилась.
- Я хотел сказать, когда впервые встречаешься с насильственной
смертью. Дорогая, я хочу вытащить тела наружу, прежде чем кровь впитается
в землю. А поговорить можно потом.
- Ты пс сможешь погрузить их один. Я в самом деле не хочу
расставаться с тобой сейчас, действительно не хочу.
Лазарус остановился и посмотрел на жену.
- А ты расстроилась гораздо больше, чем позволяешь себе показать. Это
тоже часто бывает: человек машинально действует решительно, а реакция
приходит поздней. Так что перебори себя. Я не хочу надолго оставлять ребят
дома одних. А сажать их в фургон рядом с этими скверными тушами тоже
незачем. Убеди себя, что я отошел недалеко, метров на триста, а сама тем
временем поставь чайник. Когда я вернусь, придется помыться, даже если на
меня не попадет ни капли крови.
- Да, сэр.
- Дора, в твоем голосе не слышно радости.
- Я сделаю так, как ты хочешь. Но можно было бы разбудить Заккура и
попросить его посидеть с ребятами. Он уже привык.
- Ну хорошо, дорогая. Только давай сперва их погрузим. Можешь
поддерживать их за ноги, пока я буду таскать. Но если тебя вырвет,
останешься с детьми, а я все сделаю сам.
- Не вырвет. Я почти ничего не ела.
- Я тоже. - Продолжая заниматься этим неприятным делом, Лазарус
сказал: - Дора, а ты превосходно среагировала.
- Я заметила твой сигнал. У меня хватило времени.
- Тогда я еще не был уверен, что он осмелится вытащить пистолет.
- В самом деле, дорогой? Я знала, что они хотели убить тебя и
изнасиловать меня, - еще до того, как они если за стол. Разве ты не
чувствовал этого? Поэтому я постаралась получше накормить их, чтобы им
стало трудно двигаться.
- Дора, а ты действительно ощущаешь чужие эмоции?
- Да ты только взгляни на его физиономию, дорогой. И дети его ничуть
не лучше. Просто я не была уверена, что ты с ними справишься. И решилась
уже покориться насилию, если это могло бы спасти нас.
- Дора, - грустно произнес Смит, - я допустил бы, чтобы тебя
изнасиловали, только в том случае, если иначе мне не удалось бы спасти
твою жизнь. Сегодня, слава Богу, обошлось. Семейка Монтгомери показалась
мне подозрительной уже у ворот. Три пистолета на поясе, а мой под килтом -
могли возникнуть проблемы. Если бы он намеревался убить меня, незачем было
тянуть. Надежная моя, три четверти успеха в любой схватке обеспечивает
решительность, надо лишь уметь уловить момент. Поэтому я так горд тобой.
- Но ты же все сделал сам, Лазарус. Дал мне сигнал, остался стоять,
когда он велел тебе садиться, а потом отошел к другому концу стола,
стараясь держаться подальше, когда я начну стрелять. Спасибо тебе. Мне
оставалось только выстрелить, когда он достал пистолет.
- Конечно, я старался не попасть тебе под руку, дорогая. В моей жизни
это уже не первый случай. Но лишь твой точный выстрел избавил меня от
необходимости возиться с папашей, а дал возможность всадить нож в Дэна. А
Леди занялась Дарби. Вы, девушки, не дали мне разорваться натрое. Это я
всегда считал трудным делом.
- Ты же учил нас обеих.
- Ммм, да. Однако это не умаляет твоей заслуги. Когда он выдал себя,
ты выстрелила, не потеряв даже доли секунды. Словно ты собаку съела на
пистолетной стрельбе. Обойди-ка фургон и подержи мулов - я открою дверцу
сзади.
- Да, дорогой.
Не успела она подойти к передней паре мулов и ласково заговорить с
ними, как Смит окликнул ее:
- Дора! Иди скорей сюда!
Она вернулась.
- Погляди-ка. - Смит вытащил из фургона плоский кусок песчаника и
опустил на землю рядом с трупами. На камне было написано:
БАК
РОДИЛСЯ НА ЗЕМЛЕ
в 3031 от Р.Х.
УМЕР НА ЭТОМ САМОМ МЕСТЕ,
НЕ ДОЖИВ ДО 37 ЛЕТ.
ОН ВСЕ ДЕЛАЛ ХОРОШО.
- Что это, Лазарус? Понятно, что они хотели изнасиловать меня:
наверное, много недель не видели женщин. Понятно даже, зачем они хотели
убить тебя: они готовы были на все, чтобы добраться до меня. Но зачем им
понадобилось красть камень?
- Не ломай голову, дорогая. Люди, не уважающие чужой собственности,
способны на все. Они украдут что угодно, даже если вещь прибита гвоздями.
Даже если она не нужна им. - Смит помолчал и добавил: - Если бы я знал об
этом раньше, то не дал бы им шанса. Таких людей следует уничтожать
немедленно. Проблема только в том, как быстро распознать их.
Минерва, Дора была единственной женщиной, которую я любил до
самозабвения. Я знаю, что не сумею объяснить почему. Я не любил ее так,
когда женился на ней; тогда у Доры еще не было времени показать мне, какой
может быть истинная любовь. О, конечно, я полюбил ее сразу, но то была
любовь дряхлеющего отца к любимому ребенку или нечто подобное чувству,
которое можно испытывать к любимому домашнему животному. Я женился на ней
не по любви, а потому, что восхитительное дитя, которое подарило мне
столько радостных часов, хотело иметь... моего ребенка. И существовал
единственный способ подарить ей то, что она хотела, и потешить свое
самолюбие. Поэтому я почти хладнокровно рассчитал цену и решил, что все
обойдется мне настолько дешево, что я вполне могу сделать Доре подобный
подарок. Подумаешь, она же эфемерка. Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят, от
силы восемьдесят лет - и она умрет. Можно пожертвовать такой малостью,
чтобы украсить прискорбно короткую жизнь моей приемной дочери, - так я
думал тогда. Это немного, и я могу принести такую жертву. Да будет так!
Остальное попросту следовало из того, что я не признаю полумер, -
продвигаясь к цели, следует идти на все. Я рассказал тебе о некоторых из
возможностей; вероятно, я не упомянул, что подумывал на время жизни Доры
остаться капитаном "Энди Джи", а Заккур Бриггс мог бы заняться земными
делами или выкупить свою долю, если это его не устроило бы. Но если для
меня восемьдесят лет в космическом корабле - пустяк, то для Доры это целая
жизнь, и она могла бы не согласиться. К тому же корабль отнюдь не
идеальное место для воспитания детей. А что с ними делать потом, когда
вырастут? Высаживать на первых попавшихся планетах? Это не дело.
И я решил, что мужу эфемерки следует самому стать эфемером -
насколько это возможно. И следствия такого решения привели нас в
Счастливую долину.
Счастливая долина - самая счастливая во всех моих жизнях. И чем
больше я жил с Дорой, тем больше любил ее. Своей любовью она учила меня
любить, и я учился - правда, медленно, ибо не был прилежным учеником. Я
увяз в своих привычках и не имел ее природного дара. Но я учился. И понял,
что наивысшее удовлетворение состоит в том, чтобы подарить другому
человеку покой, тепло и счастье, и тебе повезло, если у тебя есть такая
возможность.
Но чем глубже познавал я любовь, проживая день за днем вместе с
Дорой, и чем счастливее становился, тем больше ныло сердце при мысли о
том, что недолгое счастье скоро закончится. А когда ему действительно
настал конец, я прожил холостяком почти целый век. А потом женился, потому
что Дора научила меня примиряться со смертью. Она тоже знала, что короткая
ее жизнь неминуемо закончится смертью... знала, как и я. Но учила меня
жить сегодняшним днем, не оставлять ничего на завтра... С трудом преодолел
я скорбь приговоренного к жизни.
Мы удивительно хорошо жили с ней! Работали до упаду, поскольку дел
всегда хватало, и наслаждались каждой минутой. Но никогда не искали в
жизни только удовольствий. Иногда, пробегая через кухню, я хлопал Дору
пониже спины и гладил ее грудь, а она быстро улыбалась в ответ; иногда мы
целый час бездельничали на крыше, глядя, как заходит солнце, как встают
луны, зажигаются звезды, и не пренебрегая при этом "эросом", - и жизнь
наша становилась прекраснее.
Наверное, ты думаешь, что в течение многих лет секс был единственным
нашим активным развлечением. Да, это занятие всегда было у нас на первом
месте, потому что Дора в семьдесят лет оставалась такой же пылкой, как и в
семнадцать. Обычно я здорово уставал, чтобы играть в шахматы, хотя и
сделал набор фигурок и доску. Других игр мы не имели, да и некогда было
играть; всегда были очень заняты. Мы развлекались иначе: часто один из нас
читал вслух, а другой вязал, или готовил, или занимался другим делом. Или
пели хором, кидая в такт зерно или навоз.
Мы работали вместе, когда это было возможно; разделение труда
обусловливалось лишь естественной необходимостью. Я не могу выносить
младенца или выкормить его грудью, но нянька из меня великолепная.
Кое-чего Дора просто не могла делать, потому что сил не хватало, особенно
на последних месяцах беременности. Она готовила лучше меня (я
совершенствовался несколько столетий, но так и не достиг такого
мастерства). И при этом ухаживала за младенцем и приглядывала за младшими,
теми, кто был еще слишком мал, чтобы помогать мне в поле. Я чаще всего
готовил ужин, пока она возилась с детьми, а она помогала мне работать на
ферме и в особенности в саду. Дора ничего не знала о фермерском деле, но
она училась.
Не умела она и строить, но и тут выучилась кое-чему. Я большей частью
работал на высоте, а она лепила сырцовые кирпичи, всякий раз безошибочно
добавляя необходимое количество соломы. Сырец не слишком хорош для этого
климата, здесь слишком часто бывают дожди, и нередко наша стена оплывала
от дождя раньше, чем я успевал навести крышу.
Но строить приходилось из того, что под рукой. Наше счастье, что у
нас были пологи фургонов. Ими мы прикрывали стены, пока я не сумел найти
способ их защиты от воды. О хижине из бревен я даже не думал: лес рос
слишком далеко. Мне с мулами приходилось тратить целый день, чтобы
привезти два бревна; строительство в здешних условиях - вещь не
рациональная. И я приспособился обходиться более мелкими деревьями,
росшими вдоль берегов реки Бака, толстые бревна шли только на перекрытия.
Кроме того, я не хотел возводить дом, который может сгореть. Ребенком Дора
едва не погибла в огне, и я не хотел снова рисковать жизнью Доры и детей.
Но как защитить крышу сразу и от дождя, и от пожара?
Мимо ответа я проходил раз сто, прежде чем сумел заметить его. Когда
ветер и непогода, тление, прыгуны и насекомые разделывались с мертвым
драконом, оставался совершенно несокрушимый скелет. Я обнаружил это, когда
попробовал сжечь останки чудовища, лежавшие слишком близко от нашего дома.
Я не понял, почему так происходит. Быть может, биохимию этих драконов и
исследовали за прошедшие с тех пор века, но тогда у меня для этого не было
ни оборудования, ни времени, да и особого интереса; я был слишком занят
делами домашними. Поэтому я просто обрадовался находке. Шкуру на брюхе я
превратил в водостойкие и огнестойкие листы, бока и спина пошли на
черепицу. Позже я обнаружил много способов использовать и кости.
Оба мы преподавали как дома, так и вне его. Наверное, дети наши
получили странное образование. Но на Новых Началах девушку, умеющую
сделать удобное и красивое седло из шкуры мертвого мула, решить в уме
квадратное уравнение, точно стрелять из ружья или лука, приготовить легкий
