- Очень рад с вами познакомиться, сестра Мэри Роз. Расскажите о себе.
К какому ордену вы принадлежите?
- К доминиканскому, святой отец. При жизни я была госпитальным
администратором во Франкфурте, Германия. Здесь, где нет нужды в больничных
услугах, я занимаюсь этой работой, так как мне нравится иметь дело с
людьми. Не угодно ли вам пройти со мной, сэр?
Толпа расступилась перед нами, как воды Чермного моря [Чермное море;
согласно Библии, воды расступились перед израильтянами, бежавшими из
Египта, а потом сомкнулись, утопив войско фараона, преследовавшее
израильтян], - то ли в знак почтения к монахине, то ли из-за моего
огромного сияния, судить не берусь - может быть, и то и другое. Сестра
провела меня к боковой двери, где не было никакой таблички, и я очутился в
кабинете ее начальницы - сестры Мари-Шарль. Это была высокая монахиня,
ростом не ниже меня, и очень красивая, а если точнее, то слово
"прелестная" подошло бы лучше. Она казалась моложе своей помощницы... но
разве в этих монахинях разберешься? Мари-Шарль сидела за огромным
письменным столом, заваленным папками; старинный "Ундервуд" стоял на
выдвинутой из стола полке. Сестра быстро встала, взглянула на меня и
сделала тот же странный реверанс.
- Приветствую вас, святой Александр! Весьма польщены. Святой Петр
скоро примет вас. Не угодно ли присесть? Стакан вина? Кока-колы?
- Знаете, я бы с удовольствием выпил кока-колы. Не пробовал ее с тех
пор, как покинул Землю.
- Кока-кола будет незамедлительно. - Она улыбнулась. - Я выдам вам
наш маленький секрет: кока-кола - единственная слабость святого Петра. Мы
всегда держим ее на льду для него.
Прямо из воздуха над столом Мари-Шарль раздался голос - сильный,
резонирующий баритон, из тех, что, как мне кажется, должны принадлежать
настоящему проповеднику - голос, напомнивший мне "библейского" Барнаби, да
будет благословенно имя его.
- Я тебя слышал, Чарли. Пусть пьет свою кока-колу здесь. Я уже
освободился.
- Опять подслушиваете, босс?
- Не груби, девочка. И захвати бутылку для меня.
Едва я показался в дверях, как святой Петр поднялся и направился ко
мне, протянув для пожатия руку. В курсе истории церкви меня учили, что
святой Петр умер в возрасте девяноста лет. Или был казнен (распят?)
римлянами, если это правда. (Профессия проповедника всегда считалась делом
рискованным, но во времена Петра она была столь же опасной, как в наши дни
должность взводного сержанта морской пехоты.)
Этот же крепкий здоровяк выглядел на шестьдесят, ну от силы на
семьдесят; он явно иного бывал на свежем воздухе, отлично загорел, на
сожженной солнцем коже выделялись глубокие морщины. Волосы и борода были
такими густыми, что, казалось, к ним никогда не прикасалась бритва.
Шевелюру словно забрызгало сединой, которой, впрочем, было не так-то
много. К своему удивлению, я обнаружил, что в прошлом он, видимо, был
рыжим. Был он очень мускулист и широкоплеч, с большими мозолистыми
ладонями - что я почувствовал, когда он пожал мне руку. Святой Петр носил
сандалии, коричневую рясу из грубой шерсти и такое же, как и у меня,
сияние. В гриве его великолепных волос почти терялась миниатюрная
кокетливая шапочка.
Мне он понравился с первого взгляда.
Он подвел меня к удобному креслу, стоявшему почти рядом с его рабочим
столом, и усадил меня, а уже потом сел сам. Сестра Мари-Шарль стояла за
нашими спинами, держа поднос с двумя бутылками кока-колы обычной для Земли
формы и куда более редкими там стаканами для коки (я уж годы их не видел),
похожими на тюльпаны, с торговой маркой. У меня мелькнула мысль, что было
бы интересно узнать, кто купил право на производство таких стаканов на
небесах и как тут вообще ведутся дела подобного рода.
- Спасибо, Чарли, - сказал святой Петр. - Никаких вызовов не
принимать.
- Даже если...
- Дурочку не валяй. Беги! - Он повернулся ко мне. - Александр, я
стараюсь принимать каждого новоприбывшего святого лично. Но тебя я как-то
пропустил.
- Я прибыл с большой толпой, святой Петр. В день Второго пришествия.
И не через эти ворота. Через Эшер.
- Тогда понятно. Это был сумасшедший день, и мы еще не полностью
пришли в себя. Но святого обязаны были проводить через Центральные
врата... в сопровождении двадцати четырех ангелов и двух трубачей. Мне
придется заняться этим случаем лично.
- Если говорить правду, святой Петр, - быстро вставил я, - то не
думаю, что я святой. Однако от этого великолепного сияния я отделаться не
могу.
Он покачал головой:
- Нет, ты святой, это точно. И не позволяй сомнениям бередить твою
душу - святой никогда не знает, что он свят, ему об этом приходится
сообщать. Это такой священный парадокс - никто из тех, кто думает, что
свят, таковым не является. Да что там! Когда я попал сюда и мне вручили
ключи и сказали, что я отвечаю за Врата, я этому просто не повеял.
Подумал, что Мастер подшучивает надо мной в отместку за те шуточки,
которые я отпускал на его счет в те дни, когда мы все гастролировали на
берегах моря Галилейского. О нет! Он был совершенно серьезен. Рабби Симон
бар Иона - старый рыбак - ушел навсегда и стал святым Петром. Так же как
ты, святой Александр, нравится тебе это или нет. Через какое-то время ты с
этим смиришься. - Он похлопал по толстой папке, лежавшей на его столе. - Я
прочел все отчеты о тебе. И никаких сомнений в твоей святости быть не
может. Просматривая папку, я вспомнил твой процесс. В качестве "адвоката
дьявола" против тебя выступал Фома Аквинский; он потом подошел ко мне и
сказал, что его атака была чистой проформой, ибо в его душе нет и капли
сомнения, что ты полностью соответствуешь. Скажи мне, во время первого
чуда - испытания огнем - твоя вера не поколебалась ни на мгновение?
- Боюсь, поколебалась. Недаром у меня вскочил волдырь.
Святой Петр рявкнул:
- Один-единственный разнесчастный волдырчик! И ты еще думаешь, что ты
не годишься! Сынок, да если бы святая Жанна была столь же стойкой в вере,
как ты, она погасила бы пламя, которое терзало ее. Я знаю о...
Голос Мари-Шарль объявил:
- Жена святого Александра прибыла.
- Введи ее! - А мне шепнул: - Доскажу эту историю потом.
Я едва расслышал его слова: мое сердце готово было разорваться.
Дверь открылась, и вошла... Абигайль.
Не знаю, как описать следующие несколько минут. Рвущее сердце
разочарование, смешанное со стыдом - вот все, что я могу сказать.
Абигайль поглядела на меня и сурово сказала:
- Александр, как тебе пришло в голову напялить это чудовищное сияние?
Немедленно сними его!
Святой Петр загремел:
- Дочь моя, не очень-то распространяйся; ведь ты находишься в моем
личном кабинете. И не имеешь права так разговаривать со святым
Александром!
Абигайль перевела взгляд на него и наморщила нос.
- Это _е_г_о_-_т_о_ вы называете святым? А ваша матушка не учила вас,
что следует вставать в присутствии леди? Или святые не должны соблюдать
элементарные правила вежливости?
- Я всегда встаю в присутствии _л_е_д_и_! Дочь моя, тебе следует
разговаривать со мной с большим почтением. И будь добра обращаться к мужу
с тем уважением, которое жена обязана проявлять к мужу.
- Он мне не муж!
- А? - Святой Петр перевел взор на меня, потом опять на Абигайль. -
Объяснись.
- Иисус сказал: "Ибо в воскресении не женятся, не выходят замуж, но
пребывают как Ангелы Божии на небесах" [Евангелие от Матфея 22, 30]. Вот
как! И то же самое повторил в Евангелии от Марка в главе двенадцатой, стих
двадцать третий [ошибка - стих 25].
- Да, - согласился святой Петр, - я сам слышал, как он это говорил.
Саддукеям [одна из политических и религиозных группировок в Иудее 2 в.
до н.э. - 1 век н.э., объединявшая высшее жречество, знать и
землевладельцев]. Согласно этому правилу ты ему больше не жена.
- Да! Аллилуйя!! Я многие годы ждала, когда же отделаюсь от этого
олуха, отделаюсь, не согрешив при этом.
- Насчет последнего я не очень-то уверен. Но даже если ты ему не
жена, это не избавляет тебя от необходимости говорить с этим святым,
который когда-то был твоим мужем, вежливо, - Петр опять повернулся ко мне.
- Ты хочешь, чтобы она тут осталась?
- Я? Нет! Нет! Это ошибка!
- Видимо, так. Дочь моя, ты можешь удалиться.
- Ну уж нет! Добираясь сюда по необходимости, я припомнила многое из
того, что хотела бы сказать вам. Я навидалась такого безобразия! Как же
так... ничуть не стыдясь...
- Дочь, я призываю тебя удалиться. Уйдешь сама, собственными ножками?
Или мне позвать парочку крепких ангелов и велеть им вышвырнуть тебя за
двери?
- Ничего себе обращение!!! Я только хочу сказать...
- Ничего ты не скажешь!
- Ишь ты, будто я не имею права высказываться, как все остальные...
- Но не в моем кабинете. Сестра Мари-Шарль!
- Да, сэр?
- Ты еще помнишь приемы дзюдо, которым тебя обучали во времена твоей
работы в полиции Детройта?
- Конечно.
- Тогда убери отсюда эту базарную тетку!
Высокая монахиня усмехнулась и поплевала на ладони. То, что
случилось, произошло так быстро, что я не могу связно описать ход событий.
Но Абигайль исчезла мгновенно.
Святой Петр сел в кресло, вздохнул и взял свой стакан с кокой.
- Эта женщина вывела бы из себя даже Иова. И долго ты был на ней
женат?
- Гм... чуть больше тысячи лет.
- Понял. А зачем ты тогда за ней посылал?
- Да не посылал я вовсе! Во всяком случае, не намеревался, - и я
начал сбивчиво объяснять суть дела.
Петр остановил меня:
- Ну конечно! Так почему же ты сразу не сказал, что разыскиваешь свою
наложницу? Ты ввел в заблуждение Мэри-Роз. Да, я понимаю, кого ты имел в
виду, - ту zaftig shiksa [юная иноверка (идиш)], которая фигурирует в
последней части твоего личного дела. Мне она показалась очень славной
девушкой. Так это ее ты ищешь?
- Да, разумеется. В день, когда раздался звук трубы и глас, мы были
вместе. Но смерч, настоящий канзасский смерч, был так страшен, что нас
разнесло в разные стороны.
- Ты уже интересовался ею. Запрос поступил из справочного бюро у
Реки.
- Так точно.
- Александр, этот запрос и есть последняя запись в твоем досье. Я
могу снова приказать провести розыск... но должен предупредить, что
следствием явится лишь подтверждение того, что сказано тебе раньше. Ответ
будет тот же: здесь ее нет. - Он встал, подошел ко мне и положил руку на
мое плечо. - Это трагедия, повторение которой я видел бесчисленное
множество раз. Любящие, уверенные в том, что, воскреснув, остаются
вместе... Однако один попадает сюда, а другой - нет. Что я могу поделать?
Хотелось бы, да ничего не могу. Бессилен.
- Святой Петр, но ведь произошла ошибка!
Он молчал.
- Выслушайте меня! Я знаю! Мы - она и я - рядом стояли на коленях
около решетки алтаря и молились... как раз перед тем, как раздались звуки
трубы и глас... Святой дух снизошел на нас, и мы, будучи в состоянии
благодати, были подняты вместе. Спросите его! Спросите его! Он послушает
вас.
Петр вздохнул:
- Он выслушает любого и в любой из своих ипостасей. Но я спрошу. - Он
поднял телефонную трубку, столь архаичную, что, может быть, этот аппарат
собирал сам Александер Грейам Белл. - Чарли, дай мне Духа. О'кей, я
подожду. Привет! Это Пит от главных врат. Новеньких анекдотов не слыхать?
Нет? У меня тоже нет. Слушай, у меня проблема. Пожалуйста, вернись ко дню
гласа и трубы, когда ты в ипостаси Сына вознес на небеса живьем все те
