окошечку кассира я подходить не стал, а направился к огороженному барьером
отделению, где сидели за столами старшие служащие.
Я облокотился о барьер и обратился к служащему, сидевшему поближе. Из
таблички, стоявшей на его столе, явствовало, что он помощник управляющего.
- Извините, сэр. Не поможете ли вы ответить мне на один вопрос?
Он показался мне слегка раздраженным, но старался не подавать виду.
- Попробую. Что вам угодно?
- Скажите, это настоящие деньги? Или фальшивые?
Он взглянул, потом присмотрелся повнимательнее.
- Любопытно. Где вы их взяли?
- Жена нашла на тротуаре. Это деньги?
- Разумеется, нет. Думаю, это банкноты для какой-нибудь театральной
постановки. Или для рекламных целей.
- Значит, они ничего не стоят?
- Они не дороже бумаги, на которой напечатаны, вот и все. Я
сомневаюсь даже, что их можно назвать фальшивыми, поскольку их даже не
пытались сделать похожими на настоящие банкноты. И все же инспекторы
казначейства наверняка захотят познакомиться с этим банкнотом поближе.
- Прекрасно. Оставить его вам?
- Конечно. Однако уверен, что инспектор пожелает поговорить и с вами.
Разрешите, я запишу ваше имя и адрес. И вашей жены, разумеется, раз именно
она нашла деньги.
- О'кей, а вы мне дайте расписку.
Я назвал нас мистером и миссис Александр Хергенсхаймер и дал адрес
ресторанчика "Гриль Рона". Затем тщательно спрятал расписку.
Когда мы снова очутились на улице, я сказал:
- Что ж, мы не стали беднее, чем были. Пожалуй, время поискать, где у
них тут грязные тарелки...
- Алек...
- Да, ненаглядная?
- Мы собирались в Канзас.
- Да, собирались. Но наши деньги, что мы собрали на билеты, стоят
меньше бумаги, на которой отпечатаны. Придется подзаработать на поездку. Я
это уже делал. Я делал это раньше, значит, сделаю еще раз.
- Алек, давай отправимся в Канзас немедленно.
Спустя полчаса мы уже шагали по шоссе в сторону Таксона. Когда
кто-нибудь проезжал мимо, я голосовал, надеясь, что нас подвезут.
До Таксона мы добирались тремя попутными машинами. От Таксона можно
было двигаться на восток, в направлении Эль-Пасо, Техас, или держаться
того же шоссе номер восемьдесят девять, которое тут сворачивало на запад,
а уж потом шло на север к Фениксу. Вопрос, куда ехать, решил случай:
первой машиной, которую нам удалось подцепить в Таксоне, оказался
грузовик, шедший с грузом на север.
В эту машину мы напросились на стоянке для грузовиков у пересечения
восемьдесят девятого и восьмидесятого шоссе. Надо сознаться, что водитель
согласился выполнить нашу просьбу только потому, что Маргрета такая
красотка - будь я один, то наверняка загорал бы до сих пор. Если по
правде, то все наше путешествие в той же степени заслуга Маргреты, ее
прелести и женского обаяния, как и моей готовности выполнять любую работу,
какой бы непрестижной, грязной и тяжелой она ни была.
С этим фактом мне было трудно смириться. На ум невольно приходили
дурацкие мысли о жене Потифара и Сусанне и старцах. Вскоре я обнаружил,
что злюсь на Маргрету, хотя ее единственная вина заключалась в том, что
она была естественна, мила и дружелюбна как всегда. Я даже был близок к
тому, чтоб сделать ей выговор и потребовать, чтоб она не улыбалась
посторонним, а глаза опускала долу.
Соблазн поступить именно так стал почти невыносим, когда на закате
солнца наш благодетель-водитель остановлен машину в крохотном придорожном
оазисе, центром которого были ресторан и заправочная станция.
- Хочу пропустить парочку пивка и филейный бифштекс, - объявил он. -
А как ты, Мэгги, девочка? Осилишь бифштекс с кровью? Здесь, знаешь ли, их
на кухне чуть ли не от живых коров отрезают.
Она улыбнулась.
- Спасибо, Стив. Но я не голодна.
Моя любимая солгала. Она знала это, и я знал... и был уверен, что
Стив тоже знает. Последний раз мы завтракали в миссии, часов этак
одиннадцать и целую Вселенную тому назад. Я пытался наняться мыть тарелки
на стоянке грузовиков в Таксоне, но мне довольно грубо отказали. Поэтому
за весь день мы только напились воды из общественного фонтанчика.
- Не пытайся обмануть бабулю, Мэгги. Мы в пути уже четыре часа. Ты
наверняка умираешь с голоду.
Я быстро вмешался, чтобы не заставлять Маргрету снова лгать, как я
был уверен, из-за меня.
- Она хочет сказать, Стив, что не принимает приглашений от
посторонних мужчин. Она считает, что муж должен обеспечить ей обед. - И
добавил: - Но я благодарю тебя от ее имени, и спасибо тебе от нас обоих,
что подвез нас. Отличная была поездка.
Мы сидели в кабине его грузовика, Маргрета посередине. Он наклонился
вперед и посмотрел мне прямо в глаза.
- Алек, ты считаешь, что я хочу залезть Мэгги под юбку? Да?
Я сухо ответил, что ничего подобного не считаю, хотя про себя
подумал, что считаю именно так и что он всю дорогу старался добиться
этого... и что мне отвратительны не только его неджентльменские
поползновения, но и грубость, с которой он только что высказался. Однако
мне уже пришлось убедиться на горьком опыте, что правила хорошего тона,
соблюдаемые в том мире, где я родился, могут и не действовать в других
вселенных.
- О да, ты так считаешь. Я же не вчера родился, и большая часть моей
жизни прошла на дорогах, так что никаких иллюзий у меня нет - вышибли. Ты
думаешь, что я попытаюсь уговорить твою жену переспать со мной, потому что
каждый встречный кобель обязательно попробует это сделать. Но разреши
сказать тебе кое-что, сынок. Я не стучусь в двери домов, где никто не
живет. И кое в чем разбираюсь. Мэгги не такая. Я это понял уже несколько
часов назад. Хочу поздравить тебя. Верная жена - это удача. Разве не так?
- Да, конечно, - согласился я сдержанно.
- Тогда перестань ерепениться. Ты собирался кормить жену обедом? И ты
уже поблагодарил меня за поездку. А почему бы тебе еще и не пригласить
меня на обед? Тогда мне не придется есть в одиночестве.
Надеюсь, что я не выглядел обескураженным и мое мгновенное
замешательство осталось незамеченным.
- Разумеется, Стив. Мы у тебя в долгу. Хм... Извини, мне придется
отлучиться, чтобы договориться кое о чем. - И я начал вылезать из кабины.
- Алек, ты врешь нисколько не лучше Мэгги.
- Извини, не понял.
- Ты думаешь, я не вижу? Ты же гол как сокол. А если и не как сокол,
то очень близко к тому... и купить мне бифштекс из вырезки не сможешь. И
даже, скажем, кусок настоящего ростбифа - тоже.
- Это правда, - сказал я (надеюсь, с достоинством). - Я хотел
договориться с директором ресторана и предложить помыть посуду в обмен на
три обеда.
- Я так и думал. Если бы ты просто разорился, вы бы ехали на
"Грейхаунде" [крупнейшая в США автобусная компания, занимающаяся
междугородными перевозками пассажиров] и у вас был бы багаж. Если бы вы
были бедны, но еще не голодны, вы бы голосовали на шоссе, экономили деньги
на еду, но какой-то багаж у вас все-таки имелся бы... Но у вас багажа нет,
кроме того, вы оба носите костюмы - и это в жаркой пустыне, помилуй Бог.
Это признак недавней катастрофы.
Я молчал.
- Ну, слушай же, - продолжал он, - возможно, владелец этого заведения
и позволит тебе заняться посудой, но, скорее всего, у него уже есть
парочка "мокроспинников", которые в эту самую минуту полощутся в грязных
лоханях, а еще минимум трем он сегодня уже дал от ворот поворот: это же
главная дорога для "туристов", путешествующих с юга на север через дырку в
пограничном заборе. В любом случае я не могу ждать, пока ты помоешь посуду
мне, знаешь ли, сегодня еще предстоит гнать эту развалюху многие-многие
мили. А потому предлагаю тебе сделку. Ты приглашаешь меня на обед, а я
одалживаю тебе деньги.
- Знаешь, Стив, для тебя это верный убыток.
- А может, прибыль. Это то, что банкиры называют оправданным риском,
то есть почти верный выигрыш. Когда-нибудь - в этом году или лет через
двадцать, безразлично - ты набредешь на такую же голодную и обнищавшую
юную парочку. И ты угостишь их обедом на тех же условиях. И так вернешь
мне долг. А когда они сделают то же самое в свою очередь - получишь
обратно деньги уже ты. Понял?
- Я отплачу тебе сто раз.
- Хватит и одного. Потом можешь делать это ради собственного
удовольствия. Ну, пошли пожуем.
Ресторан "Отдохни в Римроке" отличался грубоватой, но вкусной едой, а
не изысканностью блюд, в чем весьма походил на "Гриль Рона" в том, другом
мире. Здесь были и стойка, и столики. Стив подвел нас к столику, и вскоре
возле нас возникла сравнительно молодая и довольно хорошенькая официантка.
- Приветик, Стив. Давненько не видались.
- Как жизнь, беби? Что слышно насчет анализа на беременность?
- Кролик сдох. А каковы у тебя перспективы относительно гонореи? -
Она улыбнулась мне и Маргрете. - Привет, друзья. Что будете есть?
У меня было время пробежать глазами меню, особенно его правую
сторону: цены меня здорово удивили. Я хочу сказать, что нашел их очень
близкими к тем, что были в том мире, который я знал лучше всего. Гамбургер
- дайм [десять центов], кофе - пять центов, весь обед - от семидесяти пяти
до девяноста центов. Вот это человеческие цены!
Я оторвался от меню и сказал:
- Если можно, то мне гамбургер с сыром, побольше, хорошо прожаренный.
- Слушаюсь, хозяин. А что вам, дорогая?
Маргрета заказала то же самое, но не слишком прожаренное.
- Стив? - спросила официантка.
- Значит так: три пива "Корс" и три бифштекса из вырезки - один с
кровью, другой средний, третий хорошо прожаренный. С гарниром из помойки.
Печеный картофель, сильно подгоревший, безнадежно увядший салат. Горячие
булочки, все как обычно. Десерт потом. Кофе.
- Поняла.
- Познакомься с моими друзьями. Мэгги - это Хейзел. А это Алек - муж
Мэгги.
- Экий счастливчик. Привет, Мэгги, рада познакомиться. Хотя и
сожалею, что вижу тебя в такой дурной компании. Стив уже пытался всучить
тебе что-нибудь?
- Пока нет.
- И хорошо. Ничего не покупай, никаких бумаг не подписывай, никаких
пари не заключай. И радуйся, что ты замужем: у него жены в трех штатах.
- В четырех.
- Уже в четырех? Поздравляю. В дамскую комнату ход через кухню,
Мэгги; в мужскую - через двор. - Она убежала так быстро, что только юбка
взметнулась.
- Хороша девка, - сказал Стив. - Знаете, сколько болтают насчет
подавальщиц, особенно в заведениях для шоферов... ну так Хейзел, похоже,
единственная из подавальщиц в дорожных забегаловках, которая дает не за
плату. Пошли, Алек.
Он встал и провел меню к мужскому туалету. Я послушно последовал за
ним. Тут до меня дошло, что он имел в виду, но возмущаться его
высказываниями в присутствии дамы было уже поздно. Кроме того, я
сообразил, что Маргрету его высказывания ничуть не возмутили - она приняла
их как информацию к размышлению. Даже скорее как похвалу Хейзел. Я
полагаю, что наибольшие трудности при контактах с непрерывно и беспокойно
сменяющимися мирами возникают не из-за различий в экономике, социальном
устройстве или технологии, а из-за языка и тех табу и mores [нравы
(лат.)], которые существуют в разных мирах.
Когда мы вернулись, пиво уже дожидалось нас на столе, а Маргрета - за
столом, причем выглядела она на удивление свежей и отдохнувшей.
Стив поднял бокал:
- Ваше здоровье!
- Scal! - отозвались мы.
Я отпил глоток, потом еще и еще - вот чего мне так не хватало весь
