виденные нами aeroplanos в том мексиканском мире, где мы с Маргретой
трудились в поте лица, чтобы заплатить долги, пока великое землетрясение
не разрушило Масатлан. Только тут они куда больше, быстроходнее, громче
шумят и летают гораздо выше, чем те, что мы видели раньше; так что можно
сказать, что здешние aeroplanos относятся к совершенно иному классу,
поскольку называют их "реактивными самолетами". Можете ли вы представить
себе гигантский автомобиль, летящий со сверхзвуковой скоростью? Можете ли
вообразить экипаж, который летит в восьми милях над землей? Удастся ли вам
представить рев мотора столь громкий, что от него начинают ныть зубы?
Они называют это прогрессом. А я тоскую по комфорту и изяществу
"Графа фон Цеппелина". Потому что скрыться от здешних левиафанов просто
невозможно. Несколько раз в день одна из таких реактивных штуковин с
визгом проносится над миссией, летя очень низко, поскольку направляется на
посадку к летному полю севернее города. Этот вой беспокоит меня, а
Маргрета нервничает.
И все-таки многие достижения в технологии действительно можно
рассматривать как прогресс - более совершенная канализация, лучшее
освещение в домах и на улицах, лучшие дороги, лучшие дома, различные
механизмы, делающие труд более приятным и более производительным. Я не
отношусь к тем дурням, что орут: "Назад к природе!" - и с омерзением
смотрят на технику; возможно, я просто немного больше знаю о технике, чем
другие, а потому с почтением отношусь к ней. Большинство из тех, кто
презирает технологию, давно померли бы с голоду, если бы современная
инженерная инфраструктура перестала существовать.
Мы прожили в Ногалесе почти три недели, прежде чем я наконец смог
воплотить в жизнь план, о чем мечтал более пяти месяцев... и активно
готовился исполнить задуманное с тех пор, как мы приехали в Ногалес
(впрочем, выполнение плана пришлось отложить до тех пор, пока у нас не
появятся необходимые средства). Для осуществления плана я выбрал
понедельник, мой выходной день. Я попросил Маргрету надеть новое платье,
потому что собирался повести свою ненаглядную на прогулку, и сам надел
свой единственный костюм, новые ботинки и чистую рубашку... Побрился,
принял ванну и тщательно вычистил и подстриг ногти.
День выдался чудесный: солнечный и не слишком жаркий. Мы чувствовали
себя прекрасно, ибо, во-первых, миссис Оуэнс написала брату Маккау письмо,
в котором извещала, что хотела бы, если возможно, остаться у дочки еще на
недельку. А во-вторых, мы уже накопили на билет до Уичито в Канзасе. Денег
было в обрез, но сегодняшнее письмо миссис Оуэнс означало, что мы сможем
отложить еще четыреста долларов на еду и, возможно, доберемся до Канзаса
не совсем разоренными.
Я привел Маргрету в кафе, которое высмотрел еще в тот день, когда
искал место мойщика посуды. Это было маленькое уютное заведение,
расположенное довольно далеко от злачных мест - типичное старомодное
кафе-мороженое.
Мы остановились перед входом.
- Самая лучшая женушка в мире, посмотри-ка на это заведение. Ты
помнишь разговор, который мы вели, бороздя простор Тихого океана на
подстилке для солнечных ванн и здорово сомневаясь в том, удастся ли нам
остаться в живых? Во всяком случае, я сомневался.
- Любимый, как же я могу позабыть про это?
- Я тогда спросил тебя, что бы ты хотела, если б у тебя была
возможность получить все, что душе угодно. Помнишь, что ты мне ответила?
- Еще бы! Горячий фадж-санде!
- Верно. Сегодня твой не-день рождения, дорогая, но ты получишь
горячий фадж-санде.
- О Алек!
- Не хлюпай! Терпеть не могу зареванных женщин. А хочешь, закажи
шоколадный жмых или санде из древесных опилок - словом, все, что угодно.
Прежде чем привести тебя сюда, я специально узнавал - здесь всегда бывает
горячий фадж-санде.
- Но мы же не можем себе этого позволить! Нам нужны деньги на дорогу!
- Мы можем себе это позволить! Горячий фадж-санде стоит пять
долларов. А на двоих - десять. И я собираюсь стать транжирой и дать
официантке на чай целый доллар. Не хлебом единым жив человек, в том числе
и женщина. Женщина, следуй за мной.
К столику нас проводила хорошенькая девушка (но не такая хорошенькая,
как моя женушка). Я посадил Маргрету спиной к улице и уселся напротив.
- Меня зовут Тамми, - сказала официантка, протягивая меню. - Что
желаете, друзья, в такой прекрасный день?
- Нам не надо меню, - ответил я, - пожалуйста, две порции горячего
фадж-санде.
Тамми задумалась.
- Олл райт, если вы подождете несколько минут. Нам нужно приготовить
горячий сироп.
- Несколько минут - пожалуйста. Мы ждали гораздо дольше.
Она улыбнулась и отошла. Я поглядел на Маргу:
- Мы ждали _г_о_р_а_з_д_о_ дольше. Не правда ли?
- Алек, ты сентиментален. И вероятно, отчасти за это я тебя и люблю.
- Я сентиментальный дурень, а сейчас еще и раб идеи горячего
фадж-санде. А привести тебя сюда я мечтал еще и по другой причине. Марга,
тебе не хотелось бы стать хозяйкой такого местечка? Вернее, чтоб мы стали
хозяевами вместе? Ты была бы боссом, а я посудомойкой, швейцаром,
человеком на все руки, рассыльным и всем, что потребуется.
Она задумалась.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. Конечно, начать такой бизнес сегодня же мы не сможем:
сначала надо поднакопить деньжонок. Но не так уж много, если все пойдет,
как я планирую. Маленькое-маленькое помещение, но светлое и веселое - я
его сам покрашу. Сатуратор для газировки плюс небольшой выбор закусок.
Горячие сосиски, гамбургеры. Датские открытые сандвичи. И больше ничего.
Ну может, суп. Ведь консервированные супы не проблема. И особого
оборудования не потребуется.
Маргрета возмутилась:
- Никаких консервированных супов! Я могу готовить настоящие супы
дешевле и лучше тех, что в жестянках.
- Полагаюсь на ваше профессиональное чутье, мэм. В Канзасе наберется
не меньше полудюжины маленьких университетских городков, любой из них
будет счастлив заполучить такое заведение. Возможно, мы найдем действующее
кафе, где хозяева - пожилые супруги, поработаем на них с годик, а потом
выкупим его. Изменим название на "Горячий фадж-санде" или "Сандвичи
Марги".
- "Горячий фадж-санде". Алек, ты думаешь, мы это осилим?
Я наклонился к ней и взял за руку.
- Уверен, моя дорогая. И даже не придется чересчур напрягаться. - Я
повернул голову. - Этот уличный сигнал прямо слепит меня.
- Я знаю. Каждый раз, как он переключает свет, я вижу его отражение в
твоих глазах. Хочешь поменяться местами? Мне он не будет мешать.
- Мне тоже. Но у него какой-то гипнотический эффект. - Я посмотрел на
стол, потом снова на светофор. - Слушай, он погас.
Маргрета нагнула голову.
- Я его не вижу. Где же он?
- Хм... эта дрянь куда-то исчезла. Похоже на то..
Рядом с собой я услышал мужской голос:
- Что вам угодно, милая парочка? Пиво или вино? Крепкими алкогольными
напитками мы тут не торгуем.
Я оглянулся и увидел официанта.
- А где Тамми?
- Какая Тамми?
Я набрал побольше воздуха, пытаясь унять сердцебиение, а потом
сказал:
- Прощения просим, браток. Не надо было нам заходить. Оказывается,
бумажник-то остался дома. - Я встал. - Пойдем, дорогая.
Маргрета молча последовала за мной, широко распахнув глаза. Когда мы
вышли, я огляделся, отыскивая видимые изменения. Думаю, что для пивной это
заведение было вполне приличным. Но оно не имело ничего общего с нашим
кафе-мороженым.
И с нашим миром тоже.
15
Не хвались завтрашним днем; потому что
не знаешь, что родит тот день.
Книга Притчей 27, 1
Выйдя на улицу, я машинально двинулся в сторону миссии Армии
спасения, Маргрета, тихая как мышка, крепко держалась за мою руку.
Наверняка мне полагалось испугаться, но вместо страха во мне клубился
гнев. Наконец я пробормотал:
- Будь они прокляты! Будь они прокляты!
- Кого ты проклинаешь, Алек?
- Не знаю. И это самое скверное. Того, кто творит с нами такое. Может
быть, твоего дружка Локи.
- Он мне не друг. Во всяком случае не больше, чем тебе Сатана. Я его
боюсь и ужасаюсь тому, что Локи делает с нашим миром.
- А я не боюсь. Я зол. Кто бы он ни был, Локи, или Сатана, или кто-то
еще, но последняя проделка - уже чересчур. Смысла в ней не вижу. Как будто
нельзя было подождать каких-нибудь тридцать минут. Горячий фадж-санде,
можно сказать, был у нас на столе, а они его слямзили прямо оттуда! Марга,
это неправильно, это несправедливо! Это какая-то отвратительная ребячья
жестокость. Причем бессмысленная. Как отрывать крылья у мух. Мне они
просто омерзительны. Кто бы они ни были.
Не желая продолжать бессмысленный разговор о том, что было вне нашей
власти, Маргрета спросила:
- Дорогой, а куда мы идем?
- А? - Я остановился как вкопанный. - В миссию, конечно.
- А ты не заблудился?
- Нет, конечно... - Я огляделся. - Впрочем, не знаю. - Я шел
автоматически, все мое внимание поглощал праведный гнев. Теперь я увидел,
что этот район мне совершенно незнаком. - Боюсь, я действительно
заблудился.
- А я так уверена.
Нам понадобилось еще полчаса, чтобы выяснить, где мы находимся. Все
вокруг казалось как будто знакомым и в то же время каким-то не таким. Я
нашел квартал, где должен был находиться "Гриль Рона", но самого
ресторанчика там не оказалось. Какой-то полисмен показал нам дорогу к
миссии... которая теперь помещалась совсем в другом доме. К моему
удивлению, брат Маккау оказался там, но нас не узнал, и звали его теперь
Макнаб. Мы ушли, стараясь не обнаружить свою растерянность. Вряд ли это
нам удалось.
Мы пошли обратно тем же путем, каким пришли, очень медленно; нам
некуда было торопиться.
- Марга, мы снова оказались в том же положении, что и три недели
назад. Только обувь получше, вот и все. Денег полны карманы, но их тратить
нельзя, так как, могу поспорить, здесь их сочтут фальшивыми... иначе
говоря, такими, что обеспечат нам хороший отдых за решеткой, если я
попробую пустить их в ход.
- Наверное, ты прав, милый.
- Видишь, на том углу, прямо перед нами, банк? Вместо того чтобы
пытаться их истратить, я зайду и спрошу, стоят ли наши деньги чего-нибудь
или нет.
- Что ж, пожалуй, хуже не будет. Верно?
- Не должно быть. Но наш друг Локи, возможно, припас в рукаве еще
одного козырного туза. Хм... все равно придется выяснять. Слушай... возьми
все деньги, кроме одной бумажки. Если меня арестуют, сделай вид, что мы
незнакомы.
- Нет!
- Что ты хочешь сказать этим "нет"? Разве будет лучше, если мы оба
попадем за решетку?
Храня на лице выражение непоколебимого упорства, она молчала. А разве
можно спорить с женщиной, если она молчит? Я вздохнул.
- Слушай, родная, единственное, что я могу еще придумать, - это
поискать работу мойщика посуды. Может быть, брат Макнаб пустит нас в
миссию переночевать?
- Я тоже буду искать работу. И тоже могу мыть тарелки. Или стряпать.
Или еще что-нибудь.
- Посмотрим. А сейчас ты пойдешь со мной, Марга; придется рискнуть.
Кажется, я нашел способ выяснить то, что нам надо, не опасаясь попасть за
решетку.
Я взял один банкнот, смял его и оторвал уголок. Затем мы вместе вошли
в банк: я держал банкнот так, будто только что подобрал его с земли. К
