вы, тупоголовые! Вы вполне заслуживаете своей участи - подохнуть с голоду!
Наступившая тишина в еще большей степени, чем недавний свист,
говорила о глубоком впечатлении, произведенном Вайо на аудиторию. Потом
чей-то раздраженный голос произнес:
- А что вы от нас хотите, _г_о_с_п_о_ж_а_? Забросать Смотрителя
камнями, что ли?
Вайоминг улыбнулась.
- Да, можно, пожалуй, и камнями. Однако решение столь просто, что
известно каждому. Мы, лунари, богаты. Три миллиона трудолюбивых,
смышленых, опытных людей, достаточно воды, неисчерпаемые ресурсы энергии,
колоссальная кубатура. Но... чего у нас нет, так это свободного рынка. МЫ
ДОЛЖНЫ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ!
- Конечно, но как?
- Солидарностью. В Гонконге мы учимся этому. Администрация назначает
фантастические цены на воду - не покупайте ее. Она платит слишком мало за
лед - не продавайте. Она держит монополию на экспорт - не экспортируйте.
Там, в Бомбее, наша пшеница необходима. Если она туда не прибудет,
наступит день, когда брокеры приползут сюда, чтобы сторговать ее, но по
тройной цене или даже большей!
- А что мы будем делать в это время? Положим зубы на полку?
Голос тот же самый - раздраженный. Вайоминг вычислила его владельца и
покрутила головой, что на языке жестов у лунарки означает: "Слишком уж ты
толст для меня!"
- В твоем случае, приятель, это не помешало бы, - сказала она. Хохот
зала заставил толстяка заткнуться, а Вайоминг продолжала: - Голодать
никому не придется. Фред Хаузер, привози свой бур в Гонконг. Администрация
не обладает правом собственности на наши системы водо- и воздухоснабжения,
так что за лед мы платим столько, сколько он стоит. Ты, банкрот-пшеничник,
если хватит у тебя смелости признать, что ты разорен, приезжай в Гонконг и
начинай все сначала. У нас постоянная нехватка рабочих рук, и хороший
работник с голоду не помрет - Она оглядела зал и добавила: - Свое я
сказала. Дело за вами! - И, покинув платформу, села между Коротышкой и
мной.
Ее била дрожь. Коротышка похлопал ее по руке. Она бросила ему
благодарный взгляд, а потом шепнула мне:
- Как я справилась?
- Лучше не бывает, - заверил я. - Сногсшибательно!
Это ее успокоило.
Но я не был искренен до конца. Она великолепно сумела раскачать
толпу. Однако как программа речь была просто нулевой. Что мы рабы, я знал
всю свою жизнь, и с этим ничего нельзя было поделать. Правда, нас не
покупали и не продавали, но поскольку Администрация обладала монополией на
все, что мы продавали и покупали, то мы были рабами.
Как с этим бороться? Мы не являлись собственностью Смотрителя, иначе
уж как-нибудь нашли бы способ его ликвидировать. Но Лунная Администрация
находилась не в Луне, а на Терре, а у нас не было ни единого корабля, ни
одной завалящей водородной бомбочки. Не было даже ручного огнестрельного
оружия, хотя что бы мы стали с ним делать, честное слово, не знаю. Скорее
всего, перестреляли бы друг друга.
Три миллиона безоружных лунарей против одиннадцати миллиардов землян
с космическими кораблями, бомбами и всяческим вооружением. Конечно, мы
могли бы доставить им кое-какие неприятности, но вряд ли родителю нужно
много времени, чтобы выпороть непослушного ребенка.
Нет, речь Вайо меня не впечатлила. Как говорится в Библии, Бог всегда
на стороне тех, у кого артиллерия получше.
И снова пошло клохтание насчет того, что делать, как организоваться,
опять началась болтовня насчет "плечом к плечу". Председателю пришлось
прибегнуть к молотку, а я начал ерзать.
Но, услышав знакомый голос, туг же приклеился к креслу.
- Мистер председатель, не будет ли собрание столь снисходительно,
чтобы выслушать мое мнение? Я отниму у вас не более пяти минут.
Я пошарил взглядом в рядах. Профессор Бернардо де ла Пас - я узнал бы
его по старомодным оборотам речи, даже если бы не вспомнил родной голос.
Мужик он представительный - копна волнистых белоснежных волос, на щеках
ямочки, в голосе неизменная улыбка... Не знаю, сколько в то время ему
исполнилось лет, помню только, что он уже был стар, когда я мальчишкой
впервые с ним встретился.
Его сослали сюда еще до моего рождения, однако в лагере он не сидел.
Проф был политическим ссыльным, как и сам Смотритель, но поскольку
занимался подрывной деятельностью, то жирного куска вроде "смотрительства"
ему не дали. Его попросту выбросили на свалку - живи или умирай, как
получится.
Без сомнения, он мог получить работу в любой из школ Луна-Сити, но не
захотел. Некоторое время он, как я слыхал, работал посудомойкой, потом
нянькой, потом из этого занятия вырос детский сад а потом и приют. Когда я
с ним познакомился, он уже заведовал приютом и дневной школой с пансионом,
где дети получали начальное и среднее образование. У него в кооперативе
работало тридцать учителей, а сам профессор подумывал о введении курсов на
уровне колледжа.
В пансионате у него я не жил, а вот учиться пришлось. Меня приняли в
семью в четырнадцать лет и тут же послали в школу, поскольку все мое
образование состояло из трех классов и нескольких частных уроков. Моя
старшая жена была человек твердый и заставила меня учиться.
Я любил профа. Он мог преподавать что угодно. И неважно, знал он
данный предмет или нет. Если ученик хотел чему то обучиться, проф
улыбался, назначал цену, отыскивал нужные материалы и постоянно держался
на несколько уроков впереди ученика. А главное, если предмет был труден,
проф никогда не прикидывался, что знает то, чего не знает. Я брал у него
уроки алгебры, а когда мы дошли до уравнений третьей степени, я поправлял
его ошибки не реже, чем он мои, и каждый раз он приступал к уроку с живым
интересом и смехом.
С ним же я начал заниматься и электроникой, но вскоре оказалось, что
это я учу его. Он перестал брать с меня плату; мы учились вместе до тех
пор, пока он не откопал где-то инженера, согласившегося подрабатывать
днем, и тогда мы оба стали платить новому учителю. Проф все время старался
держаться вровень со мной, работал как зверь и медленно, но с радостью
насыщал свой мозг новыми знаниями.
Председательствующий стукнул молотком.
- Мы будем рады предоставить профессору де ла Пасу столько времени,
сколько ему понадобится, а вы, приятели, что на галерке, заткнитесь! А то
я этот молоток испробую на ваших пустых башках!
Проф вышел вперед, и все притихли, насколько лунари вообще способны
притихнуть. Его уважали.
- Я ненадолго займу ваше внимание, - начал он. Остановился, нашел
взглядом Вайоминг, оглядел ее сверху донизу и вежливо присвистнул. -
Прекрасная сеньорита, - сказал он, - сможете ли вы простить меня,
недостойного? Я принужден исполнить печальнейший долг и не согласиться с
вашим красноречивыми манифестом.
Вайо ощетинилась:
- Как это - не согласиться? Все сказанное мной - истина!
- Ну, пожалуйста! Только по одному пунктику! Разрешите мне
продолжить?
- З-э-э... давайте...
- Вы безусловно правы в том, что Администрация должна исчезнуть.
Глупо, нелепо и невыносимо, что всеми важнейшими отраслями экономики у вас
заправляет безответственный диктатор. Это противоречит самому основному из
прав человека - праву обмениваться плодами своего труда на свободном
рынке. Но, при всем уважении к вам, я полагаю, что вы ошибаетесь,
утверждая, будто мы должны продавать Терре пшеницу... или рис, или другое
продовольствие, хотя бы и по очень высоким ценам. Нет, мы вообще не должны
экспортировать продовольствие!
Тут взорвался фермер, производивший пшеницу.
- А что же я буду делать с этой прорвой пшеницы?
- Пожалуйста, не торопитесь! Было бы правильно отправлять пшеницу на
Терру... если бы нам возвращали ее тонна за тонну. Возвращали в виде воды.
В виде нитратов. В виде фосфатов. Тонна за тонну. Иначе никакая цена не
окажется достаточной.
- Обожди-ка! - сказала фермеру Вайоминг, а затем обратилась к
профессору: - Но это невозможно, вы сами знаете. Скатить грузы вниз под
горку мы можем задешево, но доставить их сюда - это дорогое удовольствие.
Кроме того, нам не нужны ни вода, ни химикаты, а то, что нам нужно, весит
не так уж много. Инструменты. Лекарства. Технологии. Кое-какая техника.
Программное обеспечение. Я эту проблему, сэр, изучила во всех
подробностях. Если мы получим на свободном рынке справедливые цены...
- Пожалуйста, мисс! Можно мне продолжить?
- Давайте. Я все равно опровергну ваши доводы.
- Фред Хаузер поведал нам, что находить лед становится все труднее.
Это, к сожалению, истина, и это плохие вести сегодня и еще более страшные
для наших внуков. Луна-Сити надлежало бы сейчас пользоваться еще той
водой, которую мы пустили в оборот лет двадцать назад... добавляя
постепенно ископаемый лед по мере прироста населения. Но мы пользуемся
водой одноразово, вернее, используем ее в одном-единственном цикле,
включающем три вида потребления. А потом экспортируем воду в Индию. В виде
пшеницы. Хотя она и проходит вакуумную обработку, но в ней остается
драгоценная влага. Зачем же экспортировать воду в Индию? К их услугам
целый Индийский океан! Да и остальная часть массы этого зерна не менее
губительна для нашей экономики - питательные вещества для растений еще
труднее получать, хотя мы и добываем их из горных пород. Услышьте меня,
товарищи! Каждый груз, который вы отправляете на Терру с кораблями,
приговаривает ваших внуков к медленной смерти. Чудо фотосинтеза, цикл
растение - животное - замкнутый цикл. Вы разомкнули его, и это ваша
собственная кровь струится по орбите, ведущей вниз, к Терре. Не высокие
цены нужны нам - деньги есть не будешь! Нам необходимо положить конец
нашим потерям. Абсолютное, полное эмбарго. _Л_у_н_а _д_о_л_ж_н_а
п_е_р_е_й_т_и _н_а _с_а_м_о_о_б_е_с_п_е_ч_е_н_и_е_!
По меньшей мере десяток людей потребовали слова, другие
переговаривались между собой, председательствующий лупил молотком. Поэтому
я пропустил момент, когда началась заварушка, пока не услыхал женский
вопль и не обернулся.
Все двери были открыты, в ближайшей из них стояло трое вооруженных
людей в желтой форме охранников Смотрителя. В главных дверях, подальше от
меня, один из охранников ревел в мегафон, перекрывая и шум толпы, и
систему внутреннего вещания.
- ТИХО! ТИХО! - гремел мегафон. - ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ! ВСЕ ВЫ
АРЕСТОВАНЫ! НЕ ДВИГАТЬСЯ И НЕ ОРАТЬ! ВЫХОДИТЬ ПО ОДНОМУ! РУКИ ВПЕРЕД,
ЛАДОНЯМИ ВВЕРХ!
Коротышка сграбастал сидевшего рядом с ним мужика и швырнул его в
ближайших охранников. Двое упали, третий выстрелил. Кто-то пронзительно
вскрикнул. Тощая рыженькая девчонка лет одиннадцати-двенадцати кинулась в
ноги третьему охраннику и ударила под колени, свернувшись в полете в
клубок. Он рухнул на пол. Коротышка протянул руку, задвинул Вайоминг Нотт
себе за спину, прикрыв ее своим огромным телом, крикнул через плечо:
"Позаботься о Вайо, Ман, не отходи от нее ни на шаг!" - и бросился к
двери, раскидывая толпу направо и налево, как детишек.
Снова послышались вопли, и я почуял ту самую вонь, которую навек
запомнил в тот день, когда потерял руку я с ужасом понял, что у охранников
не пистолеты-парализаторы, а лучевые лазеры. Коротышка добрался до дверей
и схватил каждой из своих лап по охраннику. Рыжей девчонки не было видно.
Охранник, которого она сбила с ног, стоял на четвереньках.
Я размахнулся левой и двинул ему по морде, ощутив боль в плече, когда
его челюсть сломалась. Наверное, я замешкался, так как Коротышка толкнул
