Гуги, за ним - Хольгер, за ним - Сарах, и последней - Алианора. Коней
ведут под уздцы. Зыбкое пламя факела бросает на стены алое сияние и
пляшущие тени. хольгер расслышал приглушнны голс Сараа:
- Самый тяжелый мой грех - то, что я позволил столь прелестной
девушке оказаться в столь зловонной дыре. Бог мне этого никогда не
простит.
- Но я прощу, - шепнула Алианора.
Сарицин засмеялся:
- И этого достаточно! Госпожа моя, кому нужны солнце, луна и звезды,
если рядом - ты?
- Прошу тебя, помолчи. Мы и так выдаем себя шумом.
- Прошу тебя, помолчи. Мы и так выдаем себя шумом. Хорошо,
удовольствуюсь мыслями. Мыслями о красоте, грациозности, прелести и
доброте, словом, мыслями об Алианоре.
- Ох, Сарах...
Хольгер закусил губы до крови.
- Тихо вы, там сзади, - прошипел Гуги. - У самого логова идем.
Коридор оборвался. Факел освещал крохотную часть огромной пещеры, когда
пламя чуточку разгорелось, Хольгеру показалось, что он видит стены,
плавными изгибами возносящиеся на невообразимую высоту. Землю устилал
толстый слой веток, листьев, полусгнившей соломы и костей - повсюду
обглоданные кости. И над всем этим царил неодолимый, парализующий запах
смерти.
- Тихо! - сказал Гуги. - Думает, мне тут навится? Мы должны пройти
мяконько, как кошки. Выход наверняка вон там.
Листья трещали под ногами, с каждым шагом все громче. Хольгер
пошатывался, ступая по этому толстому, ненадежному ковру. Споткнулся о
корягу. Сук царапнул его по щеке, словно целил в глаза. Датчанин наступил
на человеческий скелет и тот рассыпался под сапогом. Слышно было, как кони
собственной тяжестью проваливаются в эту труху, оступаются, фыркают с
омерзением.
Пламя внезапно взметнулось с треском, стало ясным. И тут же Хольгер
ощутил холодное дуновение.
- Мы недалеко от выхода, - сказал Гуги. - Го-о!
- Го-о! - ответил эхо. - Го - о -о!
Эхо!
Из огромной кучи сухих листьев вылезал тролль.
Алианора закричала. Лишь сейчас Хольгер услышал в ее голосе настоящий
страх.
- Боже, спаси нас, - прошептал Сарах.
Гуги пригнулся, заворчал. Хольгер уронил меч, нагнулся, поднял его и
снова выронил, - ладони взмокли от пота.
Тролль подошел ближе, неуклюже загребая ногами. В вышину он не менее
двух с половиной метров. Точнее не определить - о сташно горбился, ручищи
свисали до земли, кулаки волочились у ступеней, огромных, когтистых.
Безволосая зеленая кожа свободно болталась, словно троллю она была велика.
Широкий шрам рта, нос не короче метра, черные бездонные колодцы глаз без
ресниц и белков, глаз, словно впитывавших безвозвратно свет и ничего не
отражавших.
- Го - о - о,- троль идиотски осклалился и вытянул лапу.
Крик Сараха. Блеснула его сабля. Удар. Хлюпанье. Из раны поднялся
дым. С той же идиотской ухмылкой, ни на йоту не измнвшейся. Тролль
протянул к сарацину другую лапу. Хольгер бросился к нему, занес меч.
Тролль ударил его наотмашь. Хольгер принял удар на щит. Щит треснул,
и датчанин отлетел на кучу гнилых листьев, покатился в угол. Лежал
неподвижно, бессильно, пытаясь отдышаться. Увидел мельком: лошадь Сараха
пронзительно кричит, брыкается и порывается встать на дыбы. Алианора
повисло на ее узде, пригибая голову вниз. Взгляд Хольгера метнулся к
Сараху.
Сарацид приплясывал на ложе тролля. Каким-то чудом он удерживал
равновесие а этой шаткой груде веток и листьев. Приседал, отскакивал,
уклонялся от неуклюжих замахов тролля, от попыток чудовища сграбастать
его; сабля его неустанно посвистывала, казалась смазанной туманной
полосой, за которой блестели в улыбке белые зубы мавра. Что ни удар,
лезвие глубоко вонзалось в зеленую тушу. Но тролль только покряхтывал.
Сарах расчетливо и хладнокровно целил в одно и то же место - в правую
лапу, над запястьем.
И вот очередной удар отсек кисть чудища напрочь.
- Ага! - Сарах радостно засмеяся. - Гги, посвети-ка!
Гном воткнул факел а развилку высокой коряги и бросился помочь
Алианоре удерживать белую кобылу. Папиллон кружил вокруг дерущихся,
выжидая удобного момента.
Он представился, когда толль замахнулся на Сараха левой лапищей. Конь
бросился на чудовище сзади. Его копыта ударили в широчайшую спину, как в
барабан. Тролль рухнул ничком, а Папиллон взмыл на дыбы во всю свою
невероятную высоту и обрушил передние ноги. Череп тролля треснул.
- Великие небеса! - перекрестился Сарах и есло сазал Хольгеру, только
сейчас сумевшему подняться: - Не так уж все страшно было, сэр Руперт, а?
Хольгер посмотрел на свой искореженный щит.
- Ну да, - сказал он весело. - Вот только я себя неважно показал...
Кобыла Сараха дрожала крупной дрожью, но уже не взбрыкивала. Алианора
ласково поглаживала ее.
- Быстрей, пошли отсюда, - сказал Гуги. - Нос мне этой вонью забило.
Хольгер кивнул:
- выход где-то близко... Господи Иисусе!
Отсеченная рука тролля бежала по земле, перебирая пальцами, как
огромный зеленый паук. Пробежала по кучкам листьев, по веткам,
вскарабкалась по коряге, цепляясь за кору ногтем указательного пальца,
скатилась вниз и неслась вприпрыжку, пока не достигла запястья, от
которого была отсечена. И приросла к нему. Разбитая голова тролля была уже
целехонькой. Чудище встало во весь рост и осклабилось. Кроваво сверкнули в
свете догорающего факела его клыки. Путники оцепенели.
Тролль бросился на Хольгера. Датчанин испытал огромное желание
пуститься наутек. Но не знал даже, в какую сторону бежать. Слюнл наземь,
занес меч и ударил, вложив всю силу.
Меч раз за разом ударял по ручище, не уступавшей в толщине суку
столетнего дуба. Звенела сталь. Зеленая кровь хлестала во все стороны и
тут же чернела, окутанная клубившимся из ран дымом. Казалось, меч светится
изнутри. И вдруг упала отсеченная ручища, покатилась по охапкам гнилых
листьев. Перевернулась ладонью вниз и, упираясь пальцами, поползла назад к
хозяину.
Сарах атаковал справа. Его сабля прошлась по ребрам тролля.
Отсеченный кусок шкуры упал наземь и, шурша, похлюпывая, поволокся к
троллю. Папиллон взмыл на дыбы и ударил копытами. Снес троллю морду.
Челюсти упали под ноги коню и сомкнулись на бабке. Рысак заржал,
заметался, лягаясь и высоко подскакивая, сарах не успел увернуться от
удара уцелевшей руки тролля, принял его на защищенный кольчугой живот,
полетел наземь, перевернулся пару раз и уже не шевелился.
" Его и в самом деле нельзя убить!" - подумал Хольгер. - "Господи, в
какой дыре нам пришлось погибать..."
- Алианора, беги!
- Нет! - она хватила акел и подбежала к ошалевшему от боли Папиллону.
- Сейчас я ее оторву! Стой спокойно!
Тролль сцапал с земли свою руку и приставил ее на место. Уцелевшая
половина морды жутко ухмылялась. Хольгер ударил что есть сил, и еще раз -
но глубокие раны тут же затянулись. Датчанин споткнулся отпрыгнул назад.
Алианора увернулась от молотивших по воздуху копыт Папиллона, схватила его
за узду и как-то успокоила на миг. Нагнулась, чтобы разжать впившиеся в
ногу коня челюсти.
Когда она приблизила фкел, челюсти разжались сами. Девушка удивленно
вскочила и отбежала назад.
- Го - о - о! - ухнул тролль. Он отвернулся от Хольгера, подошел к
челюстям, поднял их и вложил в рот. И вновь двинулся к датчанину, щелкая
клыками.
И тут Хольгер вспомнил!
- Огня! - крикнул он. - Побольше огня! Спалите его!
Алианора бросила факел в кучу соломы, тут же вспыхнувшей. Дым щекотал
ноздри, выжимал слезы из глаз... Чистый дым, подумал Хольгер отрешено,
чистое пламя, они разгонят смрад этой могилы. Он взял себя в руки. Ударил
мечом.
Отеченная кисть тролля отлетела далеко. Алианора бросилась к ней,
подняла. Лапища билась в ее руках, пальцы извивались, как зеленые черви,
но Алианора швырнула лапу в огонь. Зеленная ладонь согнулась в кольцо,
выползла из пламени - но почерневшая, уже опаленная. Застыла. Язык огня
метнулся к ней и завершил дело.
Тролль плаксиво взвыл, молотя ручищей, как дубиной. Удар - и меч
вылетел из руки Хольгера. Датчанин нагнулся. Тролль навалился на него всей
тушей. хольгер лежал, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнть. Но Папиллон
ринулся в бой, и чудище оставило Хольгера.
Шатаясь, встал Сарах и тут же бросился в схватку. Папиллон уже свалил
тролля. Сабля полоснула чудище по ноге, и еще раз. Огонь перекинулся на
куски сухого дерева, его треск превратился в гул, в пещере стало светло,
как днем. Алианора собрала все силы, и ей удалось забросить ногу тролля на
пылающие поленья.
В строй вернулся Хольгер. Зеленые пальцы сомкнулись на его лодыжке,
пальцы другой лапы, отсеченной Сарахом. Датчанин оторвл е и швырул в
огонь. Она ухитрилась как-то извернуться на лету, упала в безопасном месте
и поползла, пытаясь укрыться под корягой. На нее бросился Гуги, схватил,
гном и отсеченная рука, сцепившись, покатилась по земле, взметая листья.
Голову тролля уже отрубил Сарах. Она щелкала клыками и брызгала
слюной, когда Хольгер поддевал ее концом меча и швырял в пламя.
Покатилась, пылающая, в сторону Алианоры. Хольгер вновь вонзил в нее меч,
и
хотя клинок мог лишиться закалки, придерживал голову в пламени, пок
она не обуглилаь.
Оставалась еще туловище. С ним пришлось труднее всего. Борясь со
скользкими змеями потрохов, оплетавшими их, как щупальцами, Хольгер и
Сарах поволокли тяжеленную, словно из металла отлитую тушу в сторону
бушующего в середине пещеры огня. Потом Хольгер никак не мог вспомнить,
как им удалось дотащить ее и сунуть в пламя. Удалось как-то...
Гуги, оборванный и окровавленный, затолкнул в огонь руку тролля.
Потом осел на землю и больше не встал.
Алианора подбежала к нему, присела на корточки.
- Он тяжел анен! - крикнкула девушка. Хольгер едва расслышал ее в
гуле пламени. Жар и дым туманили сознание. - Гуги! Гуги!
- Лучше убраться отсюда, пока пещера не превратилась в печь - крикнул
Сарах в ухо Хольгеру. - Видишь, дым стелется вон туда, в проход? Выход
там! Алианора пусть несет гнома, а ты мне помоги справиться с этой
проклятой клячей!
Соединенными усилиями они успокоили кобылу. И бросились в проход, в
дым, каждый вздох отдавался болью во всем теле, кашель раздирал грудь. Но
они вырвались наконец из пещеы.
Глава 23
Мы на равнине, подумал Хольгер с тупым удивлением. Неизвестно, как
долго они пробыли под землей, но луна уже спустилась на западе к
горизонту.
Луна... Небо очистилось от облаков. Ветер их разогнал. Ветер над
поросшей жесткой травой равниной, теребил засохшие кусты, выгибал голые
ветки стоявших там и сям корявых деревьев. Темно-серая равнина, скупо
освещенная кошмарным блеском луны и безжалостных колющих звезд. Дым,
валившийся из пещеры, тут же раздирало в клочья, и они мгновенно таял. На
севере равнина обрывалась пропастью, залитой непроглядным мраком -
казалось, до нее рукой подать. Хольгер вроде бы разглядел там горные
вершины, но не был в том уверен. Холод пронизывал его до мозга костей.
Сарах, хромая, подошел к нему. Должен быть, Хольгер выглядел точно
так же - измученный, весь в ссадинах, измазанный кровью и копотью, одежда
висит клочьями, шлем покрыт вмятинами, меч затупился. Облако заслонило
луну, и Хольгер ничего теперь не видел.
- Все целы? - прохрипл он.
Сарах ответил так тихо, что его голос едва слышен был в беспокойном
шелесте травы:
- Боюсь, с Гуги дело скверно.
