- Мне ты кажешься нормальным, - уверил его Мэги с ухмылкой, - но не
забывай, что я ведь тоже в Ковентри. Возможно, я не имею права судить.
- Ты говоришь так, словно тебе здесь очень нравится. Почему ты здесь?
Мэги предостерегающе поднял палец:
- Тише! Тише! Это тот самый вопрос, который ты не должен задавать здесь
никому. Подразумевается, что каждый пришел сюда потому, что здесь прекрасная
жизнь.
- И все же... мне кажется, что тебе нравится в Ковентри.
- Я этого не говорил. Кое-что мне нравится. Здесь есть романтика.
Здешние маленькие недоразумения служат источником невинного веселья. И
каждый раз, когда становится слишком горячо, я могу проскочить через ворота
и подождать в приятном, спокойном госпитале до тех пор, пока все не
успокоится.
И снова Мак-Киннон был озадачен.
- Горячо? Здесь что, плохо регулируют теплую погоду?
- Гм! О, я не имел в виду бюро по регулированию погоды - тут такого
вообще нет. Я просто использовал один из старых оборотов речи.
- А что он означает?
Мэги улыбнулся про себя.
- Узнаешь.
После ужина, состоявшего из куска хлеба, похлебки в металлической чашке
и маленького яблока, Мэги познакомил Мак-Киннона с особенностями игры в
Криббедж. К счастью, Мак-Киннону нечего было проигрывать. Вскоре Мэги
отложил карты, не перемешав их.
- Дэйв, - сказал он, - тебе нравится гостеприимство, оказываемое этим
заведением?
- Нисколько. А что?
- Предлагаю выписаться отсюда.
- Хорошая мысль, но как?
- Вот об этом я и думаю. Как ты полагаешь, смог бы ты во имя доброго
дела вынести еще один тычок в свою побитую физиономию?
Мак-Киннон осторожно потрогал пальцами лицо.
- Пожалуй, смогу... если в этом есть необходимость. Да и вряд ли мне от
этого станет хуже.
- Ну что за пай-мальчик! А теперь слушай.. этот надзиратель, Лефти, не
только напыщенный дурак, но еще и чувствителен к своему внешнему виду. Когда
погасят свет, ты...
- Выпустите меня отсюда! Выпустите меня отсюда! - кричал Мак-Киннон,
стуча по прутьям решетки.
Ответа не последовало. Он вновь поднял шум, в голосе его появились
истерические нотки. Недовольно ворча, Лефти пришел поинтересоваться, в чем
дело.
- В чем дело, черт бы тя побрал? - грозно спросил он, приблизившись к
решетке.
В голосе Мак-Киннона зазвучали слезы.
- О, Лефти, пожалуйста, выпусти меня отсюда. Пожалуйста! Я не выношу
темноты. А тут темно... пожалуйста, не оставляйте меня одного. - И, рыдая,
он бросился к решетке.
Надзиратель досадливо выругался.
- Еще один слабонервный. Послушай, ты.., заткнись и спи, а то я войду,
и тогда у тебя будет причина, для воплей! - Он повернулся, собираясь уйти.
Мгновенно Мак-Киннон превратился в злобного, мстительного человека, не
отвечающего за свои поступки и действия которого невозможно предугадать.
- Ну ты, безобразный бабуинище! Ты, крысоподобный идиот! Откуда у тебя
такой нос?
Лефти обернулся, на лице у него была написана злоба. Он попытался
заговорить - Мак-Киннон оборвал его.
- Да! Да! - злорадствовал он, как вредный мальчишка. - Мама Лефти
испугалась бородавочника...
Надзиратель ударил кулаком в то место где лицо Мак-Киннона прижималось
к прутьям решетчатой двери. Мак-Киннон увернулся и одновременно схватил его
за руку. Не встретив никакого препятствия, надзиратель потерял равновесие и
качнулся вперед, его рука по локоть прошла сквозь решетку.
Мак-Киннон откинулся назад, подтягивая за собой надзирателя до тех пор,
пока Лефти не оказался прижатым снаружи к зарешеченной двери, при этом одна
его рука полностью была внутри камеры, и Мак-Киннон изо всей силы сжимал
запястье.
Вопль, который готов был вырваться из горла Лефти, оборвался: Мэги
приступил к делу. Он вынырнул из темноты, молчаливый, как смерть, его тонкие
руки проскользнули сквозь прутья решетки и обвились вокруг мясистой шеи
надзирателя. Лефти поднатужился и чуть было не вырвался, но Мак-Киннон
перенес свой вес вправо и перегнул руку, которую он крепко сжимал, едва не
сломав ее при этом.
Мак-Киннону казалось, что они бесконечно долго были в таком положении,
подобные гротескным статуям. Пульс барабаном громыхал в ушах, и он даже
испугался, что его услышат другие надзиратели и придут на помощь Лефти.
Наконец послышался голос Мэги.
- Достаточно, - прошептал он. - Посмотри у него в карманах.
Он проделал это с большим трудом: руки онемели и дрожали от напряжения,
к тому же было крайне неудобно действовать через прутья решетки. Ключи
оказались в последнем кармане, который он обследовал. Мэги взял у него ключи
и отпустил надзирателя - тот мешком упал на пол.
Мэги быстро справился с замком. Дверь открылась со скрипом, заставившим
их замереть Дэйв перешагнул через тело Лефти, а Мэги встал на колени,
отстегнул дубинку от ремня надзирателя и ударил его за ухом. Мак-Киннон
остановился.
- Ты убил его? - спросил он.
- Нет, конечно, - тихо ответил Мэги - Лефти - один из моих друзей.
Идем.
И они торопливо пошли мимо камер по слабо освещенному коридору к двери,
ведущей в административные службы, - это был единственный выход. Лефти по
небрежности оставил ее приоткрытой, и виднелась светлая щелка. Осторожно
приблизившись к двери, они услышали тяжелые шаги. Дэйв попытался найти
укрытие, но все, что ему удалось, это вжаться в угол, образованный камерным
блоком и стеной Он поискал взглядом Мэги, но тот исчез.
Дверь открылась, вошедший остановился и осмотрелся. Мак-Киннон увидел,
что у него фонарь с ультрафиолетовым лучом и как дополнение к нему
ректификационные очки. Он понял, что темнота его не скроет. Луч фонаря
скользнул в его сторону - он напрягся, готовый прыгнуть...
И услышал тупой удар. Надзиратель вздохнул, покачнулся и рухнул
бесформенной грудой на пол Мэги стоял над ним и созерцал свою работу,
поглаживая рабочую часть дубинки пальцами левой руки.
- Достаточно, - решил он. - Идем, Дэйв.
Он проскользнул через дверь, не дожидаясь ответа. Мак-Киннон последовал
за ним. Освещенный коридор сворачивал вправо, в конце его была большая дверь
на улицу. Слева от уличной двери была открыта дверь в караульное помещение.
Мэги притянул к себе Мак-Киннона.
- Дело надежное, - прошептал он. - Там сейчас только дежурный сержант.
Мы проскользнем мимо него, затем через эту дверь - и будем наслаждаться
свежим воздухом.
Он знаком велел Мак-Киннону держаться за ним и тихо подкрался к двери.
Вытащив маленькое зеркальце из кармана, вшитого в ремень, он лег на пол,
прислонился головой к дверному косяку и осторожно просунул крошечное
зеркальце на дюйм-два за порог.
Очевидно, он остался доволен рекогносцировкой, произведенной с помощью
импровизированного перископа, он встал на колени и повернул голову так, что
Мак- Киннон смог разобрать слова, слетевшие с его губ:
- Все в порядке, - прошептал он, - там только...
Немезида, облаченная в форму надзирателя и весом в сто килограммов,
опустилась на его плечи Послышались звуки тревоги. Мэги отчаянно
сопротивлялся, но он имел дело с профессионалом, к тому же его застали
врасплох. Он рывком освободил голову и закричал:
- Беги, малыш.
Мак-Киннон слышал, как со всех сторон - сбегается охрана, но не мог
отвести глаз от двух борющихся фигур. Он стряхнул оцепенение и ударил ногой
более крупного из двух противников в лицо. Человек закричал и отпустил свою
добычу. Мак-Киннон схватил своего маленького компаньона за воротник и рывком
поставил на ноги. В глазах Мэги светилось веселье.
- Прекрасно сыграно, друг мой - прокомментировал он, когда они
проскакивали через уличную дверь, - не похоже на игру в крикет! Где ты
научился этому приему каратэ?
Мак-Киннону некогда было отвечать, он старался не отстать от
стремительно бежавшего Мэги. Они пересекли улицу, промчались по аллее,
миновали два дома.
Последующие минуты или часы смешались в голове Мак-Киннона. Позже он
вспоминал, как они ползли по крыше, затем спускались и на корточках крались
в темноте внутреннего дворика, но не мог вспомнить, как они попали на крышу.
Запомнилось ему и то, как они долго сидели съежившись в весьма неаппетитных
бочках для отбросов, и ужас, который он испытал, когда к его бочке
приблизились шаги и сквозь щель блеснул свет фонаря.
Вскрик и звук убегавших ног, последовавшие за этим, дали ему понять,
что Сгиня отвлек погоню на себя. Но когда Сгиня наконец вернулся и открыл
крышку бочки, Мак-Киннон чуть не задушил его, не сразу поняв, кто это.
Когда все утихло, Мэги повел его по городу, проявив себя при этом
знатоком задних дворов, кратчайших путей и всяческой маскировки. Они
достигли окраин города в одном из ветхих бедных кварталов. Мэги остановился.
- Пожалуй, это и есть городская черта, малыш, - сказал он Дэйву. - Если
пойдешь по этой улице, вскоре окажешься за городом. Ты ведь этого хотел, не
так ли?
- Наверно, - ответил Мак-Киннон, тревожно вглядываясь в смутные
очертания домов. Потом он повернулся к Мэги.
Но Мэги исчез. Он растворился в темноте. Его не было ни видно, ни
слышно.
Мак-Киннон отправился в указанном направлении с тяжелым сердцем. Не
было никаких причин ожидать, что Мэги останется с ним услуга, которую оказал
ему Дэйв, была отплачена с лихвой - но все же он потерял единственного
человека, отнесшегося к нему дружелюбно в этом странном месте. Он чувствовал
себя одиноким и слабым.
Мак-Киннон старался идти очень осторожно и бесшумно, опасаясь нарваться
на патруль. Он уже прошел, наверное, несколько сотен метров, как вдруг
услышал шипение и замер, сразу покрывшись гусиной кожей от страха.
Он стиснул зубы, борясь с паникой, и сказал себе, что полицейские не
шипят, - и тут увидел невысокую тень и ощутил прикосновение к руке.
- Дэйв.
Мак-Киннон испытал детское чувство облегчения и радости.
- Сгиня!
- Я передумал, Дэйв. Жандармы схватят тебя еще до рассвета. Ты ведь не
знаешь пути поэтому я вернулся.
Дэйв и обрадовался, и огорчился.
- Черт побери, Сгиня, - запротестовал он, - ты можешь не беспокоиться
обо мне. Я как-нибудь справлюсь.
Мэги грубо дернул его за руку.
- Не будь болваном. Такой сосунок, как ты, опять начал бы кричать о
своих гражданских правах или о чем-нибудь в этом роде и опять получил бы по
зубам. Вот послушай, - продолжал он, - я отведу тебя к кое-кому из моих
друзей, они спрячут тебя до тех пор, пока не привыкнешь к здешним порядкам.
Но они не в дружбе с законом, понимаешь? Тебе придется воплотить в себе всех
трех священных обезьянок, ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не
говорить. Подумай, сможешь ли ты это сделать?
- Да, но...
- И никаких "но". Пошли!
Вход был расположен в задней части одного из старых складов. Ступеньки
вели в небольшой провал. Из этого открытого пространства, зловонного от
накопившихся отбросов, вела дверь, встроенная в задней стене здания. Мэги
тихонько постучал условным стуком и прислушался. Вскоре он прошептал:
- Ш-ш-ш! Это Сгиня!
Дверь быстро открылась, и Мэги попал в объятия двух огромных жирных
рук. Его подняли в воздух, и владелица этих рук со смаком поцеловала его в
щеку.
- Сгиня! - воскликнула она. - Ты жив, приятель! Мы так скучали по тебе.
- Вот это встреча, Мама, - ответил он, снова встав на ноги. - Но мне
хочется, чтобы ты познакомилась с одним из моих друзей. Мама Джонстон, а это
Дэвид Мак-Киннон.
- Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? - поклонился Дэвид,
