увеличенном масштабе, но еще труднее поддающиеся анализу.
Несмотря на все эти трудности, психология народов не невозможна, потому что она
может явиться результатом наблюдения над индивидами и группами. Даже по
отношению к расам можно создать своего рода схему, которая поможет довольно
верному воспроизведению их нравственной физиономии. Но не следует забывать, что
законы эволюции стремятся все более и более изгладить признаки древних рас, как
вследствие их взаимного влияния, так и вследствие возрастания индивидуальных
различий, заслоняющих и затушевывающих старую наследственную основу. Истинно
этнические черты, продукт наследственности, отступают на второй план, чтоб дать
место все более и более сложным и разнообразным признакам, индивидуальным или
вызванным ближайшими родственными связями. Так происходит даже с ростом и цветом
кожи. Изолированность эскимосов должна была бы, по-видимому, поддержать чистоту
их расы; тем не менее, по словам Катрфажа, "изменения в росте переходят у них
пределы, допустимые для индивидуальных различий". "В проливе Гольгэм эскимос
совершенно походит на негра; в проливе Спафаретт -- на еврея", -- говорит
Зееман. По словам Кинга, среди них нередко встречаются овальные лица с римскими
носами. Цвет их кожи иногда очень темный, иногда очень светлый. Гораздо
значительнее разнообразие и смешение физических и нравственных типов у
цивилизованных народов: в центральной Европе мы находим, одну подле другой, все
разновидности черепов, лиц, цветов кожи, темпераментов и характеров.
Независимо от каких бы то ни было влияний рас, один и тот же социальный быт,
особенно у примитивных народов, вызывает сходные нравы. Жизнь многочисленных
племен американских индейцев носит одинаковый характер с жизнью первобытных
племен Аравии, центральной Азии и Европы. Дикие нации, говорит Гумбольдт,
несмотря на кровное родство, разделены "на огромное количество племен,
смертельно ненавидящих одно другое и никогда не сливающихся между собой".
Главные враги индийского племени Варрам, говорит Аппун, индийцы караибы, часто
вторгающиеся в их территории, нападающие на них врасплох и истребляющие их.
Справедливо было сказано, что самые разнообразные формы социальной организации
встречаются в обществах, принадлежащих к одной и той же расе, в то время как
поразительное сходство наблюдается между обществами различных рас. Город
существовал у финикийцев так же как у греков и римлян, а в зачаточном состоянии
встречается и у кабиллов. Патриархальная семья была почти так же развита у
евреев, как и у индусов; но она не встречается у славян. Матриархат и родовое
устройство наблюдается повсюду. "Детали судебных доказательств и брачных обрядов
одни и те же у народов, самых различных с этнической точки зрения (Дюркгейм)".
Но следует ли однако заключить отсюда вместе с Дюркгеймом, что "психический
вклад", являющийся результатом этнических свойств, носит слишком общий характер,
чтобы он мог оказать влияние на "ход общественных явлений"? Если матриархат,
родовой быт, судебные доказательства и брачные церемонии встречаются повсюду, то
это объясняется тем, что здесь речь идет о таких социальных формах и обычаях,
которые оказываются необходимыми для всех рас при одних и тех же социальных
условиях; но разве можно объяснить таким же образом все происходящее в среде
одной и той же нации? Семья может быть организована тождественно у двух народов;
но один из них будет отличаться уважением к семье, а другой не будет. Верно ли
также, как это по-видимому допускает Дюркгейм, что развитие искусств у греков
зависело не от расовых свойств, а исключительно от социальных условий? Следует
ли думать, что и негры могли бы заменить афинян, или что их могли бы заменить
евреи, и наоборот? Мы не можем согласиться с тем, что приписывать развитие
греческих искусств эстетическим наклонностям -- значит объяснять "огонь
флогистоном, а действие опиума его снотворным началом". Врожденный талант Фидия
несомненно играл некоторую роль в создании им образцовых произведений искусства,
а этот талант в свою очередь не был вполне независим от наследственности и той
расы, к которой принадлежал Фидий. "Мы не знаем ни одного общественного явления,
-- говорит Дюркгейм, -- зависимость которого от расовых свойств была бы
неоспоримо установлена". В Соединенных Штатах, отвечает ему Новиков, присутствие
7,5 миллионов негров среди 55 миллионов белых вызывает значительные затруднения,
зависящие не от среды, а от расы. Несомненно впрочем, что расовые вопросы все
более и более отступают на второй план, по мере роста цивилизации, и что
одновременно с этим увеличивается значение социальной и исторической среды.
VI. -- По мнению Лебона средний моральный и интеллектуальный характер,
составляющий национальный тип, так же устойчив, как анатомические признаки,
позволяющие определять виды. Но одно дело -- тот в высшей степени пластический и
изменчивый орган, который называется мозгом, и другое дело -- анатомические
признаки, как например рост, лицевой угол, черепной показатель, цвет глаз или
волос и т. д.
Эволюция народов, как это хорошо выяснили дарвинисты может быть коллективной или
же происходить путем подбора. В первом случае, под влиянием тождественных
условий среды, климата и т. д., изменяется одновременно вся совокупность
общественных элементов; во втором случае переживают и оставляют потомство лишь
некоторые индивиды, которым их исключительная организация обеспечивает наилучшее
приспособление; тогда общество трансформируется путем постепенного удаления
известных этнических элементов. По мнению Аммона и Лапужа, второй способ играет
гораздо более важную роль. Во всяком случае подбор действует быстрее, нежели
среда и климат: но он требует гибели бесчисленного количества индивидов: "он
заставляет платить жизнями за этот выигрыш в скорости". Не следует поэтому
представлять себе, что народ переходит во всем своем составе "от юности к
зрелому возрасту, а затем к старости", как говорил Паскаль. Народ развивается
путем подбора, упрочения свойств, охраняющих отдельных индивидов; когда народ
стареет и вырождается, это значит, что его лучшие элементы в конце концов
затоплены, поглощены заступившими их место низшими элементами. Поль Брока,
по-видимому, первый употребил выражение: социальный подбор. "Главным театром
борьбы за существование, -- справедливо замечает он, -- является общество".
Война, колонизация, быстрота приращения народонаселения, борьба за
индустриальное, политическое и умственное превосходство, -- таковы по мнению
неодарвинистов, наиболее заметные проявления подбора, происходящего между
различными народами. Что касается факторов подбора, действующих внутри одной и
той же нации, то к ним надо отнести: войны и военную службу, перемещения
населения внутри государства и развитие городов; наказание преступников,
вспомоществование нуждающимся классам, преследования и общественный остракизм на
религиозной или какой-либо иной почве, политический фаворитизм и политические
антипатии, безбрачие, законы и обычаи, социальные и религиозные идеи, касающиеся
брака и отношений между полами, стремление занять высшее положение в связи с
образом жизни и т. д. Это главнейшие факторы, которыми определяется рост или
упадок различных элементов, хороших или дурных, входящих в состав населения.
Так как естественный подбор допускает переживание только наиболее
приспособленных, то часто думали, что он обеспечивает размножение наиболее
высоких форм и типов и исчезновение наиболее низких. Это неверно по отношению к
миру животных, где приспособленность к наличным условиям среды не всегда
предполагает внутреннее превосходство. В социальном мире факторы подбора также
действуют в пользу типа, наилучше приспособленного к совокупности окружающих
условий; но эти условия еще не обеспечивают, в силу одного этого, сохранения
типов, наиболее необходимых для высшего развития человечества; часто, напротив
того, они допускают их истребление. Война и милитаризм, преследования,
религиозное безбрачие, погоня за более роскошными условиями существования,
общественное и профессиональное честолюбие, скученность населения, вот факторы,
часто мешающие приращению элементов, высших по своим физическим,
психологическим, и моральным качествам. Точно так же, во взаимной борьбе наций и
цивилизаций, "грубая сила стерла с лица земли расы, представлявшие огромное
значение для прогресса человечества" (Кольсон). Таким образом способность
приспособляться к окружающей среде не всегда соответствует общему превосходству
индивидуума или расы. "Нет никаких причин... чтобы в борьбе за существование
одерживал верх наиболее высокий, красивый или лучше вооруженный. Второстепенные
качества, как бы они ни были важны сами по себе, не составляют условия успеха в
борьбе: решающее значение имеет лишь та очень небольшая область, в которой
устанавливается соприкосновение с противником. Многие хорошо одаренные виды
обязаны переживанием не своим блестящим качествам, а немного большей способности
сопротивления яду микробов. Подобным же образом, в борьбе социальных элементов,
успех худших из них зависит от какого-нибудь заурядного свойства, а иногда даже
и от недостатка" (Лапуж). В настоящее время, по мнению пессимистов, общественный
подбор, заменивший собой в значительной мере естественный, действует во вред
высшим элементам, благоприятствуя победе и размножению" посредственности.
Военный подбор, например, мог производить удачную сортировку у дикарей,
обеспечивая высшее положение наиболее сильным, храбрым и ловким, но у
цивилизованных народов война и милитаризм -- бичи, приводящие в конце концов к
понижению расы; они ослабляют ее гибелью сражающихся, затем гибелью не
сражающихся, но делающихся жертвами материальных последствий войны, и наконец
уменьшением рождаемости; даже более того: подбор благоприятствует в этом случае
слабым и дряхлым, увеличивая шансы смерти для наиболее сильных. В других
отношениях, милитаризм выбивает крестьянина из его колеи, приучает его к
праздности, городской жизни, дешевым удовольствиям. "Обезлюдение деревень и
развитие городов, -- говорит Лапуж, -- ускоряется вынужденным пребыванием в
гарнизонах большого количества молодых людей, которые, вернувшись в свои семьи,
скоро получают отвращение к своей первоначальной жизни и возвращаются в города,
внеся предварительно элемент дезорганизации в деревне". Политический подбор,
играющий, быть может, еще худшую роль, является великим фактором низости и
рабства. Прямо или косвенно, но он действует гибельным образом на народы.
"Политика положила конец Греции и Риму, а также цветущим итальянским
республикам. Она же погубила Польшу. Во внешних сношениях она протягивает руку
войне, которую поддерживает... Борьба за воспроизведение всецело
благоприятствует низшим классам, которые, не имея ничего, размножаются без числа
и воспитывают избыток своих детей на счет общественной благотворительности.
Будущее принадлежит не наилучшим, а разве только посредственности. По мере того
как развивается цивилизация, благодеяния естественного подбора обращаются в
бичи, истребляющие человечество" (Лапуж).
Необходимо признать, что в человечестве прогресс не совершается фатально,
действием одних "естественных законов"; нравственный прогресс требует
индивидуальной нравственности; общественный прогресс требует, чтобы общества
заботились сами о своих судьбах, а не полагались на животную борьбу за
существование. Но поскольку был ненаучен оптимизм древних школ, постольку же
малонаучен безусловный пессимизм некоторых дарвинистов, желающих свести историю
к простому проявлению расовой жизни3.
VII. -- Кроме того что история и социология злоупотребляли и еще злоупотребляют
до сих пор ролью этнических факторов в вопросе о физиологии народов, они
