часто упоминают о своем восприятии более высоких измерений, при котором
впечатления, поступающие от различных центров сознания, сливаются в одно
целое. Нечто подобное ожидает нас и в современной физике, в которой язык
математических формул, описывающих "пространственно-временную" четырех-
мерную реальность, объединяет те понятия и факты, которые в обычном,
трехмерном мире традиционно относятся к различным категориям бытия. В
обеих областях знания такая многомерная картина мира не подчиняется за-
конам чувственного восприятия, и поэтому не может быть описана при помо-
щи обычного языка.
Как мы убедились, пути познания современного физика и восточного мис-
тика, которые, на первый взгляд, представляются совершенно противополож-
ными, на самом деле имеют немало общего. Поэтому неудивительно, что в их
мировосприятии наличествует очевидный параллелизм. Как только мы призна-
ем существование этих параллелей, перед нами сразу же возникает вопрос о
том, как их интерпретировать. Можно ли утверждать, что современная нау-
ка, со всеми своими сложными приборами н приспособлениями только начина-
ет открывать для себя те истины, которые для восточных мыслителей явля-
ются очевидными уже тысячи лет? Должны ли ученые отказаться от научного
метода и приступить к занятиям медитацией? Или же наука и мистицизм мо-
гут оказать друг на друга какое-то конструктивное влияние? Быть может,
через какое-то время произойдет их синтез?
Я думаю, что на все эти вопросы нужно ответить отрицательно. Наука и
мистицизм являются для меня двумя дополняющими друг друга сторонами че-
ловеческого познания: рациональной и интуитивной. Современный физик -
последователь крайне рационалистического направления, а мистик-крайне
интуитивного. Эти два подхода отличаются друг от друга самым принципи-
альным образом, и не только по вопросам столкновения смысла явлений ма-
териального мира. При этом для них характерна, как принято говорить в
физике, дополнительность. Один подход не может быть заменен другим, каж-
дый из них имеет уникальную ценность, а их соединение рождает новое, бо-
лее адекватное мировосприятие. Перефразируя древнее китайское изречение,
можно сказать, что мистики понимают корни Дао, но не его ветви, а ученые
понимают ветви Дао, но не его корни. Наука не нужна мистицизму, мисти-
цизм не нужен науке, но людям необходимо и то, и другое. Мистическое
восприятие позволяет добиться глубокого понимания сути вещей, наука не-
заменима в современной жизни. Таким образом, лучше всего для нас было бы
объединение мистической интуиции и научной рассудочности, а не динами-
ческое чередование,
До сих пор положение дел далеко от идеального в этом отношении. Сей-
час в наших ценностных ориентирах слишком велико преобладание ЯН-ценнос-
тей (снова прибегнем к использованию китайской фразеологии) - рацио-
нальных, мужественных и агрессивных настроений. Типичный пример ЯН-ори-
ентации представляют собой ученые. Хотя на основе теорий физики возника-
ет мировосприятие, которое во многом похоже на мистическое, до удиви-
тельного небольшое количество ученых обращает внимание на это обстоя-
тельство. В мистицизме познание не может быть отделено от определенного
образа жизни, в котором оно воплощается, Стать обладателем мистического
знания означает подвергнуться преображению, можно даже сказать, что это
познание и ЕСТЬ преображение. Научное знание, напротив, зачастую может
быть абстрактным и теоретическим. Поэтому многие современные физики не
делают тех очевидных выводов, которые вытекают из их собственных теорий
и затрагивают философию, культуру и духовную жизнь человечества. Многие
ученые не являются сторонниками общественного устройства, основанного на
механистическом, фрагментарном мировоззрении, не сознавая, что наука го-
ворит о необходимости нового подхода к рассмотрению явлений действи-
тельности, демонстрирующего всеобъемлющее единство Вселенной, включая
явления природы и человеческие взаимоотношения и чувства. Я уверен в
том, что мировоззрение, складывающееся на основе теорий современной фи-
зики, несовместимо с нынешним устройством нашего общества, лишенного той
гармоничной взаимосвязанности, которая характерна для природы. Для пере-
хода к такому динамическому равновесию нужно изменить социально-культур-
ное устройство общества и произвести культурную революцию в истинном
смысле слова. От нашей способности осуществить этот переход зависит вы-
живание нашей цивилизации. В конечном счете, оно зависит от нашей спо-
собности усвоить некоторые ИНЬ-принципы восточного мистицизма и нау-
читься воспринимать мир в его целостности, пребывая в согласии со всем
мирозданием.
СНОВА О НОВОЙ ФИЗИКЕ - ПОСЛЕСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
С момента первой публикации Дао физики" в различных областях субатом-
ной физики были сделаны определенные достижения. Как я уже указывал в
предисловии к этому изданию, новые открытия не только не опровергли ни
одной из обнаруженных мною параллелей с восточным мистицизмом, но даже,
напротив, послужили их дальнейшему обоснованию, В этом Послесловии мне
хотелось бы перечислить некоторые наиболее важные достижения в области
атомной и субатомной физики, имевшие место до летних месяцев 1982 года.
Одна из наиболее очевидных параллелей с восточным мистицизмом заклю-
чается в осознании взаимосвязанности составных частей материи с основны-
ми явлениями, в которых они принимают участие, и необходимости рассмат-
ривать эти составные части не как изолированные сущности, а как неотъем-
лемые компоненты единого целого. Важность понимания основополагающей
"квантовой взаимосвязанности", которой посвяшена десятая глава, неоднок-
ратно отмечалась Нильсом Бором и Вернером Гейзенбергом во время формули-
рования квантовой теории. Тем не менее, за последние два десятилетия это
понятие снова привлекло к себе внимание ученых, осознавших, что взаимос-
вязанность явлений, наполняющих Вселенную, оказалась на порядок выше
предполагавшейся. Разрабатывавшаяся в последнее время новая концепция
взаимосвязанности не только проливает свет на сходство взглядов мистиков
и физиков, но и позволяет провести интригующие параллели с психологией
Юнга и даже, что тоже не исключается, с парапсихологией: эта концепция
по-новому опенивает роль взаимосвязанности в квантовой физике.
В классической физике понятие вероятности используется в тех случаях,
когда неизвестны характеристики какого-то процесса или реакции. Так, иг-
рая в кости, мы, в принципе, могли бы предсказать результат того или
иного броска, если бы имели информацию обо всех условиях, в которых он
совершается: материал, из которого изготовлена кость, местонахождение ее
центра тяжести, характер поверхности, на которую падает кость, и т. д.
Все эти показатели называются локальными переменными, так как они при-
надлежат предметам, принимающим участие в данном процессе. В субатомной
физике примером локальных переменных являются связи между пространствен-
но удаленными друг от друга объектами, реализующиеся посредством сигна-
лов - частиц или их последовательностей-каскадов,- а также подчиняющиеся
законам пространственного удаления. Эти законы не позволяют никаким сиг-
налам перемещаться быстрее скорости света. Однако в последнее время было
обнаружено, что за локальными связями, еще глубже, существуют некие не-
локальные связи, которые характеризуются мгновенностью установления и
пока не могут предсказываться при помощи языка точной математики.
Некоторые физики рассматривают нелокальные связи в качестве непос-
редственной сущности квантовой действительности. Квантовая теория не
всегда указывает точную причину того или иного явления. Возьмем, к при-
меру, переход электрона с одной атомной орбиты на другую, или распад су-
батомной частицы, которые могут происходить и происходят спонтанно, без
какой-то определенной причины. Не всегда можно заранее предсказать, ког-
да и каким образом произойдет подобное событие; реально лишь охарактери-
зовать его вероятность. Это не означает, что атомные явления протекают
совершенно произвольным образом; все, что имеется в виду,-это то, что
они не вызываются локальными причинами. Поведение любой части целого оп-
ределяется ее нелокальными связями с последним, а поскольку об этих свя-
зях мы ничего не знаем, нам приходится заменить узкие классические поня-
тия причины и следствия более широкими представлениями о статистической
причинности. Законы атомной физики имеют природу статистических законо-
мерностей, согласно которым, вероятность отдельных атомных явлений опре-
деляется общей динамикой всей системы. В то время, как в классической
физике свойства и поведение некоего целого определяется свойствами и по-
ведением его отдельных частей, в физике квантовой все обстоит совершенно
противоположным образом: поведение частей целого определяется самим це-
лым.
Таким образом, вероятность используется в классической и квантовой
физике практически в одних и тех же целях. В обоих случаях мы имеем дело
с некими "сокрытыми" переменными, которые нам неизвестны, и такое от-
сутствие информированности мешает нам делать какие-либо определенные вы-
воды. Тем не менее, между двумя этими случаями есть и очень существенная
разница. Если в классической физике скрытые переменные являются ло-
кальными механизмами, то в квантовой физике они нелокальны: они предс-
тавляют собой мгновенные связи со Вселенной в целом. В повседневной,
макроскопической действительности нелокальные связи играют сравнительно
незначительную роль, вследствие чего мы можем говорить о самостоятельных
объектах и формулировать законы, описывающие их поведение в терминах
стопроцентных определенностей. Однако при переходе к более низким изме-
рениям определенности уступают место вероятностям, и отделить какую-то
часть Вселенной от целого становится чрезвычайно сложно.
Сам Эйнштейн долго не мог признать существование нелокальных связей и
вытекающее из этого факта фундаментальное значение вероятности. Именно
этой проблеме был посвящен его исторический спор с Бором в двадцатые го-
ды, во время которого Эйнштейн выразил свое несогласие с тем, как Бор
интерпретирует квантовую теорию при помощи знаменитого афоризма: "Бог не
играет в кости" [68]. В результате спора Эйнштейну пришлось признать,
что квантовая теория в трактовке Бора и Гейзенберга представляет собой
последовательную систему научных взглядов, однако его не покидала мысль
о том, что рано или поздно науке удастся найти детерминистское описание
всех доселе необъяснимых явлений в терминах локальных скрытых перемен-
ных.
Согласиться с Бором Эйнштейну мешала его непоколебимая вера в некую
внешнюю реальность, состоящую из независимых, пространственно удаленных
друг от друга элементов. Пытаясь доказать непоследовательность интерпре-
тации Бора, Эйнштейн поставил "мысленный" эксперимент, который получил
известность под названием эксперимента Эйнштейна-Подольского-Розена
(ЭПР) [5, 614]. Три десятилетия спустя Джон Белл построил теорему, опи-
рающуюся на этот эксперимент, которая доказывает, что существование ло-
кальных скрытых переменных плохо согласуется со статистическими формули-
ровками квантовой теории [70]. Теорема Белла нанесла сокрушительное по-
ражение позиции Эйнштейна, доказав, что понимание действительности как
сложной структуры, состоящей из отдельных частей, соединенных при помощи
локальных связей, несовместимо с идеями квантовой теории.
За последние годы эксперимент ЭПР неоднократно становился предметом
дискуссий и анализа специалистов в связи с проблемами интерпретации
квантовой теории, поскольку он является превосходным примером для де-
монстрации отличия между понятиями классической и квантовой физики. Для
наших целей достаточно ограничиться рассмотрением упрощенной версии это-
