- Они у меня разлетятся на мелкие кусочки, размером со
спичку, обещаю,- сказал бельгиец.
Из-за шума, который они наделали, Шеннон велел "Тоскане"
отправиться в путь, а через два дня устроил вторую остановку.
За это время были извлечены из ящиков и собраны три надувные
лодки. Они лежали рядком вдоль борта на главной палубе. На
каждой, окрашенной в темно-серый цвет, ярко выделялся
оранжевый нос и название фирмы, того же цвета, на каждом
боку. Их закрасили черной краской из корабельных запасов.
Когда краска подсохла, все три лодки проверили в действии.
Без звукоизолирующих коробов, установленных поверх мотора,
тарахтенье "Джонсонов" было хорошо слышно даже в четырехстах
ярдах от "Тосканы". При установленных коробах и работающих в
четверть силы моторах их с трудом можно было услышать с
тридцати ярдов. Моторы начинали перегреваться через двадцать
минут непрерывной работы в половину мощности, но, уменьшив
обороты, можно было продлить срок работы до получаса. Шеннон
гонял одну лодку по морю два часа, пробуя установить
оптимальный режим и найти лучшую комбинацию скорости и шума.
Так как мощность моторов давала большой запас, он решил, что
не стоит их гнать больше, чем на треть максимальных оборотов,
и посоветовал своим людям перейти на четверть мощности за
двести ярдов до берега при подходе к цели.
"Уоки-токи" тоже проверили на расстоянии до четырех миль.
Несмотря на пасмурную погоду и слышащиеся издали раскаты
грома, сигнал проходил достаточно ясно и отчетливо. Для
тренировки африканцев тоже возили на лодках с различной
скоростью днем и в ночных условиях.
Ночные тренировки были самыми важными. Во время одной из
них Шеннон увез четверых белых и шестерых африканцев за три
мили от "Тосканы", у которой горел лишь один небольшой фонарь
на мачте. На пути от корабля всем десятерым завязали глаза.
Когда повязки сняли, каждому дали по десять минут на то,
чтобы глаза привыкли к черноте неба и океана, после чего
стали возвращаться обратно. С приглушенным двигателем, в
абсолютной тишине за бортом, десантный катер тихо скользил по
направлению к огоньку "Тосканы". Сидя за румпелем, он
установил дроссель сначала так, что мотор работал на треть
мощности, а потом, при подходе, на четверть. Шеннон физически
ощущал напряжение сидящих перед ним людей. Они понимали, что
так будет в ту ночь, когда предстоит штурм, и возможности
повторить подход к берегу уже не представится.
На борту корабля к Шеннону подошел Карл Вальденберг, и они
наблюдали, как матросы при свете фонаря втягивают лебедкой
лодку на палубу.
- Я практически ничего не слышал,-сказал он.- Пока вы не
подошли на две сотни метров, а я вслушивался очень
пристально. Если только на берегу не будет слишком чуткой
охраны, вам наверняка удастся высадиться незаметно, там, куда
вы собираетесь. Кстати, куда вы собираетесь? Мне потребуются
дополнительные лоции, если предстоит еще идти достаточно
далеко.
- Мне кажется, лучше рассказать всем сразу,-сказал
Шеннон.- Проведем остаток ночи за брифингом.
До восхода солнца экипаж (за исключением механика, который
все еще спал в машинном отделении), семь африканцев и четверо
наемников слушали Шеннона в кают-компании, пока он излагал
план атаки. Он приготовил и установил проектор со слайдами.
Некоторые из них заснял во время пребывания в Зангаро, на
других были изображены нарисованные им самим карты и схемы.
Когда он закончил, духота в салоне стояла невыносимая,
усиленная густым сизым табачным дымом, струившимся через
открытые иллюминаторы в тягостно душную ночь.
Наконец Вальденберг вздохнул: "Gott in Himmel!" (26). И
тогда вдруг все заговорили разом. В течение следующего часа
Шеннон отвечал на вопросы. Вальденберг потребовал гарантии,
что в случае провала операции оставшиеся в живых немедленно
вернутся на борт, так, чтобы "Тоскана" задолго до рассвета
оказалась достаточно далеко в открытом море. Шеннон заверил
его, что так и будет.
- Ведь мы только с ваших слов знаем, что у них нет ни
морского флота, ни бронемашин,- переживал Вальденберг.
- Можете на мои слова положиться,- успокаивал Шеннон.- У
них действительно ничего этого нет.
- Только от того, что вы этого не увидели...
- Нет у них ничего,-обрезал упрямца Шеннон.- Я часами
разговаривал с людьми, которые провели там многие годы. Нет у
них ничего из того, что вас так беспокоит.
У шести африканцев вопросов не возникло. Они будут нога в
ногу идти за наемником, который их поведет, и верить в то,
что тот знает, что делает. Седьмой, "доктор", спросил только,
где предполагается находиться ему, и, получив ответ, что
должен оставаться на "Тоскане", безропотно согласился.
Четверо наемников задали по несколько чисто технических
вопросов, на которые получили столь же профессиональные
ответы.
Вернувшись на палубу, африканцы растянулись на своих
спальных мешках и мгновенно заснули. Шеннон всегда завидовал
их способности засыпать в любом месте, в любое время и при
любых обстоятельствах. Доктор вернулся к себе в каюту, и
Норбиатто последовал его примеру. Ему надо было скоро
заступать на вахту. Вальденберг направился в рубку, и
"Тоскана" продолжила путь к своей цели, до которой оставалось
всего три дня.
Пятеро наемников ушли на корму позади матросских кубриков
и проговорили до позднего утра. Все одобрили план операции и
сочли результаты разведки, проведенной Шенноном, вполне
благоприятными. При этом они понимали, что в случае, если
оборона города или дворца окажется более серьезной, чем
предполагается, или произойдут еще какие-либо неожиданные
изменения, им придется умереть. Их очень мало, слишком мало
для проведения такой серьезной операции, и любые
непредвиденные обстоятельства для них могут оказаться
смертельными. Обдумав все возможные варианты, они решили, что
либо должны завершить операцию в течение двадцати минут, либо
немедленно вернуться на "Тоскану", если, конечно, будет кому
возвращаться. Они знали также и то, что никто не будет
подбирать раненых, и, если кому-нибудь из ни? попадется на
глаза тяжело раненный товарищ, то он сделает для него то
единственное, что будет в силах в такую минуту,- поможет уйти
из жизни быстро и без мук-во всяком случае, это всегда лучше,
чем умирать от ран или томиться в плену. Таковы были правила,
по которым жили и выполняли свою задачу наемники, и правилам
этим следовали неукоснительно.
Около полудня они разбрелись по своим каютам.
Все проснулись рано утром. Наступил день Девяносто
Девятый. Шеннон половину ночи провел с Вальденбергом, не
спуская глаз со стрелки небольшого радара, установленного в
дальнем углу рубки. Стрелка вращалась по периметру, очерчивая
линию побережья.
- Вы должны подойти с южной стороны столицы на расстояние
видимости береговой линии,-сказал он капитану.- И все утро
будете медленно двигаться к северу, параллельно берегу, чтобы
к полудню мы смогли оказаться здесь.
Он описал пальцем дугу, показав, как они должны подойти к
Зангаро с севера. Проведя двадцать дней в море, он стал
доверять немцу-капитану. Получив свою долю в порту Плоче,
Вальденберг сразу стал членом команды заговорщиков и
полноправным участником сделки и все это время предпринимал
все, что было в его силах, чтобы операция закончилась
успешно. Шеннон был совершенно уверен в том, что капитан,
согласно договору, будет держать "Тоскану" в четырех милях от
берега чуть южнее Кларенса в течение всего времени, которое
потребуется для проведения операции. Услышав команду,
переданную по переговорному устройству, он приведет судно в
полную готовность и, подобрав на борт уцелевших, которые
доберутся до корабля на моторных лодках, на всех парах
двинется в открытое море. У Шеннона было слишком мало людей,
чтобы он мог хоть одного оставить для наблюдения за
Вальденбергом, поэтому ему не оставалось ничего другого, как
доверять ему.
Он уже нашел частоту, на которой должен был передать
сообщение Эндину по судовой рации. Первое сообщение должно
было быть передано в полдень.
Утро тянулось невыносимо медленно. В корабельную подзорную
трубу Шеннону было видно устье реки Зангаро и долгая низкая
полоса зарослей мангровых деревьев вдоль горизонта. Ближе к
полудню он заметил, что полоса зеленых насаждений поредела в
районе Кларенса, и подозвал к окуляру Вламинка, Лангаротти,
Дюпре и Земмлера. Они тоже заметили поредевший лес, и каждый,
наглядевшись вдоволь, уступал место другому. Они курили
больше обычного и, раздраженные бездействием, бродили по
палубе. Близость опасности порождала желание броситься ей
навстречу.
Ровно в полдень Шеннон начал передавать первое сообщение.
Он говорил открыто, не прикрываясь шифром. Но сообщение было
короткое и состояло всего из одного слова-"Подорожник". В
течение пяти минут он произносил его в микрофон каждые десять
секунд, потом сделал пятиминутный перерыв, повторил
сообщение. Трижды в течение тридцати минут, каждый раз с
пятиминутным перерывом, он возобновлял передачу и надеялся,
что Эндин на суше, где бы он ни был, примет его. Сообщение
означало, что он со своими людьми на месте, что они готовы к
операции по захвату Кларенса и дворца Кимбы и что начало ее,
как обговорено ранее, назначено на предрассветный час
следующего утра.
В двадцати милях от места стоянки "Тосканы" Саймон Эндин,
услышав это слово по своему транзистору "Браун", задвинул
длинную стрелу антенны, покинул балкон гостиничного номера и
вернулся в спальню. Затем он начал терпеливо и обстоятельно
объяснять бывшему полковнику зангарийской армии, что он,
Антуан Боби, в течение ближайших двадцати четырех часов
станет президентом республики Зангаро. В четыре часа
пополудни полковник, причмокивая губами и прищелкивая языком,
предвкушая удовольствие от гнева, который обрушит на головы
тех, кто в свое время способствовал его изгнанию, заключил
сделку с Эндином-подписал контракт, по условиям которого
"Бормак Трейдинг Компани" предоставлялось исключительное
право на горнорудные разработки в районе Хрустальной горы на
ближайшие десять лет. При этом процент, отчисляемый в казну
зангарийского правительства, был настолько мал, что имел
чисто формальное значение. Эндин положил подписанный договор
в конверт и подписал чек, подлежащий оплате в швейцарском
банке на имя Антуана Боби. На чеке была проставлена
кругленькая сумма в полмиллиона долларов.
Тем временем в Кларенсе своим чередом шли приготовления к
празднованию Дня Независимости. Шестеро заключенных, жестоко
избитые, лежали в подвале бывшего колониального полицейского
управления и с ужасом прислушивались к яростным воплям членов
Союза Патриотической Молодежи им. Кимбы, которые в это время
маршем проходили по улицам. Заключенные знали, что завтра, во
время церемонии празднования, они будут забиты насмерть на
главной площади. Это входило одним из пунктов в праздничную
программу, которую Кимба составлял сам. Почти все здания в
городе были украшены портретами президента, а жены дипломатов
уже заранее репетировали тяжелый приступ мигрени, который,
"ах, как жаль!", не позволял им присутствовать на столь
знаменательной церемонии.
Во дворце, за плотно закрытыми окнами и запертыми дверьми,
президент Жан Кимба сидел в одиночестве за своим столом и
мысленно вновь проходил весь шестилетний путь своего
правления.
В течение дня "Тоскана", неразлучная со своим смертоносным
грузом, постепенно развернулась и медленно двинулась назад
вдоль побережья к югу.
Шеннон сидел в рубке, попивая кофе, и в который раз
объяснял Вальденбергу, где желательно оставить "Тоскану",
ожидая их возвращения.
- Держите ее севернее границы вплоть до захода солнца,-
говорил он.-В начале десятого вечера снова разводите пары и
двигайтесь по диагонали к берегу. Между закатом и девятью мы
спустим на воду с кормы три полностью загруженные лодки. Эта
операция будет проводиться при свете фонарей и достаточно
далеко от берега-не менее чем в десяти милях.
Когда вы пустите корабль вперед, старайтесь двигаться как
