пятнадцать секунд на то, чтобы выпустить третью ракету,
пройти несколько шагов, включить аварийную сирену и вернуться
до того, как успеет взорваться третий снаряд. Он пролетел над
крышей дворца и упал прямо во внутренний двор. Взметнулся на
мгновение сноп пламени, потом исчез. Остальное его не
интересовало. Он знал, что правильно установил прицел.
Недолетов, которые могли бы представлять опасность для его
товарищей, находящихся перед дворцом, не будет.
Шеннон с товарищами лежали, уткнувшись лицами в траву,
пока над ними зажигались осветительные ракеты и гремели
прицельные выстрелы Жанни. Никто не собирался поднимать
голову, пока африканец не начнет зашвыривать мины через крышу
дворца во внутренний Двор.
Между вторым и третьим взрывами Шеннон рискнул приподнять
голову. Он знал, что у него в запасе было пятнадцать секунд,
пока не прилетит очередной снаряд. Перед ним был дворец в
свете магниевой вспышки третьей осветительной ракеты. На
верхнем этаже дворца в двух комнатах зажегся свет. Когда
отгремело эхо второго взрыва, он услышал многочисленные вопли
и крики, доносящиеся изнутри крепости. Это были первые и
последние звуки со стороны обороняющихся. Все остальное
потонуло в грохоте канонады.
Через пять секунд взвыла сирена, нескончаемым безумным
ревом наполнив африканскую ночь завываниями тысяч фей-
предвестников смерти. Взрыв снаряда, упавшего во внутренний
двор, был почти не слышен на этом диком фоне, и криков
невозможно было разобрать. Снова приподняв голову, он увидел,
что фасаду дворца больше не нанесено повреждений, и заключил,
что Жанни перебросил мину через крышу. По договоренности
после первого попадания в цель Жанни должен прекратить
пристрелку и продолжать обстрел в более высоком темпе. Сзади,
со стороны моря, Шеннон услышал, как начали мерно ухать
мортиры, словно удары пульса, отдающие в ушах, на фоне
монотонного рева сирены, которая на одном баллоне со сжатым
воздухом могла непрерывно работать в течение семидесяти
секунд.
Чтобы истратить все шестьдесят снарядов, Жанни потребуется
сто двадцать секунд, и было условлено, что, если возникнет
десятисекундная заминка где-то по ходу стрельбы, он полностью
прекращает огонь, чтобы его коллеги не попали под запоздавшую
мину, бросившись в атаку. Шеннон в душе надеялся, что Жанни
об этом не забудет.
Когда прошли пятнадцать секунд после начала непрерывной
стрельбы, первые снаряды достигли дворца и перед лежащими в
траве восемью наемниками открылось потрясающее зрелище.
Осветительные ракеты больше не требовались. Падающие на
мощенный камнем внутренний двор бомбы каждые две секунды
вздымали вверх над дворцом снопы ярко-красных искр. Только
Крошку Марка не интересовало зрелище, у него была своя
работа.
Он находился чуть левее остальных в цепи, прямо напротив
дворцовых ворот. Встав на ноги, он аккуратно прицелился и
выпустил первую ракету. Длинный, в двадцать футов, язык
пламени вырвался из базуки и, напоминающий по форме ананас,
реактивный снаряд понесся к воротам. Он взорвался в правом
верхнем углу двойных дверей, вырвав петлю из косяка и пробив
дыру в двери размером в квадратный ярд.
Опустившись на колено рядом, Патрик высыпал снаряды из
заплечного мешка на траву и подавал их наверх. Второй снаряд
начал вращаться в воздухе и угодил в каменную арку над
дверью. Третий ударил точно в замок. Двери как будто
подпрыгнули вверх от взрыва, потом соскочили с вывернутых
петель, развернулись и повалились внутрь.
Жанни Дюпре израсходовал только половину своих запасов, а
красное свечение над крышей дворца не угасало. Что-то горело
на заднем дворе, и Шеннон решил, что это бараки охраны. Когда
ворота распахнулись, лежащие в траве люди увидели в пролете
арки багровое свечение. Из огня выскочили две фигуры, но
упали, так и не выбравшись наружу.
Марк послал еще четыре снаряда сквозь открытые ворота
прямо в пекло за аркой, которая, очевидно, вела во внутренний
двор. Так показалось Шеннону на первый взгляд.
Командир наемников крикнул Вламинку, чтобы тот прекратил
огонь, потому что Крошка уже израсходовал семь из своих
двенадцати снарядов, а Шеннон допускал, что в городе может
случайно оказаться бронемашина, что бы ни говорил по этому
поводу Гомез. Но бельгиец увлекся. Он выпустил еще четыре
снаряда по окнам первого и второго этажа дворца и теперь
стоял, радостно размахивая заряженной базукой с последним
снарядом на плече, пока над головами продолжали свистеть
снаряды из миномета Дюпре.
В этот момент сирена вдруг перешла на шепот и смолкла.
Оставив в покое Вламинка, Шеннон прокричал остальным, чтобы
шли вперед, и сам, вместе с Земмлером и Лангаротти побежал,
пригнувшись к траве,- "шмайссер" на изготовку, предохранитель
снят, палец на спусковом крючке. За ними устремились Джонни,
Джинджа, Бартоломью и Патрик, у которого больше не осталось
снарядов для базуки, и он, приняв с плеча автомат,
присоединился к остальным.
За двадцать метров до ворот Шеннон остановился и подождал,
пока упадут последние снаряды Дюпре. Он сбился со счета, но
внезапная тишина после очередного взрыва дала понять, что все
кончено. Секунду или две тишина оглушала. После воя сирены,
грома минометов и сокрушительных взрывов снарядов базуки
Крошки Марка отсутствие звуков казалось сверхъестественным.
Тем более не укладывалось в голове, что вся операция
продолжается пока меньше пяти минут.
Шеннон задумался, выпустил Тимоти на казармы свои
двенадцать снарядов или нет, разбежались ли солдаты, как он
предполагал, и какое впечатление на жителей города произвела
такая оглушительная канонада? Он вернулся к действительности,
когда над их головами с шипом загорелись одна за другой две
осветительные ракеты. Не теряя времени, он вскочил на ноги и
с криком "Вперед!" побежал к тлеющим остаткам ворот.
Вбегая внутрь, он стрелял, скорее чувствуя, чем видя,
фигуры Жана-Батиста Лангаротти слева и Курта Земмлера-справа
от себя. То, что открылось перед ними за воротами, могло
потрясти кого угодно. Арка вела сквозь здание дворца во
внутренний двор. Осветительные ракеты, горящие над дворцом,
ярко высвечивали все до мельчайшей детали. Создавалось
впечатление, что ты угодил в саму Преисподнюю.
Охранники Кимбы были разбужены первыми пристрелочными
выстрелами и выбежали из-под своих навесов на центр двора.
Именно там и накрыл их третий, а за ним и все остальные
снаряды. К одной из стен была приставлена лестница, и четыре
изувеченных трупа повисли на ее ступенях. Их поразило в
спину, когда они пытались выбраться наружу. Остальные приняли
на себя всю мощь разрывающихся на камнях мин, мелкие стальные
осколки которых разлетались, сея смерть, во все стороны.
На земле валялись груды тел, некоторые еще шевелились,
другие давно затихли. У дальней стены стояли два армейских
грузовика и "мерседес" президента, изрешеченные, словно сито.
Несколько дворцовых слуг, видимо, спасаясь от ужаса во дворе,
прятались за дубовыми воротами в тот момент, когда подоспели
снаряды из базуки Вламинка. Их останки были разбросаны по
всему проходу.
Справа и слева были другие проходы. По всей видимости, они
вели к лестницам наверх. Не ожидая специального приглашения,
Земмлер рванулся направо, Лангаротти налево, и вскоре сверху,
с обеих сторон, донеслись звуки автоматных очередей.
У подножья лестниц, ведущих на верхние этажи, были двери-
по две с каждой стороны. Стараясь перекричать вопли раненых
Винду и непрерывные очереди неутомимого "шмайссера" Земмлера,
Шеннон приказал четверым африканцам захватить первый этаж.
Ему не приходилось напоминать им, что по дороге надо
уничтожать все, что способно передвигаться,- африканцы, с
округлившимися от возбуждения глазами и учащенным дыханием,
горели желанием броситься в бой.
Тем временем сам Шеннон медленно и осторожно вышел на
заднее крыльцо, ведущее во двор. Если в охране дворца
оставалась какая-нибудь боеспособная группа, то она,
наверняка, должна была находиться именно здесь. Не успел он
спуститься с крыльца, как слева от него с криком бросилась
фигура с винтовкой наперевес. Вполне возможно, это был
впавший от страха в истерику Винду, отчаянно спасающий свою
жизнь, но времени для подобных размышлений не было. Шеннон
мгновенно повернулся и выстрелил. Нападавший или
оборонявшийся буквально упал на грудь Шеннона, залив его
куртку кровью, хлынувшей изо рта. Воздух во дворце и снаружи
был насыщен запахами крови и страха, пота и смерти, а над
ними витал другой, тот, который неотступно следовал за
наемниками, куда бы они ни направлялись, всегда сладостно
опьянял их-запах пороха.
Шеннон скорее почувствовал, чем услышал шаги за своей
спиной и обернулся. Из одной из боковых дверей, за которой
только что пропал Джонни, бросившись в погоню за оставшимися
в живых Винду, появился человек. То, что случилось потом,
когда человек вышел вперед и оказался под аркой прохода,
впоследствии всплывало в памяти Шеннона словно взбесившийся
калейдоскоп. Человек увидел Шеннона в тот же момент, как
Шеннон взглянул на него. Человек выстрелил из револьвера,
который сжимал в правой руке на уровне бедра. Шеннон
почувствовал, как пуля прошелестела мимо, едва не задев щеку,
и выстрелил сам секундой позже. Но человек оказался
проворнее. Выстрелив, он мгновенно бросился на пол,
перекатился и вновь взял Шеннона на прицел. Шеннон выпустил
из "шмайссера" пять пуль, одну за другой, но ни одна из них
даже не задела распластавшегося на каменных плитах
противника. Магазин "шмайссера" был пуст. Не дожидаясь, пока
его догонит пуля, он отступил назад и в сторону, укрывшись за
каменной колонной. Выбросил пустой магазин и заменил его
новым. Потом выстрелил, не выходя из-за колонны. Но стрелка
на месте уже не было. Исчез.
И только тогда, стряхнув с себя хмель поединка, Шеннон
осознал, что человек, в которого он стрелял, не был
африканцем. Он был бос и раздет до пояса. Даже при тусклом
освещении под аркой можно было разглядеть, что кожа у него
белая, а волосы-темные и прямые.
Шеннон выругался и бросился к тому месту, где когда-то
были двери, а теперь болтались на петлях их останки. Но было
уже поздно.
Когда белый стрелок выбегал из развалин дворца, Крошка
Марк Вламинк как раз появился под сводами арки. Он обеими
руками придерживал на уровне груди базуку с торчащей из
ствола последней ракетой. Стрелок даже не остановился. На
бегу он сделал два выстрела. Позднее они нашли револьвер в
зарослях густой высокой травы. Это был пистолет Макарова,
калибра 9 мм. Обойма была пуста.
Бельгиец получил обе пули в грудь. Одна из них пробила
легкое. А стрелок пробежал мимо, стараясь укрыться от света
сигнальных ракет, по-прежнему исправно выпускаемых Дюпре.
Шеннон видел, как Вламинк, двигаясь словно в кадре, снятом
замедленной съемкой, повернулся, поднял свою базуку,
аккуратно пристроил ее к правому плечу, прицелился и дал залп
вслед бегущему.
Вероятно, не всякому приходилось видеть, как снаряд базуки
югославского производства бьет по такой крохотной цели, как
человеческая спина. Единственное, что осталось от человека,-
это пара лоскутков от брюк.
Шеннону самому пришлось броситься на землю, чтобы не
поджариться на пламени, вырвавшемся из ствола при последнем
выстреле бельгийца. Он все еще лежал на земле, в восьми ярдах
от него, когда Крошка Марк выронил свое оружие и рухнул
вперед лицом, раскинув в сторону руки.
И тогда взметнулась вверх последняя осветительная ракета.
Большой Жанни Дюпре выпустил последнюю из своих десяти
магниевых ракет, выпрямился и позвал: "Сандей".
Ему пришлось крикнуть трижды, прежде чем африканец,
стоявший в десяти ярдах, услышал. Все трое были почти
полностью оглушены выстрелами минометов и ревом сирены. И все
же Дюпре докричался до Сандея, чтобы тот оставался на месте
караулить минометы и лодку, а сам махнул Тимоти следовать за
ним. Утопая в песке, они вдвоем стали продираться через
заросли кустарника к месту событий. Хоть он за это время
